Дело о счастливом неудачнике - Гарднер Эрл Стенли - Страница 4

– В какое время?

– Где-то между нулем тридцатью и половиной второго утра.

– То есть ночью?

– Да, сэр.

– В каком направлении вы ехали?

– На запад по Сикаморской дороге. Приближалась к улице Честнат с востока.

– Вы заметили что-нибудь необычное в то время?

– Да, сэр. Машина впереди меня двигалась странно и беспорядочно.

– Вы не могли бы подробнее описать манеру движения той автомашины?

– Ее бросало из стороны в сторону, она пересекала центральную линию и переходила на встречную полосу, затем снова возвращалась на правую полосу, а потом съезжала на обочину.

– Вы идентифицировали машину?

– Да, я записала ее номер.

– Что вы сделали потом?

– Я ехала позади какое-то время, а в том месте, где дорога расширяется, я проскочила вперед мимо нее – это примерно в четырех пятых пути до Главной автомагистрали.

– Вы использовали слово «проскочила». Что вы имели в виду?

– При первой же возможности обогнать идущую впереди машину я увеличила скорость и сделала это. Мне не хотелось, чтобы я врезалась в нее, если бы водитель внезапно затормозил.

– Я возражаю против объяснений, касающихся причины, почему она обогнала ту машину, – заявил Хоуланд, – и требую вычеркнуть их из протокола.

– Они будут вычеркнуты, – постановил судья Кадвелл.

– Что вы сделали после того, как обогнали ту машину? – спросил обвинитель.

– Вернулась домой и легла спать.

– Я имел в виду сразу же после того, как вы ее обогнали. Вы что-нибудь сделали?

– Посмотрела в зеркало заднего обзора.

– И что вы увидели, если вообще что-нибудь увидели?

– Я заметила, как машину занесло налево, затем снова направо, внезапно что-то черное мелькнуло перед фарами, и на мгновение, как мне показалось, правая передняя фара погасла.

– Вам показалось?

– Затем она снова загорелась.

– И это произошло на Сикаморской дороге, на участке между улицей Честнат и Главной автомагистралью?

– Да, сэр.

– И именно там вы видели, как свет на мгновение погас, а потом снова зажегся?

– Да, сэр.

– В тот момент вы смотрели в зеркало заднего обзора?

– Да, сэр.

– А вы знали в то время, почему, как вам показалось, свет на мгновение погас, а потом снова зажегся?

– Тогда не знала, теперь знаю.

– Почему?

– Я возражаю на основании того, что для ответа на поставленный вопрос требуется вывод свидетельницы, – заявил Хоуланд. – Вопрос спорный.

– Возражение принимается. Свидетельница может давать показания только о том, что видела, – сказал судья Кадвелл.

– Но, ваша честь, она, несомненно, имеет право интерпретировать то, что видит, – заметил обвинитель.

Судья Кадвелл покачал головой.

– Свидетельница может давать показания только о том, что видела, – повторил он. – Интерпретировать их будут присяжные.

Обвинитель помедлил с минуту, а затем сказал:

– Хорошо. Приступайте к перекрестному допросу, мистер Хоуланд.

– Вы записали номер того автомобиля? – спросил адвокат защиты.

– Да.

– В блокнот?

– Да.

– А откуда вы достали блокнот?

– Из своей сумочки.

– Вы вели машину?

– Да.

– С вами вместе кто-нибудь был?

– Нет.

– Вы достали блокнот из сумочки?

– Да.

– И карандаш?

– Не карандаш. Авторучку.

– И записали номер автомашины?

– Да.

– Какой был номер у той машины?

– GMB шестьсот шестьдесят пять.

– У вас с собой этот блокнот?

– Да, сэр.

– Я хотел бы на него посмотреть.

Обвинитель улыбнулся присяжным.

– У нас нет никаких возражений, – сказал он. – Мы с радостью предоставляем этот блокнот для изучения.

Хоуланд подошел к месту дачи свидетельских показаний, взял блокнот, который протянула ему свидетельница, пролистал страницы и заметил:

– В этот блокнот вы вносили самую разную информацию без всякой системы.

