Квинканкс. Том 1 - Паллисер Чарльз - Страница 80

Мисс Квиллиам взяла зеленую бутылочку, которую я часто видел у нее в руках, и потрясла. С обескураженным видом потрясла снова. Потом встала:

— Мне нужно ненадолго выйти.

— Уже очень поздно! — запротестовал я.

Она ушла, а я, заинтересовавшись, стал рассматривать бутылочку и обнаружил на ней этикетку: «Черная капля». Когда я поднес бутылочку к носу, матушка крикнула: «Не трогай, Джонни!» Сладковатый, чуть едкий запах показался мне знакомым.

Обернувшись за десять минут, мисс Квиллиам налила себе стакан джина и добавила туда две-три капли из вновь принесенной бутылочки.

Поймав на себе мой взгляд, она покраснела:

— Это средство называют утешением бедняков: дарует радость и снимает боль, как телесную, так и душевную. Оно часто меня спасало. Сейчас я принимаю всего три-четыре грана.

Едва ли не с облегчением я увидел, как матушка налила себе стакан «Сливок долины».

Через несколько дней я случайно встретил на лестничной площадке поднимавшихся к себе мистера Пентекоста и его друга. Они любезно пригласили меня в свой шатер восточного властелина в углу комнаты Пичментов, и я увидел, как уютно они там устроились.

— Садитесь, — предложил мистер Пентекост.

Усевшись, я поинтересовался:

— Как давно вы знакомы с мистером Силверлайтом?

— О, столько лет, что уже не сосчитать. Десять или двенадцать, наверное, а, Силверлайт? Наше знакомство состоялось, надо сказать, в менее благоприятных обстоятельствах, чем нынешние.

— В то время моим занятием было Право Справедливости, — с достоинством проговорил мистер Силверлайт. — Благороднейшее из человеческих достижений в области общественного правосудия.

Мистер Пентекост фыркнул.

— Говоря коротко, я был юристом, — продолжал мистер Силверлайт, не обращая внимания на своего друга.

— А вы, сэр? — обратился я ко второму джентльмену.

— Я не ограничивался одной стезей, — ответствовал тот.

Стези его, как я узнал, были весьма многообразны: в различные времена он занимался страхованием рисков, работал вексельным маклером, копировал рукописи для театра и так далее.

— Но, подобно моему компаньону, мне случалось также иметь дело с путаным и продажным установлением, которое парадоксально именуется общим правом, — продолжал мистер Пентекост. — Я говорю «парадоксально», ибо по тупости и абсурду оно далеко выходит за пределы «общих» случаев.

— Тут я солидарен со своим другом, — кивнул мистер Силверлайт.

— Но, мистер Силверлайт, вы ведь только что его хвалили!

— Мой дорогой юный друг, — напыщенно произнес мистер Силверлайт, — прошу, не делайте этой распространенной ошибки, не путайте Закон и Справедливость.

Упрек прозвучал столь красиво и торжественно, что я не решился спросить разъяснения.

От случая к случаю, — продолжил мистер Пентекост, Дабы мне помочь, — я зарабатывал свое пропитание в качестве скромной прислуги и Закона, и Справедливости — то есть в качестве писца. При переписке бумаг в суде лорд-канцлера и копировании документов требуется весьма совершенный почерк. Мне пришлось оставить это ремесло: стар стал, глаза не те и руки трясутся. — Он вытянул руку — она и вправду тряслась. — Но даже и сейчас мне случается копировать документы общего права или приказы суда.

— Я тоже перепробовал множество профессий, — вмешался мистер Силверлайт. — В юности я занимался коммерцией, унаследовал большую клиентуру, но не по своей вине попал в трудное положение. Меня подвела слишком легкая доступность кредита.

— Вы слишком доверяли людям? — спросил я.

— Наоборот. Увы, слишком многие доверяли мне. — Он покачал головой: — Алчность — великое зло.

— Верно, — подтвердил его друг. Он обратился ко мне: — Видите ли, алчные торговцы с большой готовностью брали с Силверлайта за свои товары простыми векселями, со скидкой, вместо того чтобы брать банкнотами, по нарицательной стоимости. Такое случается слишком часто.

