Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Девушка с зелеными глазами - О'Брайен Эдна - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

– Скажите мне, какую пищу вы предпочитаете? – спросил он меня, добавляя мне масла в капусту и протягивая горчицу.

– Мне все нравится.

– Все? – изумился он.

Мне стало жаль, что я не изобразила, будто бы у меня есть вкус. Он начал рассказывать о своей работе, о сценарии, который он сделал для картины о голодающих. Он объехал весь мир: Индию, Африку, Сицилию, собирая материал. На его рабочем столе лежали фотографии полуразрушенных домов и хижин, грязных голодающих детей на дорогах. Один только их вид вызывал у меня чувство голода.

– Бенгалия, Гонолулу, Танганьика, – повторяла я за ним как в забытьи, перечисляя города, в которых он побывал. Я не имела ни малейшего представления, где они находятся.

– Вы много фильмов сняли? – спросила я.

– Нет. Я снимаю особенные маленькие фильмы… Среди них есть один, который, я думаю, понравился бы вам, о ребенке из племени Маори.

– А вашу фамилию видно на экране? – мне очень хотелось рассказать об этом тетке.

– Там такой маленький шрифт, – сказал он и показал величину букв, почти соединив большой и указательный пальцы, – никто и не читает. Я поставил в Голливуде один фильм, «Романс», вот на гонорар с него и купил этот дом.

«Это тоже, наверное, было во времена Лоры», – подумала я, а он уже говорил о другом своем фильме, про очистные сооружения.

– Очистные сооружения?

– Ну да, очистка сточных вод, это очень животрепещущий вопрос.

Я поняла, что он не шутит, и теперь мне стало ясно, что тетке про него рассказывать нельзя.

– Это очаровательные фильмы. Я часто думал о своей жизни: что она не состоялась, что все напрасно… Позже, когда я стал старше, я научился трезво оценивать многое из того, с чем мне приходилось сталкиваться. Теперь я знаю, что не успех, достигнутый в жизни, является решением проблем, а поражение, борьба, достижение и снова поражение… снова и снова, – он сказал все это даже не столько мне, сколько себе самому.

Его слова напомнили мне один фильм, который мне как-то довелось увидеть, о черепахе, которая, отложив яйца в песке, ползет обратно в море, в изнеможении издавая жалобные крики.

– Мне бы хотелось посмотреть какой-нибудь из ваших фильмов, – сказала я.

– Посмотрите, – ответил он, и я подумала, что ему это все равно.

В комнате стояла кровать, покрытая пледом. Юджин сказал, что ее принесли сюда сверху, когда кто-то заболел. Но кто это был, он не сказал.

Мы пошли гулять, чтобы я успела посмотреть на лес до темноты. Юджин выдал мне пару женских резиновых сапог и отороченный золотистым мехом плащ. Я перевернула сапоги, потому что однажды уже было так, что я нашла в сапоге дохлую мышь. Оттуда посыпались какие-то зерна.

– Годится? – спросил он.

– Очень даже, спасибо.

Они мне немного жали. Нога у «нее», наверное, была меньше моей. Бэйба говорит, что я могу гордиться тем, что у меня самая большая нога в Ирландии среди девушек.

Мы вошли в лес, находившийся позади дома, укрываясь от моросящего дождичка. Лес состоял из разнообразных деревьев, и земля под ногами была покрыта слоем гниющих листьев. Он сказал, что летом здесь вырастают большие подосиновики и подберезовики. Было очень тихо, если не считать шуршания дождя да похрустывания сухих веточек у нас под ногами. Несмотря на зимнее время, лес казался зеленым из-за большого количества елей. Он был неплохим укрытием от дождя.

– Итак, вы уже слышали, что я женат, – произнес он, когда я с восхищением разглядывала ягодки остролиста.

– Да, жена хозяина лавки сказала мне.

Он польщенно улыбнулся, видимо, он не ожидал, что его частная жизнь может быть столь интересна окружающим.

– И вам, наверное, думается, что это очень плохо?

– Ну что вы, нет, – сказала я, уставившись на раздвоенный дуб, напоминающий ноги великана.

Он продолжил:

– Я женился на американке, когда жил в Штатах. Она была очаровательна, очень неординарна, но прошла пара лет, и я стал не нужен ей. Я перестал быть «любимой игрушкой». Девушка из привилегированной семьи, воспитанная в вере в свою исключительность, просто меняет переставшего соответствовать ее требованиям мужа, как другие меняют надоевшее платье. Она уверена, что имеет право на счастье.

