Утраченное сокровище - Морган Сара - Страница 2

Человеке, которого я любила больше всех на свете.

У Энджи на глаза навернулись слезы, и она часто заморгала, чтобы прогнать их.

– Несчастный случай. Конечно! Чем еще это могло быть? – Она не могла удержаться от сарказма. – Вы очень влиятельный человек, не так ли, мистер Кириакос?

Он напрягся.

– Не знаю, на что вы намекаете, мисс Литтлвуд, но должен вас предупредить, чтобы вы были поосторожнее.

Хотя он не повышал голос, что-то в его тоне заставило ее содрогнуться. Энджи вспомнила статью, в которой Никос Кириакос был изображен холодным и безжалостным дельцом. Теперь она поняла, почему автор статьи пришел к подобному заключению. Его ледяное спокойствие разительно контрастировало с ее безудержной яростью. Внезапно Энджи почувствовала огромное желание стереть с его красивого лица выражение превосходства.

– Доктор Литтлвуд, – поправила она, гордо вскинув подбородок. Подобным тоном она обычно разговаривала с заносчивыми студентами. – Вам меня не запугать, мистер Кириакос.

– Ну разумеется, доктор. Доктор Анджелина Литтлвуд, я пришел сюда вовсе не для того, чтобы вас запугивать. – Слабая улыбка на его губах говорила, что если бы он захотел, ему не составило бы никакого труда это сделать.

– Сделайте одолжение, не называйте меня Анджелиной. – По ее мнению, это имя больше подходило красивой эффектной женщине, а не такому книжному червю, как она. – Я предпочитаю, чтобы меня называли Энджи.

Его суровый взгляд по-прежнему был прикован к ней.

– Я много знаю о вас. У вас диплом по классической археологии, степень доктора по археологии Средиземноморья; вы специализируетесь на произведениях гончарного искусства классической Греции. Довольно впечатляющая академическая характеристика для такой молодой особы, как вы. Скажите мне, доктор Литтлвуд, – произнес мужчина, сделав ударение на предпоследнем слове, – вы всегда прячетесь за своей степенью?

Потрясенная, Энджи еще сильнее вцепилась в стол.

– Только когда ко мне относятся пренебрежительно.

– Значит, вот как? – Он разглядывал ее белый пиджак, очки, огненно-рыжие волосы, собранные на затылке в аккуратный узел. – Вы совсем не похожи на свою сестру, не так ли?

Намеренно или нет, он воспользовался самым мощным оружием.

Энджи отвернулась, не желая, чтобы он заметил, какую боль причинили ей его слова. Она всегда знала, что является полной противоположностью Тиффани. Но это не могло порвать крепкую связь между ними. Даже когда у Тиффани начался переходный возраст, Энджи не перестала ее любить. Осознание того, что у них нет ничего общего, не смогло облегчить страданий, связанных с потерей сестры. Энджи постоянно терзало чувство вины за то, что она не пыталась повлиять на Тиффани, убедить ее изменить свое поведение. А постоянные «что, если бы», которыми изводила себя ее мать, только усиливали это чувство. Что, если бы Энджи не критиковала легкомысленное поведение Тиффани? Что, если бы Энджи меньше времени уделяла работе? Что, если бы она полетела в Грецию и присмотрела за Тиффани? Что, если бы она оказалась рядом с сестрой в ту злополучную ночь?

Раздираемая мучительными мыслями, Энджи потерла лоб, чтобы немного облегчить боль. Она уже почти начала верить в то, что виновна в смерти своей сестры, ведь она позволила Тиффани сбиться с истинного пути и не оградила от мужчин вроде Никоса Кириакоса.

– Вы читали полицейский отчет? – холодно спросил мужчина, и Энджи уловила истинный смысл его вопроса.

– Если вы спрашиваете, известно ли мне о том, что Тиффани была пьяна, я отвечу – да, – тихо ответила Энджи и заметила удивление, промелькнувшее в его глазах. – Ах, вы думали, я не знаю? Или предполагали, что я стану это отрицать?

– Поскольку вы считаете меня полностью ответственным за произошедшее, я подумал, вы могли не знать всех фактов.

Энджи недоверчиво уставилась на него.

– Главный факт состоит в том, что Тиффани была очень молода, мистер Кириакос. За два месяца до того, как моя сестра начала работать в одном из ваших отелей, она отпраздновала свое восемнадцатилетие. Большинство молодых людей в этом возрасте время от времени употребляют алкоголь – своего рода вхождение во взрослую жизнь.

