Мумия, или Рамзес Проклятый - Райс Энн - Страница 97

Ей снова стало тревожно. Если она останется в этом зале, то погибнет. И все-таки она продолжала стоять, дрожащей рукой опираясь на руку Алекса, который недоуменно смотрел то на нее, то на отца.

– Ничего не понимаю. Вы правда встречались?

Вдруг Рамзес сделал шаг вперед. Он грубо схватил Клеопатру за руку и оттащил от Алекса.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал он, глядя на нее сверху вниз. – Сейчас же, и наедине.

– Рамсей, ради бога, что ты делаешь?

На них стали оглядываться.

– Алекс, останься здесь! – приказал Эллиот. Рамзес потащил Клеопатру прочь. Она подвернула лодыжку, споткнувшись на своих высоких каблуках.

– Отпусти меня, – прошептала она.

Как в тумане она увидела, что побледневшая Джулия Стратфорд в отчаянии бросилась к смуглому египтянину, а старый лорд Рутерфорд пытается удержать сына.

Она яростно дернулась и тут же высвободилась из железной хватки Рамзеса Странные современные люди, делавшие вид, что не смотрят на них, изумленно заохали. Вокруг стало тихо – хотя музыка продолжала греметь.

– Мы поговорим тогда, когда мне захочется, мой обожаемый учитель! Ты опять вмешиваешься в мою жизнь, ты опять, как и в прошлом, хочешь лишить меня удовольствий.

Подбежал Алекс Клеопатра обвила его рукой, и Рамзес снова пошел в наступление.

– Рамсей, черт побери, что происходит? – запротестовал Алекс.

– Говорю тебе, нам нужно пообщаться наедине, – сказал Рамзес Клеопатре, не обращая внимания на ее любовника.

Ее гнев опережал слова, а слова бежали впереди мысли:

– Ты думаешь, что можешь заставить меня делать то, чего хочется тебе! Я отомщу тебе за то, что ты сделал со мной! Я страшно отомщу!

Рамзес оторвал ее от Алекса, которого тут же подхватил его отец. Клеопатра обернулась и увидела, как Алекс скрылся в толпе. Рамзес вовлек ее в круг танцующих пар, он не отпускал ее, несмотря на отчаянное сопротивление.

Одной рукой он держал ее за кисть, а другой обхватил за талию.

Пары рядом с ними ритмично покачивались под музыку. Рамзес закружил Клеопатру, почти отрывая от пола.

– Убирайся! – прошипела она. – Ты думаешь, я та самая безумная, которую ты видел в той лачуге в старом Каире? Ты думаешь, я твоя рабыня?

– Нет-нет, я вижу, ты стала другой. – Он перешел на древнюю латынь. – Кто же ты на самом деле?

– Твоя магия восстановила мой разум, мою память. Но то, что я выстрадала, осталось во мне, и теперь я ненавижу тебя гораздо сильнее, чем раньше.

Рамзес был поражен. Он и сам очень страдал. Может, ей лучше сжалиться над ним?

– Ты всегда был прекрасен, когда страдал! – сыпался град ее слов. – И когда осуждал! Но я не рабыня и не твоя собственность! Ты вернул меня к жизни, и я хочу жить свободно.

– Это ты, – прошептал Рамзес. – Царица, которая была и мудрой, и импульсивной. Которая любила без оглядки. Которая всегда знала, как завоевывать и управлять.

– Да, верно. Та царица, которая умоляла тебя поделить твой подарок с одним смертным мужчиной. Но ты отказал ей. Эгоистичный, злобный, ничтожный человек.

– О нет! Ты знаешь, что это не так. – То же очарование, та же способность убедить в чем угодно. И та же бешеная, неуправляемая воля. – Это было бы ужасной ошибкой.

– А я? Я не ошибка?

Она пыталась высвободиться, но не могла. Снова он заставил ее подчиниться ритму музыки, снова повел по кругу. Клеопатру задевали юбки танцующих дам; женщины явно наблюдали за ней.

– Прошлой ночью ты сказала, что, умирая, звала меня. Яд змеи просто парализовал тебя. Ты говорила правду?

Она снова попыталась вырваться из его объятий.

– Не спрашивай меня ни о чем!

Она вырвала свою руку, но он снова поймал ее. Теперь все заметили, что происходит. Поворачивали головы. Одна за другой останавливались в тревоге танцующие пары.

– Ответь мне, – настаивал Рамзес. – Ты звала меня в те последние минуты? Это правда?

