Сказ о мастере потаённого судна - Матвеева Елена Александровна - Страница 3

Глядя на это великолепие, Ефим ненадолго забыл о своей печали. Он надеялся, что до зимы царь ещё успеет устроить проверку судну.

Но праздники продолжались и зимой — уже в Москве.

И снова весна наступила, третья весна Никонова в Петербурге.

ПОДВОДНЫЙ КОСТЮМ И СВАДЕБНЫЕ БАШМАЧКИ

Готовое судно стояло закутанное в парус. Ефим мастерил новую маленькую лодочку-образчик. На этот раз — с вёслами.

Главное, придумать, как пристроить вёсла, чтобы при их движении вода внутрь судна не попадала. А вёсла нужны, чтобы незаметно подойти к вражескому кораблю, который на якоре стоит. Тогда можно выпустить из потаённого судна человека в особой одежде, а он протаранит днище неприятельского корабля.

Решил Ефим, пока не надобен царю, сделать одежду, чтобы в ней пригодно было под водой находиться.

Отправился он на Гостиный двор. В кожевенном ряду Ефим сторговал себе юхотные[1] кожи.

Стал он шить из них кафтан. Усердствует, а толку мало. Плотник он, а не портной. Федотка здесь же в сарае досочку топориком тешет, скобой отстругивает.

Вечером Федотка рассказал сестре про Ефимово горе-шитьё. А на другой день входит Дуня — ясно-солнышко в мастерскую на Галерном. Глаза потупила, косу теребит, засмущалась.

С Дуней пошло шитьё быстро и весело. Юхть толстая, пальцы у девушки тонкие. Исколола руки, а смеётся, говорит:

— Люблю юхотный дух, когда кожей и дёгтем пахнет.

Пока Дуня шила кафтан и штаны, Ефим кожей бочку обтянул, для глаз слюдяное окошечко сделал в свинцовой оправке.

Белой ночью собрался Ефим учинить пробу подводному костюму. Дуне и Федотке разрешил посидеть на бережке, поглядеть.

Увидела Дуня Ефима в юхотной одежде с бочкой на голове, даже ойкнула от испуга, хоть сама кожаный кафтан с портами шила и бочку видела. Зато потом смеяться стала — не остановить. А Ефим в реку зашёл и исчез. Нет его и нет. Сразу весёлость с девушки слетела. Просит Федотку, чуть не плачет:

— Нырни, голубчик, глянь-ка, что с нашим Ефимом Прокопьевичем?

Тут и сам Ефим появляется. С плеч водяная трава свисает, бочку тина облепила. И снова ойкнула от неожиданности Дуня. Прямо и не человек из воды выходит, а нечисть страшная, водяной, какие в омутах сидят да под мельницами.

Бросились помогать брат с сестрой Ефиму бочку снимать и кафтан. А Ефим весь мокрый. Говорит, отфыркиваясь:

— Мало одного кафтана. Надо второй шить, дырочки от иглы просмолить. И к спине груз побольше привесить, а то вода наверх выталкивает.

Ещё раз пошёл Ефим к купцам. Подобрал чёрную кожу. Вдруг видит — красная сафьяновая обувочка на каблучке. И словно на Дуняшу пошита. Купил и обувочку.

Пришёл Ефим домой радостный, а хозяйка Акимовна будто на поминках сидит. Дуня плачет. Протянул Ефим девушке башмачки. Она прижала их к груди и ещё пуще заплакала.

— К свадьбе подарок. Выдают её за барского конюха, — сказала Акимовна. — Я уж в ноги барину падала, просила за Дуню. Да что ж… Наше дело холопье, бесправное.

Повернулся Ефим и пошёл. Белый свет померк у него в глазах.

ИСПЫТАНИЕ

Настала весна двадцать четвёртого года. Ночи уже были короткими, но всё ещё достаточно тёмными. В одну из таких ночей к Галерному двору подкатили экипажи. К Ефиму пожаловали высокие гости — вельможи царские, нарядно одетые дамы. Прибыл и сам Пётр.

