Первая смена - Кунгурцев И. - Страница 13

Трещит костер, выбрасывая к небу точки искр. Далеко внизу видны домики Артека, парки, извивающиеся ленты дорог. Маленькой-маленькой кажется пристань в Нижнем, а все-таки можно разглядеть на ней мачту с лагерным флагом, трибуну.

Сергей вспоминает, как смотрел с Аю-Дага на лагерь, когда готовился принять отряд, и думал, каким-то он будет. Сейчас все это уже позади. Скоро они уедут, и будут новые, другие, и снова все будет начинаться сначала.

Сергей почувствовал рядом чье-то горячее плечо. Обернулся: Вилен. Сергей обнял его за плечи, привлек к себе. С другой стороны подошел Андрюша, не расстающийся с флажком, потом Тарас, Виталька подскочил, Булат, Ваня Прохоров, Наум придвинулся ближе, Саша, озорной, вихрастый, в вечно сдвинутой на затылок панамке, молчаливый туркмен Толя Овезов. Они стояли плотным кольцом вокруг него, молча смотрели на Артек, и Сергей вдруг понял, что никогда не забудет их.

ТРЕВОГА! ТРЕВОГА!

Уже неделю живет Нижний на военном положении. Выдана отрядам походная форма, каждый день повторяют вожатые с ребятами дорожные знаки, азбуку Морзе, сигнализацию. Исчезли отряды, звенья, председатели советов — есть взводы, отделения, командиры. Усилены дневальства, меняясь через каждые полчаса, стоят караулы у штаба и лагерной мачты. Жестче и строже стала дисциплина — в любой момент может прозвучать сигнал тревоги.

Сергей взглянул на часы. Пять! Отряды спят. Сегодня не будет обычных перед подъемом шепота, пересмешек. Лагерь должен вскочить сразу по сигналу тревоги.

Вот он! Кажется, дрогнули верхушки кипарисов и тяжелые листья магнолий. Метнулось от ущелья к ущелью эхо, ухнул удар волны о берег, и лагерь проснулся, закричал на разные голоса: «Тревога!» «Тревога!»

Сегодня не будет зарядки, не будет отрядных линеек. Наскоро оглядев взводы, командиры выводят их на пристань. В две шеренги стоят у трибуны горнисты и барабанщики, замерла знаменная группа с зачехленным знаменем лагеря. Взлетают в салюте руки: каждый взвод рапортует о своей боевой готовности.

В штабе склонились над картой вожатые и командиры. «Противник» занимает высоту над Партенитом. В распоряжении лагеря катер. Задача — прорвать оборону и занять высоту.

Задумались командиры. Даже бросок через мыс ничего не даст.

Сергей переглядывается с Виленом. Улыбается: «Выкладывай план!»

Тот подвигается к карте, кладет на нее ладошку. — Путь один — шоссе!

— Завтра доберешься…

— Через три часа!

Смеются командиры. Вилен хмурится.

— Смеяться будете потом. Сначала выслушайте!..

Слушают молча. Потом встают.

— Ну что ж, Троицын! Другого пути нет!

…Идет взвод. Пот заливает глаза. Ребята срывают панамки, вытирают лица. Особенно тяжело радистам. Сергей вспоминает первый поход на Горное озеро. Сегодня ребята идут лучше. Что это? Сноровка или чувство ответственности? А ведь сейчас труднее. Под ногами вспаханная земля виноградника (вести по дороге побоялись, вдруг просматривается). Да и здесь, по винограднику, идут сгибаясь, скрываясь за рядами кустов. Они тянутся до самого Симферопольского шоссе, не собьешься. Вилен поворачивается к Сергею.

— Сколько идем, Сергей?

— Два часа.

— Успеем? — В голосе тревога. Обещал быть на исходной через три часа.

Сергей отвечает уклончиво:

— Не знаю.

Через два часа двадцать минут головной дозор вступает на шоссе. Полдела сделано. Теперь надо перехватить попутную машину, доехать до спуска на Партенит. В этом и заключался простой и гениальный план Вилена.

Мимо проносятся автобусы. Они не годятся. Нужен грузовик. Когда он будет, никто не знает. А время идет.

Наконец из-за поворота появляется машина. Вилен преграждает дорогу. Сбивчиво объясняет шоферу, что им надо. Молодой парень оглядывает ребят, сомневается:

— Много вас очень, хлопцы. Инспектор встретится, без прав останусь.