– Я не держу в памяти ничего, что можно отметить на бумаге.

– Этот номер – GMB шестьсот шестьдесят пять – последняя запись в блокноте.

– Все правильно.

– Запись сделана двадцатого сентября?

– Где-то в период от нуля часов тридцати минут до половины второго утра двадцатого сентября, – уверенно ответила свидетельница.

– Почему вы не делали никаких записей после этой?

– Потому что, после того как я прочитала о несчастном случае, я позвонила в полицию. Полицейские забрали у меня блокнот, правда, потом вернули, но предупредили, чтобы я обращалась с ним осторожно, так как это доказательство.

– Понятно, – подчеркнуто вежливо сказал Хоуланд. – А как долго полиция держала блокнот у себя?

– В течение… я не знаю… какое-то время.

– Когда вам его вернули?

– После того как он находился в полиции, он лежал у окружного прокурора.

– О, значит, полиция передала его окружному прокурору, не так ли?

– Я не знаю. Я знаю, что вернул мне его господин обвинитель.

– Когда?

– Сегодня утром.

– Сегодня утром? – переспросил Хоуланд тоном, в котором смешивались недоверие, скептицизм и сарказм. – А почему господин обвинитель вернул вам его сегодня утром?

– Чтобы он был у меня в свидетельской ложе.

– Чтобы вы могли заявить, что блокнот у вас с собой?

– Не знаю. Наверное.

– А вы помните номер той машины?

– Конечно. Я же вам назвала его. GMB шестьсот шестьдесят пять.

– Когда вы видели этот номер последний раз?

– Когда минуту назад передавала вам блокнот.

– А до этого?

– Сегодня утром.

– В какое время сегодня утром?

– Около девяти.

– А сколько времени вы смотрели на этот номер сегодня около девяти утра?

– Я… я не знаю. Не понимаю, какое это имеет значение.

– Вы смотрели на него в течение получаса?

– Конечно, нет.

– Пятнадцать минут?

– Нет.

– Десять минут?

– Может быть.

– Другими словами, вы сегодня утром запоминали этот номер?

– И что здесь такого?

– А откуда вы знаете, что это тот же номер?

– Потому что это мой почерк. Я именно так его записала.

– Вы видели перед собой номерной знак машины впереди, когда писали эти цифры?

– Естественно.

– Все время, пока писали?

– Да.

– А разве не является фактом, что вы посмотрели на номерной знак, затем остановили машину, вынули блокнот и…

– Конечно, нет! Все произошло так, как я уже говорила вам. Я достала блокнот, сидя за рулем, и записала номер.

– Вы не левша?

– Нет.

– Одна рука оставалась на руле?

– Левая.

– А писали вы правой?

– Да.

– У вас перьевая ручка или шариковая?

– Обычная перьевая.

– Колпачок снимается?

– Да.

– И вы сняли колпачок одной рукой?

– Конечно.

– Вы в состоянии сделать это одной рукой?

– Да. Вы держите ручку – я имею в виду саму ручку – двумя пальцами, а колпачок снимаете большим и указательным.

– Что вы сделали потом?

– Положила блокнот на колени, записала номер, затем снова надела колпачок и положила блокнот и ручку обратно в сумочку.

– Как далеко вы находились от машины, идущей впереди, когда писали?

– Не очень далеко.

– Вы все время видели номер.

– Да.

– Четко?

– Да.

– Вы записывали номер в темноте?

– Нет.

– Очевидно, нет. Он записан очень аккуратно. Вы должны были сделать это при свете.

– Я включила свет в машине, чтобы видеть, что я пишу.

– Если вам пришлось запоминать этот номер сегодня утром, после того, как обвинитель передал вам блокнот, то, значит, вы не знали, что это за номер, перед тем, как он передал вам блокнот, не так ли?

– Ну… нельзя ожидать от человека, что он будет помнить номер все время.

– То есть утром вы его не знали?

– Я знала его после того, как мне вернули блокнот.

– Но не перед этим.

– Ну… нет.

Хоуланд с минуту помедлил.

– После того как вы записали номер, вы поехали домой? – спросил он.