Казачьи сказки - Коллектив авторов - Страница 48

– А ну-ка, я лизну, послушают меня?

– Лизни, – гутарит Иван.

Лизнула царская дочь, явились три человека и спрашивают:

– Чего тебе, хозяйка?

– Возьмите его, – показывает на мужа, – а с ним кота и собаку да отнесите на остров в море.

Как она сказала, так было и сделано. Оказались Ваня, котик и собака на острове. День живут, неделю, месяц. Вот котик с собакой и думают, как спасти от беды хозяина. Переплыли они море, подбежали к дому, где царская дочь жила. Кот гутарит:

– Ты стой тут, а я в дом заберусь.

Договорились. Котик залез в дом, поймал мышку и грозит ей:

– Если мыши не достанут мне бисеринку у царской дочери, все мышиное государство переведу.

Сбежались мыши, думают, как им быть. Мышиный царь сам взялся за дело. Намазал перцем свой хвост, забрался на кровать ночью и тот хвост – в нос царской дочери. Она как дыхнула, так сразу начала чихать, бисеринка упала на пол. Мышиный царь подхватил ее и – к котику:

– Вот бисеринка.

Взял котик бисеринку и побежал к собаке. Поплыли они назад по морю, на собаке котик сидит. Вот собака и гутарит:

– Давай мне бисеринку, а то хозяин подумает, что вся заслуга твоя.

Кот отвечает:

– Не дам.

– Не дашь?

– Не дам.

– Я тебя сброшу в море.

Кот перепугался, стал давать бисеринку и уронил в море. Она – бултых, и нет ее. Доплыли до берега. Уселись на берегу, стали думать, что им делать. Рыбаки ловили рыбу и тут же, на берегу, пластали ее. Целый месяц собака и котик около рыбаков ходили. Котик внутренности рыбьи потрошил. Поймали однажды рыбаки щуку, попластали, внутренности бросили. Котик стал их потрошить. Глядь, а там бисеринка. Взял ее, положил под язык и побежал, а за ним – собака. Увидал их Иван, обрадовался и гутарит:

– А я думал, вы меня бросили.

Котик дал ему бисеринку. Ваня обрадовался еще больше. Лизнул бисеринку – явились трое и спрашивают:

– Что хочешь, хозяин?

– Возьмите мою жену и перенесите её сонную вместе с кроватью царю в дом, а меня в свой.

Как он сказал, так и получилось. Иван ходит по своему дому, а царь по своему и вдруг увидел дочь на кровати. Разбудил ее и повел к зятю.

– Вот дочь моя загостилась у меня, привел ее к тебе.

Иван смеется:

– Нет уж, царь-батюшка, пусть твоя дочь у тебя остается.

Царь посадил дочь в тюрьму, а Ивану сказал:

– Женись на моей меньшой дочери,

Иван не женился. Лизнул бисеринку, и тут явились трое:

– Чего хочешь, хозяин?

– Возьмите царя с его женой, дочерьми и служанками да перенесите на остров в океан-море.

Как сказал, так и получилось. А Иван привел мать в дом, женился на дочери рыбака. Живут они счастливо. Я был у них в гостях, хорошо там меня попотчевали, сказали, чтоб я еще приходил в гости.

САМОБОЙНЫЕ КНУТЫ

Выехал казак в поле. Посеял просо, потом пообе¬дал, быков в телегу запряг и собрался домой. А тут наперед ему черт забежал и спрашивает:

– Чего, казачок, посеял?

Казак молчит. Черт же поле обежал кругом, через голо¬ву три раза перекувыркнулся и опять к казаку пристает:

– Чего, казачок, посеял?

Досада казака взяла. Он черта кнутом изо всех сил вдоль спины вытянул и говорит:

– Кнуты, милый, кнуты посеял!

Черт отбежал подальше, на меже присел, почесывает спину. С опаской поглядывает на казака.

– Ну, ладно, казачок, пусть у тебя и уродятся кнуты. Пришло время и урожай убирать. Казак приехал в поле Глядит, а у него выросло не просо, а какие-то кусты – и на каждом кнуты по три, по четыре, а есть и по пятаку. Черт на меже сидит, посмеивается.

– Ну, что, казачок, кнуты сеял, они и уродились у тебя. Казак на это ни слова черту. Заехал на поле и ему назло давай кнуты ломать да бросать в телегу. Набрал целый воз. А черт кричит с межи:

– Казачок, ты знаешь, у тебя какие кнуты?

