Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Деревенские девчонки - О'Брайен Эдна - Страница 17


17
Изменить размер шрифта:

– Что-то ты уж больно счастливая, – сказала Бэйба, раздеваясь на ночь и укладывая свою одежду на спинку стула. – Ложись быстрее, а то свеча уже почти догорела.

Она завидовала моему счастью.

– А я готова сидеть здесь всю ночь и мечтать, – медленно и, как мне казалось, драматично произнесла я.

– Боже, да ты просто ненормальная. И что же с тобой произошло?

– Влюбилась, – ответила я, безнадёжно махая рукой.

– И кто этот тип?

– Тебе не надо этого знать.

– Диклэн?

– Что за чушь, – ответила я, как будто Диклэн представлял из себя полнейшее ничтожество, которое я даже не удостаивала взглядом.

– Хикки?

– Нет, – ответила я, наслаждаясь ситуацией.

– Скажи же мне.

– Я не могу.

– Скажи мне, – сказала она, заправляя пижамную куртку в штаны. – Скажи или я тебя защекочу. – И она начала щекотать меня подмышками.

– Скажу. Скажу. Скажу. – Я готова сделать всё что угодно, только бы меня не щекотали.

И поэтому, придя в себя, я ей всё рассказала.

– Нет, этого не может быть. Ты врёшь.

– Вовсе нет. Он подарил мне коробку шоколада и повёл меня в кино. И он сказал мне, что я самая милая девушка, которую ему приходилось знавать. Он сказал, что у меня чудесные волосы, что мои глаза напоминают ему жемчужины, а кожа – персик, освещённый солнцем.

Ничего этого он, разумеется, не говорил, но я не могла уже остановиться.

– Ну давай, рассказывай, – теребила меня Бэйба. Она даже приоткрыла рот от восторга, изумления и зависти.

– Но только ты никому не говори, – спохватилась я, поскольку собиралась рассказать ей ещё немного про то, как он держал меня за руку.

И тут я вдруг заметила, как меняется выражение её глаз. Они сощурились, как у кошки, в них появился зелёный оттенок. Мне уже много раз приходилось видеть такое выражение, в поездах, на свадебных фотографиях, и всегда в таких случаях я мысленно говорила: «Бедняжке придётся пройти через всё это», поэтому я снова сказала:

– Но ты ведь никому не скажешь, Бэйба?

– Никому, – она замедлилась, – разве только миссис Джентльмен.

– Не говори никому, – взмолилась я.

– Никому, только миссис Джентльмен, и маме, и папе, да ещё твоему предку.

– Я всё это выдумала, – соврала я, – я никогда не встречалась с ним. Я просто дразнила тебя. Он всего лишь просто подвёз меня от Лимерика. Вот и всё.

– В самом деле? – она попыталась вопросительно приподнять бровь, но это у неё не получилось.

– Что ж, – продолжила она, задувая свечу, – завтра мама, папа и я приглашены на ужин к Джентльменам, и я упомяну об этом в разговоре с ним.

Я разделась в темноте, и, когда легла в постель, она натянула всё одеяло на свою сторону.

– Нет, нет, не говори с ним, – просила я, но она уже заснула под мою мольбу.

Следующим вечером они ужинали у Джентльменов и вернулись домой на машине около полуночи. Я поджидала их у дверей залы.

– Ты ещё не спишь, Кэтлин? – сказал мне мистер Бреннан, листая книжку рядом с телефоном, в которую записывались важные звонки для него.

Марта вошла с большим букетом гладиолусов в руках, её большие глаза улыбались.

– Нет, мистер Бреннан, – ответила я. Согнутым пальцем я поманила Бэйбу в его кабинет.

– Бэйба, у меня есть подарок для тебя, одно из колец мамы… то, которое тебе больше всего нравилось. То, чёрное.

Я протянула его ей, и она тут же в темноте надела его себе на палец. В центре кольца был бриллиант, и даже от рассеянного света лампы в зале от пего рассыпались искорки.

– Ты ведь ничего не сказала? – спросила я.

– Ах, ты про это? Нет, конечно, я ничего не сказала. Да если бы я сказала, старуха Джентльмен гналась бы с топором за мной до самого дома. Но Дж. В. (так она называла мистера Джентльмена) и я гуляли по саду, и я в разговоре упомянула тебя, а он ответил: «Ах, это та малышка, которая так страдает от своего воображения».

– Не может быть, – вслух произнесла я.