– А как насчет вас, доктор Литтлвуд?

Энджи нахмурилась.

– Ваш вопрос не имеет никакого отношения к теме нашего разговора.

– Правда? – Кириакос улыбнулся, и Энджи показалось, что он хочет заманить ее в ловушку.

– Если вы намекаете на то, что состояние опьянения, в котором находилась моя сестра, вас оправдывает, осмелюсь заявить: я так не считаю. В сложившихся обстоятельствах ваше полное равнодушие оскорбительно. Это из-за вас она пила той ночью! Это вы во всем виноваты!

Почему я раньше избегала конфликтов? Оказывается, возможность высказать вслух все, что накопилось на душе, приносит огромное облегчение.

Губы Никоса растянулись в сардонической усмешке, черная бровь поползла вверх.

– Думаете, я прикладывал бутылку к ее губам?

Энджи проигнорировала это циничное замечание.

– При обычных обстоятельствах ваши с Тиффани пути никогда бы не пересеклись, но, к несчастью, судьба свела вас.

– Судьба? – Его сарказм разозлил Энджи еще больше. Она не знала, на что он намекает, но, очевидно, это было нечто унизительное.

– Моя сестра служила официанткой в одном из ваших отелей! Ее обязанности состояли в том, чтобы разливать по бокалам шампанское на званых вечерах для таких денежных мешков, как вы! – Услышав эхо собственного голоса, Энджй глубоко вздохнула и немного понизила тон. О ее семье и так уже ходит достаточно сплетен. – Тиффани была молода и наивна, а вы воспользовались этим. Она вам не ровня, мистер Кириакос; и вам следовало отдавать себе в этом отчет. Вам следовало ухаживать за актрисами и моделями, знакомыми с правилами вашей игры. Но вы не смогли устоять перед восемнадцатилетней девчонкой, – с презрением произнесла Энджи, – воспользовались ее невинностью и разбили ей сердце!

Последовала долгая напряженная тишина, во время которой Никос внимательно изучал ее лицо.

– Мне не хотелось бы порочить имя вашей сестры, – начал он, – но, очевидно, у нас с вами разные воспоминания о том, что она из себя представляла.

– Ну разумеется! Иначе как бы вы могли жить в ладу со своей совестью? Вы убеждены в своей абсолютной невиновности. Но правда заключается в том, что до поездки в Грецию у Тиффани не было серьезных отношений с мужчиной, и все же вы… – Энджи остановилась, чувствуя, как ее щеки заливает краска.

Никос наклонил свою красивую голову.

– Что – я? – мягко подсказал он. – Пожалуйста, не воздерживайтесь от комментариев в мой адрес, доктор Литтлвуд. Просветите меня насчет моего поведения по отношению к вашей невинной сестре. Признаюсь, я очарован вашим восприятием мира. Очевидно, большую часть своей жизни вы провели за стенами музеев и университетов.

Ну почему женщины находят его таким привлекательным? Из-за опасности, которая от него исходит? Общение с ним походит на встречу с тигром, который спрятал свои когти, но готов в любой момент пустить их в ход.

Разумеется, Никос был невероятно красив, но от его холодности и отчужденности Энджи бросало в дрожь.

Она подумала обо всем, что мать говорила ей о Никосе Кириакосе, о папке со статьями о нем, которую та хранила… Тот факт, что ее мать гордилась романом Тиффани с этим человеком, приводил девушку в ужас.

– Он старше ее, по меньшей мере, лет на пятнадцать, – говорила Энджи, на что мать беспечно пожимала плечами:

– Никос богат и влиятелен. Брак с ним откроет ей путь в высшие круги общества. Говорят, он успешен и очень умен. Он крутил с фотомоделями и актрисами, но это длилось не больше двух недель. А с Тиффани он встречается уже больше месяца! Очевидно, у него серьезные намерения в отношении твоей сестры. Ты можешь в это поверить?

Но Энджи не могла.

– Как мог такой мужчина, как Никос Кириакос, заинтересоваться Тиффани? Если он действительно так умен, как говорят, то Тиффани, чьи интересы не простираются дальше моды и косметики, наскучила бы ему через несколько минут! – Энджи любила свою сестру, но любовь не закрывала ей глаза на правду.