В порыве страсти - Майлз Розалин - Страница 35

Дасти кивнул.

– Похоже на то.

– И кто-то мог…

– Или могли…

– Появиться на ферме, а потом снова исчезнуть, и никому не пришло бы в голову, что здесь вообще кто-то был? – У Джона голова шла кругом. – А от аэродрома сюда, если по прямой, даже ночью, пешком – как ты думаешь, сколько времени займет? Если места знакомые?

Дасти уже подумал об этом.

– Для здорового, выносливого человека – не больше часа. И, босс… здесь всем знакомы эти места.

– Да-а, – горько вздохнул Джон. Убийца был явно свой, с фермы. – Значит, за ночь они могли обернуться туда и обратно?

Дасти покачал головой.

– Если их действительно было несколько. Сейчас посмотрим.

Они подъехали к водопою, спешились и привязали коней к дереву, растущему на самом верху склона, далеко от воды.

– Здесь уже достаточно потоптались, – сказал Дасти. – Сначала твой отец, потом мы, когда уносили его отсюда, потом еще ты – может, и искать больше нечего. Подожди здесь, у дерева, а я пойду посмотрю. Если что-нибудь найду, крикну.

Джон сидел совершенно неподвижно, напряженно вслушиваясь в тишину, и так долго, что мелкие обитатели буша совсем перестали его бояться. Вокруг него сновали по своим делам зеленовато-черные и золотистые жуки, ящерицы пробегали так близко, что чиркали хвостом по сапогам, а маленькая мышь-песчанка даже взобралась ему на ногу. Наконец он услышал крик.

– Эй, сюда! Иди сюда!

Дасти обошел вокруг прудика, а потом стал описывать все расширяющиеся круги вокруг той выемки меж двух больших валунов, где Филипп заснул последним сном. Сейчас он стоял на коленях и что-то искал в траве. Наконец он раздвинул ветви стелющегося по земле кустарника и тихо произнес, указывая на что-то пальцем:

– Видишь? Трое мужчин. Они бежали рысцой. Хоть убей, Джон не видел ничего, кроме нескольких поломанных стебельков.

– Рысцой?

– Бежали легко и быстро. Трусцой. Он вдруг увидел это как наяву.

– Бежали? Да они убегали! – Джон помолчал. – Должно быть, это было после… после того, как они это сделали.

Дасти выпрямился, потер спину, указал рукой налево.

– Они пришли оттуда. Там, где спал твой отец. Я их потерял – слишком уж много там было народа, слишком много следов. Но эта троица снова обнаружилась вот здесь. Откуда пришли, туда и ушли.

Джон кивнул.

– Да, к аэродрому. – Он поднял голову, вопросительно посмотрел на Дасти. – А ты уверен, что их было трое?

– Конечно, – ответил тот, – трое.

– Мужчин?

– Трое мужчин, босс. Покажи мне здесь хоть одну даму, которая носила бы обувь десятого или одиннадцатого размера и побывала в армии.

– В армии?

– Или в какой-нибудь школе, где дают армейскую подготовку. Посмотри. – Дасти подошел ближе к прудику, ближе к тому месту, где в последний раз ночевал Филипп. – Видишь этот след? Отсюда они ползли на животе, по-пластунски. Вот так.

Дасти лег на живот и пополз, низко пригибаясь к земле, по-змеиному изгибаясь всем телом и расслабив неподвижные ноги. Передвигался он только на локтях.

– Этому учили во Вьетнаме, старый прием, им пользовались десантники. Перестаешь быть похожим на человека, звери не боятся. И сам стираешь свои следы, никаких отпечатков. Может, это прополз большой зверь.

– Или змея, – отозвался Джон. Его трясло от ярости.

Интересно, в какой именно позе старик ожидал, пока домочадцы спустятся к обеду, подумал Алекс. Как он стоял – вот так, расставив ноги? Нет, пожалуй, эта поза не подходит к той роли, которую он собирается играть. Алекс переступил с ноги на ногу. Однако, несмотря на элегантную позу – он стоял у камина – и безукоризненный костюм – отлично сшитые брюки и блейзер французского покроя, – на душе у него было неспокойно.

Зачем он привез ее сюда? Он и так замечательно устроился. Его признали сыном и наследником, выполняют все его капризы, здесь даже есть маленькая Элли – на случай, если воину-победителю захочется приятно провести время. Что еще нужно мужчине?