– Как жаль, – сказала я.

Ничего более глупого изречь в данном случае было невозможно, но мне просто нужно было хоть что-то сказать, чтобы не разрыдаться.

– Она не состоялась как художница. Мы жили в большом особняке в Голливуде, они подешевели за последние несколько лет, – сказал он куда-то в сторону, обращаясь к остролистнику. – Вечно голубое небо приводило меня в бешенство, как, впрочем, и люди с их «салют, Джо!», «привет, Эл!», «эй, Арт!». Мы приехали в Ирландию и купили этот дом. Я заработал денег на той картине, а у нее была денежная рента. Она ездила в школу на золоченом «Ройсе» и презирала окружающих.

Мне пришло в голову, что в глубине души он гордится этим, сам того не сознавая.

– У нее были обширные планы, – продолжал он, – охота, стрельба по мишеням, она воображала, что сюда съедутся режиссеры, сценаристы, продюсеры, если мы пошлем им приглашения. Мы их пригласили, но никто не приехал. Начались дожди, и с ними вернулся мой ревматизм.

Он повел шеей так осторожно, словно только и ждал очередного приступа.

– Мне пришлось, вытянув лицо, натянуть кальсоны. Она сказала мне, что я – средневековый тиран и обращаюсь с ней, как с рабыней, только потому, что я позволил ей принести полено для печки. Она уехала, когда я вместе с Дэнисом сметал в стога сено… Она оставила записку на столе и… – он остановился, очевидно, передумав говорить то, что собирался.

– Мне так жаль, – сказала я, мне и правда было очень жаль.

– О… спасибо, – улыбнулся он и протянул руку, чтобы поймать капли дождя, падающие с деревьев. Первый раз в моем присутствии он казался смущенным или давшим волю слабости.

Темные гладкие листья остролистника отбрасывали тень на его бледное лицо, отчего оно выглядело еще более нездоровым, и мне так хотелось заключить его в свои объятия, чтобы утешить! Мы двинулись дальше.

Пройдя через чащу, мы поднялись на склон оврага. Он протянул мне руку, помогая одолеть подъем. Я встала рядом с ним, и он показал мне открывающийся оттуда вид.

– Ах! – воскликнул он, точно пытаясь втянуть в себя весь воздух, наполнявший безграничный простор перед нами. – Вы не должны беспокоиться о том, что я женат.

– А я и не беспокоюсь, – солгала я.

– Я и сам поднял бы этот болезненный для меня вопрос. Мне нелегко об этом говорить, – произнес он, – ощущение вины и горечь утраты наносят раны, которые лишь с годами изглаживаются в душе.

Ни с того ни с сего меня охватила легкая дрожь, он обнял меня за плечи, подумав, наверное, что у меня закружилась голова от страха высоты.

Внизу на пожухшей траве паслись овцы. Кусты дрока были частью повыжжены, и в гаснущем свете дня сплетения ветвей были похожи на скелеты призраков. Их вид тяготил меня.

– Именно поэтому я не хотел, чтобы между мной и вами возникли бы какие-то отношения с самого начала, – произнес он тихо.

– Теперь я понимаю, – ответила я, а он резко повернулся и посмотрел, не плачу ли я.

Потом он улыбнулся:

– Вы дикарка, вы, наверное, выросли на воле.

Я вспомнила поле у нас дома, лужи грязной воды между деревьями и почувствовала себя брошенной.

– У вас в лице есть что-то мистическое, – сказала я. Вся скорбь с его лица улетучилась в полсекунды. Он от души рассмеялся и спросил, в каком таком словаре я вычитала это слово. Я могла себе представить, что это было не самое подходящее слово, но оно попалось мне в одной книге и поправилось своим звучанием.

– Милая девочка, придется вам бросить чтение книг. Он взял меня за руку, и мы помчались вниз по склону холма обратно в лес. Мы на скорую руку осмотрели сосновые посадки, сделанные им и обнесенные проволочной изгородью от кроликов и ланей. Он протянул руку и потрогал веточку сосны, а потом сказал, что хотел бы посадить дерево в честь моего визита. Мне хотелось знать, сажал ли он деревья для своей жены и любил ли он ее сейчас.