– Откуда же знать мне, – отвечает казак.

– Ага, так запомни, у тебя они самобойные, как им ска¬жешь: «кнутики, погуляйте», так тут же начнут гулять. Да еще запомни, что если их хозяин плут да мошенник, то они первого его выпорют.

Сказал это черт, перекувыркнулся и пропал. Поехал ка¬зак домой и всю дорогу думал, куда бы ему свою поклажу сбыть. В станице ему повстречался поп. Казак и смекнул тут – дай-ка я награжу его – и говорит:

– Батюшка, кнутиков вам не надобно ли?

Подумал поп, бороду погладил, а потом сказал:

– В хозяйстве годятся, не откажусь.

– Только они у меня не простые, а самобойные.

– Тем лучше.

Завернул к попу казак, свалил весь воз ему кнутов и просит:

– Ты, батюшка, за них святым угодникам от меня моле¬бен отслужи.

– Ладно, – согласился поп, – отслужу.

На другой день поп решил испытать свою обновку. Кликнул работников и приказывает кнутикам:

– Ну-ка, погуляйте, потешьте мою душу.

Хотел поп, чтобы выпороли кнуты его работников. Кну¬тики зашевелились да за самого попа принялись. Взвыл поп не своим голосом на всю станицу. Работники посмеи¬ваются да кнутики просят, чтобы попу еще добавили, за то, что обманывал их, не кормил досыта, как уговаривался, хлебом, не платил сполна заработанные деньги.

МЕДВЕДЬ

Небогато жил казачок Федосей Алферов. Да это бы ничего, если бы он не повздорил со станич¬ным атаманом. Придрался атаман на смотре, что у Федосея парадный чекмень трачен молью, и перед всеми казаками начал укорять в нерадении к службе. Молчал ка¬зак, терпел, а потом и его прорвало, атаману на весь плац брякнул:

– Что ты, старый черт, привязался ко мне, лучше бы на себя поглядел, ведь куда хуже моего парадного чекменя будешь. На морде у тебя черти горох молотили (атаман ря¬бой был).

От такой обиды оторопел атаман. Поначалу от злости не знал, что сказать, потом пригрозил:

– Ну, погоди же, узнаешь ты у меня, где раки зимуют.

И с этих пор не стало житья Федосею Алферову. Вконец загонял его атаман, замучил всякими повинностями да нарядами. Все терпел Федосей. На атамана жаловаться неку¬да, станешь тягаться, еще в большую беду попадешь. Ре¬шил ему он по-своему отплатить.

Подошла осень. Федосей покатил в окружную станицу Урюпинскую на Покровскую ярмарку. Там у цыган проме¬нял последнюю пару волов на ученого медведя. Привез его к себе домой, обучил всяким премудростям и на смотр. В станице медведя обрядил в казачьи шаровары с лампасами и в мундир. На голову ему напялил шапку с красным вер¬хом. Ружье в лапы и шашку на ремне. На плац собрались казаки, и Федосей туда. Пустил медведя, а он перед строем казаков и пошел ходить. Ходит, ходит, а потом начнет раз¬ные артикулы ружьем выделывать. Казаки себе животы понадорвали от смеха. И не заметили, как из станичного правления вышел атаман. На плац поглядел и кричит:

– Это что еще там за косолапый дурак казачью службу порочит?

– Знать не знаем, ведать не ведаем! – отвечают ему каза¬ки.

Атаман позвал своего помощника и показывает на мед¬ведя, обряженного в казачью одежду.

– Взять его и посадить на две недели на гауптвахту. На хлеб и воду!

Помощник рад стараться, тут же с полицейскими бро¬сился на плац. Хотели медведя схватить, да где там. Он как на них рявкнет, они кто куда разбежались. Атаман ногами топает, из себя выходит. Орет на весь плац:

– Вязать! Вязать его, буяна!

Медведь глядел на него, глядел да к крыльцу. Поднялся на порожки и к атаману. Атаман еще пуще топает ногами:

– Да я тебя живым не выпущу из острога!

Медведь как зарычит. У атамана шапка с головы свали¬лась. Назад он пятится. крестится.

– Господи, господи, да что же это такое? Сама нечистая сила! – с крыльца упал, вскочил да бежать.

В этот раз побоялся он и на смотр показаться. Только уж после узнал, что это был медведь. Долго все казаков пытал – чей он? А у них ему всегда один ответ был:

– Знать не знаем, ведать не ведаем!