— Инспектора боитесь! А мы ребят подведем, приказ не выполним! — наседает Вилен.

Шофер ищет глазами вожатого. Находит. Сергей улыбается ему, чуть подмигивая. Еще минута нерешительности.

— Ну ладно. Лезьте! Да только не вылетите на поворотах.

Мальчишки облепляют машину, забираются в кузов. Вилен стоит, прижавшись спиной к кабине.

— Ложись, ложись! Чтоб над бортами ни одной головы…

Сергей незаметно для ребят пожимает руку шоферу. Совсем не обязательно им знать, что всего лишь три часа назад он договорился с этим шофером о встрече у Красного камня.

Через несколько минут машина тормозит у Партенитского спуска. Ребята выскакивают из кузова и сразу залегают вдоль дороги — так приказал командир. Отсюда как на ладони видна бухта с белым артековским катером на рейде, дорога через седло и высота, занятая «противником». Там уже идет бой. Морской десант штурмует береговую линию, усиленная разведка прорывается у седла — все отвлекают внимание от шоссе.

Радисты развертывают станцию.

— Ну, ну! — торопит Вилен, пристроившись рядом, и смотрит на катер. Там вторая станция, та, что должна принять их сигнал, ответить, сообщить всем, что его взвод прибыл на исходную.

— Есть! Ответили! — шепчет радист и быстро что-то записывает.

Вилен выхватывает бумажку и непонимающе смотрит на длинные ряды цифр.

Радист отбирает у него листок.

— Слышат хорошо, — расшифровывает он. — Через двадцать минут дадут ракету к атаке. Успеем?

— Отвечай: успеем!

И, не дождавшись, пока радист отстучит его ответ, поворачивается к взводу.

— За мной! По одному! На ту сторону! Но так, чтобы ни одна живая душа не заметила!

Через двадцать минут над рванувшимся к берегу катером взлетает красная ракета. В воду прыгает десант. Встают в атаку взводы на дороге. А наверху, в тылу «противника», гремит «ура» третьего взвода!

ПРОЩАЙ, НЕОБЪЯТНОЕ МОРЕ

Гремели барабаны. Их сухой грохот сыпался сверху, от мохнатых боков Аю-Дага, — это шли отряды Верхнего. Обгоняя парадные колонны, осторожно протискивались автобусы с малышами. А по Нижнему из края в край, от палатки к палатке катилось раскатистое: «Ста-но-вись!!!»

Сергей стоял на возвышении у Костровой площади и смотрел, как выходит его отряд, как ладно и четко идут ребята, как спокоен, во всяком случае внешне, Вилен, как прямо держит флажок Андрей Бараневич и как сосредоточен маленький левофланговый отряда — Виталька. Вот уже закончил построение Верхний, вот прошли под аркой девочки второго, и последний артековский отряд вступил на Костровую. Сергей повернулся к знаменной группе.

— Внимание!

Качнулись золотые наконечники, подтянулись и замерли ребята. Чуть слышно стукнули палочки в руках барабанщиков. Скрипнув галькой, подравнялись ассистенты. С Костровой ветер донес чуть глуховатый голос Пал Палыча:

— Под знамена пионерских дружин Артека смирно! Равнение па знамена!

Вот сейчас он должен вывести перед строем знаменную группу.

— Группа, смирно! Шагом…

Сергей увидел, как, поднявшись, чуть наклонились вперед знамена…

— …марш!

Грянули барабаны. Сергей повернулся, вскинул руку в салюте и сделал первый шаг…

…Все! Прошел последний отряд. Убегающие ступеньками вверх трибуны Костровой, там ребята. Сергей разыскал своих. Казалось, двигаться, тесниться было уже невозможно, но они все же подвинулись, уступая место вожатому. Шумные, радостные, возбужденные.

Сейчас вспыхнет костер. Баянисты уже спустились вниз, встали около своих лагерей. Рядом с ними вожатые, по одному от каждого лагеря.

Сергей, поднявшись с места, поворачивается к отряду, и в других местах тоже встают вожатые.

И в тот же момент, заглушая песню, грянули взрывы ракет. Взвились, прочертили в небе огненные полосы и рассыпались десятками сверкающих точек. Трибуны ответили криком «ура!».