Чиновники и военные разговаривали. Дамы поддёргивали пышные юбки, чтоб не испачкать в грязи, слишком громко смеялись. Ночное секретное испытание волновало их, настраивало на весёлый лад. Горели слюдяные фонари. Причудливые тени падали на лица, метались вокруг приготовленного к спуску судна.

Пётр что-то резко сказал, и все затихли.

На спусковой дорожке, покрытой густым слоем сала, судно удерживали толстыми канатами. Но вот царь махнул рукой, канаты ослабили, и лодка пошла по скользким наклонным доскам. Подняв фонтаны брызг, она закачалась на воде.

Ефим Никонов в зипуне из серого домотканого сукна поклонился царю в пояс. Потом гостям. Перекрестившись, он забрался в судно и плотно закрыл за собой дверцу.

Медленно погружался подводный кораблик. Крыша его ещё не успела скрыться, как произошло что-то непредвиденное: судно камнем провалилось на дно. По чёрной воде пошли круги.

Никто не понял, что произошло. Все застыли и онемели от неожиданности. И вдруг отчаянный вопль разорвал тишину. Из-за пышных юбок, из-под чьих-то локтей вырвался на берег мальчишка.

— Дядя Ефим! Дядечка! — кричал он. — Спасите его!

— Поднять судно! Быстро! — приказал царь. Щека у него дёргалась, глаза округлились, стали чёрные, как угли, страшные.

Рабочие с канатами прыгнули в холодную весеннюю воду. Чиновники, адмиралы, капитаны — все подались к воде.

Несколько раз ныряли рабочие, пока удалось зацепить и поднять судно. Днище его было разбито о камни. Ефима вытащили и положили здесь же, у спусковой дорожки. Привели в сознание.

Нет, Ефима не испугало случившееся. Он был потрясён неудачей и позором. Понурив голову, поплёлся в свой сарай, снимая по пути мокрый зипун. За ним бежал Федотка, счастливый, что спасли Ефима.

Разочарованные дамы, подобрав юбки и выбирая тропку среди грязи, направились к экипажам. А царь поднял руку и строго сказал:

— Чтоб никто мастеру конфуза в вину не ставил. Все слышали?

РЕМОНТ

Начал Никонов судно ремонтировать. А вскоре Пётр заглянул в его сарай. С ним пришёл Василий Дмитриевич Корчмин — старый петровский солдат и строитель судов, замечательный артиллерист и создатель красивейших фейерверков.

Посмотрели они, как Ефим свою лодочку укрепляет, стягивает поперёк железными обручами, как бочку. Царь пообещал прислать в помощь бочара. Поговорили о починке разбитого днища, об устройстве для спуска и подъёма и о том, что перед испытанием судно долго стояло на верфи и рассыхалось. А уже потом стало ясно, зачем царь привёл Корчмина и показал ему судно.

— Ефим хочет вооружить потаённое судно пушками, — объяснил он артиллеристу. — А я мыслю: здесь могут послужить огненные трубы.

— Видел фейерверк? — спросил Корчмин у Ефима. — Знаешь, как ракета устроена?

Стал рассказывать Корчмин про устройство ракет, как порох и селитра им движение дают и распускаются в небе огненные цветы фейерверка. Подобным способом готовится и сокрушительное оружие — огненные трубы.

Принялись толковать, советоваться, как применить оружие на потаённом судне.

Ожил Ефим. Не осерчал царь на неудачу, не потерял веру в Ефима.

А в корабельной конторе опять препятствия и обиды чинили Никонову. Чем дальше, тем больше. Стали открыто над ним насмехаться. Не ведал Ефим, что царь тяжело болен и что остался он без поддержки Петровой и защиты.

Отправили Ефима во дворцовую канцелярию, чтобы отчитался, почему денег много истратил, а результата нет. Ругали его в канцелярии, грозили наказанием, а потом велели работать быстро и усердно.

Однажды пасмурным зимним утром прознал Ефим, что Пётр умер. Горе сразило его. Некому больше помочь ему, подбодрить, заступиться. Нет Петра.

И Дунюшки нет, замужем она за барским конюхом.

Один остался Ефим.