В самом деле, подумал я, он и не подозревает, что у меня есть все основания с ним согласиться.

— Как раз по этой причине мы и летим в пропасть. — Продолжение речи мистера Пентекоста оказалось пророчеством. — Попомните мои слова, все это бумажное королевство через год-другой развалится, как карточный домик. Видите ли, кредит подразумевает доверие и потому — на нынешней ступени — является полнейшим абсурдом. Поскольку торговля представляет собой всеобщий обман и, соответственно, по самой своей природе несовместима с понятием доверия. Но эту манию подогревают сутяжники-адвокаты, которые делают огромные деньги на банкротствах, несостоятельности, компромиссных соглашениях и долговых тюрьмах.

— Да, на мне они изрядно нажились, — вздохнул мистер Силверлайт.

— Верно, — кивнул мистер Пентекост. И с некоторой робостью добавил: — Но, знаешь, Силверлайт, ты ведь сам виноват: проигрался…

— Бред, я не играю в азартные игры, — холодно отозвался мистер Силверлайт, — Разве что иногда играл в два кубика.

Мистер Пентекост обратился ко мне:

— Видите ли, Силверлайт потерял много денег, играя по математической системе, которая предполагает, что цифры в костях выпадают в соответствии с неким замыслом.

— Я ничем не рисковал, потому что такой замысел существует, — уперся мистер Силверлайт. Я заметил, как запульсировала жила на его мощном лбу.

— Чепуха! — Мистер Пентекост добродушно усмехнулся. — Но выразился ты правильно, потому что вся жизнь это один сплошной риск. В жизни нет ни порядка, ни рациональности.

— В твоем поведении точно нет, — выразительно произнес мистер Силверлайт.

Взгляд мистера Пентекоста сделался серьезным:

— Я обидел тебя, дружище; поверь, я не хотел. — Он сунул руку в карман, извлек оттуда большие часы и посмотрел на них. — Но ты мне напомнил: я должен на время вас покинуть.

— Куда ты? — Не получив ответа, мистер Силверлайт с любопытством стал наблюдать за своим другом, который надел верхний сюртук и вышел.

Когда мы остались одни, мистер Силверлайт сказал:

— Вот так он исчезает то и дело. Я не могу не задумываться о том почему. Он, несмотря на все свои странности, благородный человек, но кто знает. В тот день, когда мы познакомились, он очень расстроил меня тем, что обидел вашу очаровательную матушку и другую, столь же очаровательную, молодую леди. Кстати, как они?… Отлично, отлично. Пожалуйста, засвидетельствуйте им мои самые теплые чувства. Но что касается моего друга… Я зову его горой Везувий, за то, что из его рта постоянно извергаются сера и хлам. Должен оправдать его в ваших глазах за то, что он наговорил в тот вечер — терпеть не могу, когда цинизм Старости разрушает радужные надежды Юности. Знаете, Пентекост ошибается, утверждая, будто идеи определяются экономическими обстоятельствами. Начинать необходимо с абстрактных принципов — Справедливости, Равенства — и осуждать общество, если оно не оправдывает надежд в том, что касается их соблюдения.

Я кивнул в знак согласия, и он продолжил:

— Пентекост не прав с начала и до конца. В любой стороне нашей жизни прослеживается Замысел, нужно только разглядеть его. Я деист и довод от Замысла считаю доказательством существования Высшего Духа Разума. Разум, а не эгоистический интерес, составляет руководящий принцип, на котором основано общество. Весь экономический порядок необходимо изменить, чтобы привести его в соответствие с разумной Справедливостью.

Вскоре он принялся разливаться соловьем, и я восторженно его слушал. Мистер Пентекост был не прав. Общество может быть лучше, может быть совершенным! И все же, вернувшись в свою комнату, я почувствовал, что совсем сбит с толку, потому что мистер Пентекост мне нравился и я не понимал, как он может иметь те взгляды, которые провозглашает.

Матушку я застал очень подавленной; вскоре она отправилась в постель и заснула крепким сном. Это было необычно, потому что часто она засыпала не сразу, кашляла, зажигала маканую сальную свечу и часами писала что-то в записной книжке.