Легенда Лукоморья - Набокова Юлия - Страница 36

Отражение в блюдце опять заплясало, а потом раздалось взволнованное кудахтанье курицы и восторженный клекот павлина, а следом за ним – словно шорох раскрываемого веера. «Ай да Агаша, – восхитилась я, – все продумала!»

– Держи-держи ее, Степашка! – ажиотированно вскричала Агаша и направила на павлина блюдечко. Большая тарелка во дворе Забавы отразила многократно увеличенный шикарный павлиний хвост, мерцающий и переливающийся в свете свечи.

– Вот это красота! – восхищенно заохали бабы.

– Жар-птица, как есть жар-птица! – признали мужики.

Агаша тем временем затараторила:

– Сама птица предназначена в подарок царю-батюшке. Но получить перышко жар-птицы может любой желающий. За сегодня она уже одно обронила, и его купил богатырь Ставр в подарок своей невесте, Акулине Федотовне. Царский подарок! – Она в восхищении прицокнула. – Торопитесь! Число жар-перьев ограниченно!

Павлин тем временем восторженно клекотал и надвигался на «корреспондентов», желая воссоединиться с курицей. Бедняга, как его припекло!

– Степка, прячь курицу, прячь, – зашептала Агаша. – Да пошли уже, хорош, насмотрелись!

– Гляди-ка, жар-птица перо обронила! – вскрикнул мальчик и метнулся вперед. – Я подберу!

– Куда? – взвыла Агаша, но было уже поздно.

Судя по тому, как заплясало изображение, и по крикам, доносящимся из сарая, Степашка выронил корзину, курица бросилась наутек, павлин помчался вдогонку. Последнее, что мы услышали, был истошный вопль Агаши: «Ой, мамочки!», после чего изображение описало траекторию падающей тарелки и окончательно пропало.

– Седьмое расколотила! – горестно запричитала Забава. – Вот криворукая девка! Теперь вестей из Златограда не ждите.

Я мысленно обругала растяпу Агашу. С волшебным блюдцем разбилась вдребезги и моя надежда узнать что-то о Василисе и происходящем в царском тереме. Что за невезение?

Народ тем временем погалдел, обсуждая увиденное, и потребовал:

– Дальше показывай! Пущай Сидор говорит!

Забава встрепенулась и щелкнула пальцами. Я отпрянула назад – из блюдца прямо на меня взирали водянистые глаза знакомого сплетника Сидора – и поспешила укрыться за широкой спиной Забавы. Не хватало мне обличения с криками: «Ведьма! Упыриха! Русалка окаянная!»

Впрочем, от Сидора ничего хорошего все равно ждать не приходится. Похоже, я догадываюсь, откуда растут ноги у лживых слухов о Бабе-яге, которыми напичканы селяне. Как бы и на мою долю не перепало!

Тем временем Сидор, не догадываясь, что на него уже смотрят, скорчил страшную рожу, растянув губы и обнажив зубы, после чего потер зубы пальцем. Потом поплевал на ладони, пригладил лохматую голову и принялся любовно поглаживать скудную бороденку.

Селяне так и покатились со смеху.

– С Сидором связь через волшебное зеркальце, мы его видим, а он нас нет, – с улыбкой пояснила мне Забава, – вот иногда и застаем, как он прихорашивается.

Она повысила голос:

– Сидор, голубчик!

Мужик в этот момент как раз любовно расчесывал редкую бороду пятерней и от неожиданности едва не попал себе в глаз да чуть не выронил зеркало. Изображение дрогнуло, поколебалось, и тарелка вновь показала гадливую физиономию сплетника, которая сочилась нетерпением, как блин – маслом.

– Приветствую, почтенная публика! – провыл Сидор. – Надеюсь, ваши ребятишки сейчас рядом с вами, ибо страшные злодеяния по-прежнему вершатся в Лукоморье.

Селяне встревоженно замерли. Бабы прижали к себе детей. Что-что, а нагнетать обстановку Сидор умел.

– То тут то там несчастные матери недосчитываются своих кровиночек.

Забава взволнованно заерзала на бочке, огляделась по сторонам и заметила вторую няньку.

– Дуся, – рявкнула она, – ты что тут делаешь? А ну марш в детскую и глаз с малышей не спускай!

Дуся подпрыгнула на месте как мячик и понеслась в терем. Забава, поглаживая большой живот, вновь уставилась в блюдце, где Сидор продолжал вдохновенно сгущать краски и чернить и так порядком подпорченную репутацию Бабы-яги.