– Ты хочешь оправдать свои действия? – Она заставила его остановиться. Больше он не сможет тащить ее за собой. – Мне было страшно. Я умирала, – призналась она. – Это был страх, но не любовь. Ты думаешь, я когда-нибудь прощу тебя за то, что ты дал Антонию умереть?

– О да, это ты, – мягко сказал Рамзес. Они стояли неподвижно. – Это на самом деле ты. Моя Клеопатра, двуличная и страстная. Это ты.

– Да, и я не вру, когда говорю, что ненавижу тебя! – закричала она. Слезы брызнули из ее глаз. – Рамзес Проклятый! Я проклинаю тот день, когда солнечный луч ворвался в твою гробницу. И когда твоя смертная милашка Джулия Стратфорд будет лежать мертвая у твоих ног, как лежал мертвый Антоний, ты узнаешь, что такое мудрость, что такое любовь, что такое власть той, которая завоевывает и управляет. Твоя Джулия Стратфорд смертна. Сломать ей шею все равно что сломать речной тростник.

Неужели она хотела произнести именно эти слова? Она не знала. Она знала, что ею руководят любовь и ненависть, сжигающие душу. Она в ярости отпрянула, наконец-то высвободилась и повернулась, чтобы бежать.

– Нет, ты не тронешь ее. И Алекса тоже не тронешь! – крикнул Рамзес на латыни. – И никого другого.

Клеопатра оттолкнула с дороги какую-то пару. Женщина вскрикнула, мужчина повалился на свою партнершу. Другие поспешно расступались. Клеопатра обернулась, увидела, что Рамзес смотрит на нее, услышала его крик:

– Ты не успеешь это сделать, ибо снова окажешься в могиле! Во тьме!

Она в ужасе врезалась в толпу. Отовсюду неслись крики. Но впереди были открытые двери и свобода – и Клеопатра помчалась со всех ног.

– Подожди, остановись, выслушай меня! – кричал Рамзес.

Она оглянулась возле самых дверей и увидела Алекса. Тот держал Рамзеса за руку.

– Стойте, Рамсей, дайте ей уйти!

Теперь Рамзеса окружили и другие мужчины.

Клеопатра выбежала на лестницу. Алекс звал ее, умоляя подождать. В его голосе не было страха. Но Рамзес обязательно вырвется из рук тех людей. Они не смогут его удержать. Его угрозы все еще звучали у нее в ушах.

Держась за перила, она побежала вниз по ступенькам, звонко постукивая каблуками.

– Ваше величество! – кричал Алекс.

Она бросилась в вестибюль, к выходу. В это время у подъезда как раз остановился автомобиль. Слуга открыл дверцу, из машины вышли мужчина и женщина.

Клеопатра оглянулась: Алекс сбегал по ступенькам, за ним торопливо спускался Рамзес.

– Ваше величество! Подождите!

Она оттолкнула слугу, обежала вокруг машины, уселась за руль и поставила ногу на педаль. Когда она уже тронулась, Алекс открыл боковую дверцу и плюхнулся на переднее сиденье рядом с ней. Клеопатра крутанула руль, чуть не заехала в сад, но ей удалось выровнять машину и выехать на улицу, ведущую к бульвару.

– О господи! – воскликнул Алекс, стараясь перекричать ветер. – Он сел в другую машину! Он нас преследует!

Она вдавила педаль в пол, делая опасный разворот, чуть не столкнулась с ехавшей впереди машиной и вырвалась на свободную полосу.

– Ты нас убьешь!

Она наклонилась вперед, и ее лицо обжег ледяной ветер. Приходилось то и дело выворачивать руль, объезжая медленно катившие машины. Алекс о чем-то умолял ее, но в ее ушах все звучал голос Рамзеса: «Ты снова окажешься в могиле! Во тьме!»

Бежать! Нужно бежать.

– Я не позволю ему вредить тебе.

Наконец бульвар перешел в открытое шоссе, ведущее из города. Дорога была свободна. Клеопатра ни на минуту не отпускала педаль газа.

Где-то вдали лежали пирамиды, а за ними пустыня, открытая пустыня. Как ей спрятаться там, где укрыться? Куда бежать?

– Он все еще не оторвался? – прокричала она.

– Нет, но он не причинит тебе зла, уверяю! Выслушай меня!

– Нет! – крикнула она. – Даже не пытайся остановить меня!

Алекс попытался обнять ее, но она оттолкнула его. Машина дернулась, съехала с мостовой, помчалась по утрамбованному песку. Вдали, в пустыне, мерцали фонари. Она сбилась с пути.

Где-то далеко, справа от них, блеснули во тьме слепящие фары – они приближались. Потом послышался тот самый звук, ужасный звук – гудок локомотива. О боги, где он?