Тришу. Ему нужно Тришу.

С тех пор, как они познакомились, он желал ее каждый день, каждую минуту. Еще в вертолете ему казалось, что идея слетать за ней в Сидней и привезти в поместье была вполне здравой. Однако стоило поддаться этому пагубному желанию, и события вышли из-под контроля.

Чем она приворожила его? Алекс нервно провел рукой по волосам. Он уже в сотый раз задавал себе подобный вопрос. Что он в ней нашел? Да, конечно, она красива, прекрасна, как лучшая фотомодель, у нее потрясающее тело, густые, золотисто-медового цвета волосы, отличная фигура, широко расставленные серые глаза с длинными ресницами, обманчиво щедрый рот, слишком щедрый для такого человека, как она. Но Алекс за всю свою жизнь ни разу не притронулся к женщине, которую нельзя было бы назвать красивой. Значит, дело не в обаянии.

И не в ленивой грации и чувственности дикой кошки – казалось, у Триши больше нервных окончаний, чем у других женщин. Да, она настоящая женщина, женщина до мозга костей. Но и он настоящий мужчина, так что этим его не удивишь.

Настоящая женщина.

Алекс отхлебнул виски. Настоящая женщина. Да-а.

Только настоящая женщина может быть такой тщеславной, самовлюбленной, эгоистичной. Мысленно он поставил еще одну «галочку» в длинном списке ее прегрешений. Господи, да ее парикмахер, ее маникюрша, ее ароматерапевт значили для нее гораздо больше, чем он! Потому что эта красивая хищница берет от жизни то, что хочет, а потом только косточки выплевывает.

«Только веди себя прилично, – говорил он ей. – И не пей слишком много. В Кёнигсхаусе к этому не привыкли. Там живут добропорядочные фермеры, и кроме своей фермы они ничего в жизни не видели».

А она лишь усмехнулась в ответ: «Значит, пора им увидеть!»

Триша сразу же предупредила, что поедет всего на несколько дней, максимум на неделю, ей и так придется слишком долго обходиться без магазинов, салонов, тренажеров, без астролога и массажиста – безо всего того, что делает ее такой, какая она есть: пустенькой, тщеславной и эгоистичной.

И как они смогут ужиться, даже если он получит деньги, – одному Богу известно.

Да и захотят ли уживаться?

Алекс прикусил губу. С того самого момента, когда они встретились в баре недалеко от Дабл Бэй, она ни разу не поинтересовалась его жизнью, его прошлым, его планами на будущее. Ее интересовало только его тело; ей нужно было от него только одно: чтобы он составлял ей компанию, потакал всем ее желаниям, прихотям и капризам.

Нельзя позволять женщине командовать, Алекс это хорошо знал. Будешь душкой, они вытрут об тебя ноги, а станешь вести себя как последний мерзавец – и они простят тебе все вплоть до убийства. Триша – не та женщина, которой можно хамить, но если она сочтет, что ты не достоин ее, она станет тебя презирать.

Алекс нахмурился – он представил себе, какие скандалы его ждут. Одно он знал наверняка: он не собирается общаться с ее идиотскими знакомыми, любителями вечеринок, со сливками сиднейской элиты, без которых она не могла жить с тех самых пор, как умер ее первый муж. Она вышла замуж за пожилого американца – удалившегося от дел фантастически богатого торговца зерном со Среднего Запада; наверно, он прожил так недолго, что не успел помешать избалованной богатым любящим отцом дочке превратиться в избалованную женщину, которой ничто не мешало баловать себя и дальше.

И тем не менее…

И тем не менее…

Чертыхнувшись про себя, Алекс покинул свой наблюдательный пункт у камина, под портретом старого Иоганна, хмуро взиравшего на всех из-под насупленных бровей, и налил себе еще виски.

И тем не менее он хотел Тришу так, как никогда в жизни не хотел ни одну женщину. И не то чтобы она держалась недотрогой – наоборот, она отдавалась ему так же легко, как, наверно, отдавалась любому понравившемуся мужчине.

И все равно он хотел ее. Она стала его болезнью, его страстью.

Однако болезненные пристрастия обходятся недешево. Ему нужны были деньги, и не столько для самого себя, сколько для того, чтобы удержать ее. Женщины ее типа действовали по принципу: если ты спрашиваешь, сколько я стою, значит, я тебе не по карману.