– О, да. Он водил меня по саду, показывал всякие цветы, предложил мне гроздь винограда, спрашивал моё мнение о всяких вещах, предлагал мне сыграть с ним в шахматы, а когда я упомянула тебя, он сказал: «Не будем говорить о ней», и я бросила эту тему. Мы были в саду очень долго, и его старуха в конце концов высунулась из окна и сказала: «Ах, вот вы где!» и нам пришлось вернуться в дом.

Так всё и закончилось. Я никогда не смогу взглянуть ему в глаза после всего этого. И только подумать, я отдала Бэйбе самое лучшее мамино кольцо.

На следующее утро Бэйба отправилась в церковь на исповедь, а в одиннадцать часов зазвонил телефон.

Молли пришла за мной наверх. Я как раз записывала в свой дневник скорбные строки о мистере Джентльмене.

– С тобой хочет поговорить по телефону мистер Джентльмен, – сказала она, и у меня голова пошла кругом.

Ничего в жизни я не хотела так, как спуститься и поговорить с ним. Но сейчас он стал бы выговаривать мне, как вульгарно и отвратительно я поступила, позволив себе обсуждать с кем-то ещё проведённый вдвоём с ним день. Перенести этого я бы не смогла.

– Скажи ему, что меня нет дома, я ему перезвоню, – попросила я Молли.

Мне пришло в голову, что я могу написать ему письмо, самое чудесное письмо, которое я только смогу сочинить, а потом передам его ему, когда он выйдет из дому.

Молли спустилась вниз и сказала ему, что я ушла в церковь на исповедь, а про его звонок она скажет мне. Сразу же, как только я вернусь домой. Они поболтали ещё около минуты. Я не могла представить себе, о чём это они говорят, и как раз в этот момент Молли положила трубку.

– Ну что? – спросила я, свесившись через перила лестницы, смертельно бледная, с синими кругами под глазами. Я толком не спала уже две ночи.

– Он очень сожалеет, но он уезжает в Париж, – ответила она, закатывая рукава и обнажая свои полные, розовые и сильные руки.

– В Париж? – Мне в голову сразу же пришли мысли о греховных удовольствиях и девушках. Как же он посмел?

– Да, он должен был неожиданно уехать, умирает кто-то из его родственников, – добавила она и набросилась со шваброй на пол в зале.

Я не видела больше мистера Джентльмена, потому что три дня спустя мы уехали в монастырскую школу.

Сейчас, в автомашине, всё это пронеслось в моей памяти менее чем за секунду, а потом я снова оказалась на сиденье, сжимая в руке мокрый от слёз платок, и Бэйба протягивала мне небольшую записку.

В ней стояла только одна фраза: «Давай останемся друзьями», но я была чересчур удручена, чтобы улыбнуться.

В городок, в котором располагался монастырь, мы въехали уже в сумерках, на его окраине было озеро, тёмная поверхность воды, и, когда мы проезжали мимо него, лёгкий ветерок повеял в полуоткрытое окно машины. Потом мы проехали по узким улочкам с электрическими фонарями, стоящими метрах в пятидесяти друг от друга, а между их зелеными тумбами возвышались тополи. Тёмная поверхность воды, траурные тополи, странные собаки у входов в странные магазины только усилили мою печаль.

– Хорошее место, – сказал отец и понюхал табак. Ничего себе хорошее место! Как будто он так уж много о нём знал. Как он мог решить, что это хорошее место, лишь бросив взгляд из окна?

– Как насчёт того, чтобы выпить, Боб? – спросил он, и Марта, дремавшая на заднем сиденье, тут же оживилась и сказала:

– Да, давайте побалуем девочек лимонадом.

Мы остановились на главной улице и зашли в гостиницу. Мои ноги затекли и не сгибались. Пол в вестибюле был закрыт красным турецким ковром, на ведущей вверх лестнице тоже была дорожка. Справа находился ресторан со множеством небольших столов, закрытых белыми скатертями. На каждом столе стояли две бутылочки кетчупа. Красная и коричневая. Мы вошли в помещение с табличкой «Комната отдыха».

– Ну что, Боб, мы закажем? – спросил мой отец.

Я внутренне напряглась, испугавшись, что он возьмёт себе что-нибудь крепкое.

– Мне виски, – сказал мистер Бреннан, снимая очки. На очках виднелись капельки дождя, и он стал вытирать их чистым белым носовым платком.