– Намедни в деревне Огрызково ушла в лес по грибы и не вернулась домой маленькая Машенька, – скорбно сообщил Сидор. – В селе Лютиково тоже беда. Прямо с поля, на котором работали родители, украли младенца.

Бабы взволнованно заохали.

– Ишь чего делается!

– И это лишь вести с соседних сел и деревень, – подвел печальный итог Сидор. – Сколько таких младенчиков пропало по всему Лукоморью, только Яге проклятой ведомо.

У моих ног протяжно мяукнул Варфоломей.

– Явился не запылился, – прошипела я, приседая на корточки и делая вид, что поправляю лапоть. – Видишь, чего делается?

– Да уж вижу, – тихонько мякнул он и гневно сощурил глаза. – Уж я ему, супостату, глаза теперь точно выцарапаю!

– Толку-то от этого, – фыркнула я. – Он и слепой такого вранья языком намолотит, что вовек Яге не отбелиться.

– Но я этого просто так не оставлю! – пригрозил кот и грозно задрал морду, глядя на блюдце, в котором продолжал распинаться лживый Сидор.

– Баба-яга – вот корень всех бед, – вещал он.

– На вилы ее – и всего делов! – выкрикнул какой-то мужик с лицом настолько заросшим бородой, что и глаз было не разглядеть.

– Увы, – тем временем горестно вздохнул Сидор, – остановить злодейку пока не удается. Отцы пропавших детей и просто отважные герои, которые неравнодушны к чужой беде, каждый день отправляются на поиски избушки Бабы-яги, чтобы расквитаться с ведьмой и спасти детишек, коли те еще живы. Но либо возвращаются несолоно хлебавши, либо не возвращаются вовсе.

Бабы, не выпуская из рук детей, испуганно вцепились и в мужей, словно боясь, что те тоже уйдут искать Ягу и сгинут.

– Берегите своих родных! Баба-яга может наведаться в любую деревню, в любой дом. Ведь она перемещается по небу на ступе и для нее нет преград и расстояний, высоких лесов и непроходимых болот, – вконец застращал народ Сидор. – Вся надежда на нашего доблестного богатыря Чернослава. Он уже избавил Лукоморье от таких злых колдунов, как Косогляд, Добромир и Троян, одолел злых ведьм Будияру и Светозару.

– Интересно, – промычал у ног Варфоломей, – это с каких пор Светозар и Добромир злыми колдунами сделались? Всю жизнь они людям верой и правдой служили.

– А Троян, – усмехнулась я, – злой колдун? А то знаю я одного такого в нашем мире.

– Тоже колдун? – спросил кот.

– Скорее дух. Так что, сильно он злой у вас?

– Не знаю, никогда про него не слыхал. Вот Косогляд – тот подлец порядочный.

Сидор тем временем продолжал разливаться соловьем о славных деяниях Чернослава, напоминал подробности последних подвигов и призывал народ упасть богатырю в ноги и молить о спасении от бесчинств Бабы-яги.

– Так и сделаем! – тряхнул бородой солидный селянин, похожий на старосту. – Завтра же и напишем прошение богатырю!

Надо же, удивилась я, как Сидор Чернослава-то нахваливает. Так непривычно услышать от него добрые слова, особенно на фоне врак о Бабе-яге. Был бы Чернослав волшебником, я бы решила, что он и есть тот самый кудесник, который вздумал имя Яги ославить, а себя – прославить. Но поскольку Василисин жених всего лишь богатырь, симпатию к нему Сидора остается объяснить только профессиональным интересом. Благодаря подвигам Чернослава у болтуна всегда есть свежие новости.

Блюдечко погасло, а селяне взволнованно загалдели:

– Совсем распоясалась Яга!

– Да что ж такое делается-то, бабоньки!

– Одна надежда на Чернослава…

– Скорей бы уж он Ягу присмирил!

– С Чернославом-то не пропадем, он богатырь славный.

– Он завсегда всюду помогает, добрая душа!

Когда обсуждение поутихло, жадные до зрелищ селяне снова с надеждой уставились на Забаву – что еще новенького им покажут?

К моему удивлению, выпуск лукоморских новостей на этом не закончился. Забава умудрилась набрать репортеров по всему царству, и теперь на тарелочке возник… Колобок. Большой хлебный шар с пронзительными угольками-глазками и вмятиной на месте рта. Пыльный и изрядно раскрошившийся.