Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сюжет с вариантами

Левитанский Юрий Давыдович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сюжет с вариантами - Левитанский Юрий Давыдович - Страница 3

Изменить размер шрифта:

Hе про того парня

(Р.Рождественский)

Айсберг - льдина.

Будут вьюги кружить.

Мат в четыре хода.

Три-четыре-пять.

Льдина - все едино,

можно прожить.

Заячья охота.

Есть где погулять.

А он и не старался,

был парень жох.

Ему это дело

что конфета драже.

За двумя погнался

убил четырех.

Стал их пересчитывать

восемь уже.

Стал их пересчитывать,

кровных

своих,

Сереньких

глаза отведешь

едва,

А их уже не восемь

шестнадцать их.

Какое там шестнадцать,

когда тридцать два!

Шестьдесят четыре.

Пять, шесть, семь…

Спать ложусь в испарине.

Думаю вот.

Видно, это парень

другой совсем.

Другой, видно, парень.

Совсем не тот.

Морковью дорожить умейте…

(С. Щипачев)

Я помню, за окошком дождик лил,

когда я в зыбке слушал горестную повесть

о том, как зайца в поле застрелил

один охотник, потерявший совесть.

И я тогда подумал: зайца бить

хотя бы где - а все равно негоже.

Ведь он еще, возможно, мог любить!

А может быть, его любили тоже!

И, может быть, как яблонька бела,

в косыночке, надвинутой на брови,

его на лавочке любимая ждала

с букетиком шпината и моркови.

Hо верю, верю, через толщу лет,

свершив круговращение в природе,

он явится к любимой на обед

укропинкой, возросшей в огороде.

И в этот день, что будет радостно трубить

над скромною семейною пирушкой,

хотел бы я на том обеде быть

горошинкой, морковинкой, петрушкой.

А может, я в моркови стал бы жить,

опять волнуя души и тревожа…

Умейте же морковью дорожить:

морковь – она с хорошей тыквой схожа.

Alter Zayac

Поэма

(Александр Межиров)

Я сплю, положив под голову

Блока и Мандельштама,

А ноги мои упираются

в Гослит и Воениздат.

Из набросков

Среди гула и гама,

В сорок давнем году,

Собирала мне мама

На дорогу еду.

Не кефир и не яйца,

Не варенье с халвой,

Положила мне зайца

В мешок вещевой…

Три блистательных года

У меня впереди.

Говорит мне комвзвода:

– Ну, не ешь, погоди!

Старшина и комроты

Мне с НП своего

Повторяют: – Ну, что ты,

Да не тронь ты его!

Два комбрига с комкором

Третьи сутки подряд

С молчаливым укором

– Потерпи! – говорят.

Но, шатаясь как пьяный,

Но почти как шальной,

Запах чувствую пряный

У себя за спиной.

Головою качаю.

Папироску курю.

– Не могу! – отвечаю.

– Я начну! – говорю…

Так кончается детство,

И сейчас же зато

Открывается действо

В цирковом шапито.

Наступает минута

Долгожданного дня.

Острый запах батута

Обжигает меня.

Не игра, не забава.

Крутизна виража.

Этот вертит удава,

Тот глотает ежа.

А я зайца глотаю

С акробаткой одной,

А с другою листаю

Календарь отрывной.

Проношусь в мотоцикле,

Пробуждаясь порой,

Как в лирическом цикле

Посторонний герой.

Обнимаю девчонку

На привале крутом.

Открываю сгущенку

Окровавленным ртом.

И, за мною вставая,

Обступает меня

Вся моя боевая

Цирковая родня.

Обступает, рыдает,

И под крики ее

Альтерзайца съедает

Альтерэго мое.

Снова отхожу и оживаю.

Где-то в двух шагах от Беговой

В коммунальном доме проживаю

С популярной труппой цирковой.

По соседству с нами, не без риска,

Проживают, господи прости,

Две жонглерки, иллюзионистка,

Знаменитый комик-травести.

С комиком ужасная морока,

Хоть репертуар его расхож.

Говорят, что был похож на Блока.

Стал, скорей, на Брюсова похож.

Занят этой темою локальной,

Сплю, к недоуменью своему,

Под стеной, почти не вертикальной

И горизонтальной потому.

Душу в тело перевоплощаю.

Ничего от ближних не таю.

Акробатку чаем угощаю,

Куплетисту пиво отдаю.

Ежедневно в непогодь сырую,

Возвратясь с прогулки верховой,

Жареного зайца дрессирую

В полуохлажденной духовой.

Приручаю, переобучаю,

А когда стемнеет на дворе,

Полуконспективно отмечаю

В неперекидном календаре:

«Нет причин печалиться и плакать.

Думаю, поспею к январю».

Недопережевываю мякоть.

Понемногу допереварю.