Я приду за тобой, Мэри! - Кристи Агата - Страница 2

– Мэри, с тобой говорит Патрик… Я приду за тобой… Теперь уже очень скоро…

Затем послышался треск, гул и снова зазвучали оркестровые миниатюры.

Госпожа Хартер взглянула на часы. Нет, на этот раз она не спала. Она слышала голос Патрика наяву и была абсолютно уверена, что это не галлюцинация. Госпожа Хартер попыталась, довольно сумбурно, продумать все, что объяснял ей Чарлз по поводу теории радиоволн.

Возможно ли, чтобы Патрик действительно разговаривал с ней? Возможно ли, чтобы до нее, через огромное пространство, донесся подлинный голос Патрика? На приемнике не хватало длинных волн или чего-то в этом роде. Она вспомнила, что Чарлз говорил о каких-то «пробелах в шкале». Возможно, что именно из-за недостающих волн и происходят эти так называемые психологические явления? В этом предположении нет ничего абсурдного. Патрик воспользовался достижениями современной науки, чтобы предупредить ее о том, что скоро должно произойти.

Госпожа Хартер позвала свою горничную Элизабет – высокую, мрачную женщину лет шестидесяти.

– Элизабет, ты помнишь, что я тебе говорила? Левый верхний ящик моего бюро. Там все приготовлено.

– Для чего приготовлено, мадам?

– Для моих похорон, – фыркнула госпожа Хартер. – Ты очень хорошо понимаешь, что я хочу сказать. Ты сама помогала мне укладывать эти вещи.

Лицо Элизабет стало подергиваться.

– О мадам, – запричитала она, – не надо думать об этом. Я надеялась, что вам уже намного лучше!

– Раньше или позже мы все должны умереть. Мне уже за семьдесят, Элизабет. Ну, ну, перестань хныкать или, если тебе уж так хочется, плачь в другом месте.

Элизабет вышла, продолжая всхлипывать. Госпожа Хартер с большой любовью посмотрела ей вслед:

– Глупая старуха, но очень предана мне. Кстати, сколько я ей завещала? Сто фунтов или только пятьдесят? Надо оставить ей сто фунтов.

Этот вопрос так встревожил госпожу Хартер, что на следующий день она поручила своему адвокату прислать ей завещание. В тот же день за завтраком Чарлз поразил ее вопросом:

– Между прочим, тетя Мэри, кто этот забавный старый чудак там наверху, в угловой комнате? Я имею в виду фотографию над камином. Этот старый щеголь в шляпе, с бакенбардами?

Госпожа Хартер строго посмотрела на него:

– Это твой дядя Патрик.

– О, тетя Мэри, простите меня, ради бога. Я не хотел вас обидеть.

С достоинством кивнув, госпожа Хартер дала понять, что извинение принято.

Чарлз смущенно продолжал:

– Просто я удивился. Понимаете ли…

Госпожа Хартер резко спросила:

– Ну, что ты хотел сказать?

– Ничего, – поспешно ответил Чарлз. – Я хочу сказать, ничего заслуживающего внимания.

Госпожа Хартер прекратила разговор, но в тот же день, несколько позднее, когда они были вдвоем в комнате, она вернулась к этому вопросу:

– Я бы хотела, чтобы ты объяснил мне, Чарлз, почему ты заговорил о фотографии твоего дяди?

– Я же сказал вам, тетя Мэри, глупая фантазия – ничего больше. Абсолютно нелепая.

– Чарлз, – властно произнесла госпожа Хартер, – я настаиваю, чтобы ты мне все рассказал.

– Ну что ж, моя дорогая тетя, раз вы настаиваете… Мне показалось, что я видел его – человека с фотографии, – когда поднимался по аллее вчера вечером, он выглядывал из крайнего окна. Игра света и тени, надо полагать. Я еще подумал: кто бы это мог быть? Потом Элизабет сказала мне, что в доме не было никого постороннего, никаких гостей. Позже вечером я случайно зашел в угловую комнату и увидел фотографию над камином. Точь-в-точь человек, который выглядывал из окна! Это, конечно, легко объяснить – подсознательное явление! Я, должно быть, заметил эту фотографию раньше, а потом просто сообразил, что увидел это лицо в окне.

– В крайнем окне? – резко спросила госпожа Хартер.

– Да. А что?

– Ничего.

Этот разговор взволновал госпожу Хартер – когда-то там была комната ее мужа.

В тот же вечер Чарлз снова куда-то ушел. Госпожа Хартер сидела у себя в комнате и с лихорадочным нетерпением слушала радио. Если и в третий раз она услышит голос мужа, это, без всякого сомнения, подтвердит, что она действительно находится в контакте с потусторонним миром.

И хотя сердце ее билось учащенно, она нисколько не удивилась, когда передача оборвалась и после обычного интервала она услышала далекий голос с ирландским акцентом:

– Мэри… ты уже готова?… Я приду за тобой в пятницу… В пятницу в половине десятого… Не бойся, это будет совсем безболезненно… Будь готова…

И снова зазвучала музыка.

Несколько минут госпожа Хартер сидела совершенно неподвижно. Лицо ее побледнело, губы сжались и посинели.

Вскоре она поднялась с кресла и пересела к письменному столу. Дрожащей рукой она написала следующие строки:

Перечитав письмо, она вложила его в конверт и написала на нем адрес. Затем позвала Элизабет и отдала ей письмо.

– Элизабет, если я умру в пятницу вечером, отдай эту записку доктору Мейнеллу. Не спорь со мной, – сказала она, увидев, что Элизабет собирается ей возражать. – Ты часто говорила, что веришь в предчувствия. Сейчас у меня тоже предчувствие… Теперь вот что: я оставила тебе по завещанию пятьдесят фунтов. Мне хочется, чтобы ты получила сто фунтов. Если я перед смертью не буду в состоянии пойти сама в банк, об этом позаботится господин Чарлз.

Как и прежде, госпожа Хартер оборвала слезливые возражения своей служанки. Стремясь довести до конца выполнение своего желания, она на другое же утро поговорила с племянником.

– Запомни, Чарлз, если со мной что-нибудь случится, Элизабет должна получить еще пятьдесят фунтов.

– Вы что-то очень мрачны в последние дни, тетя Мэри, – веселым тоном сказал Чарлз. – Что может случиться с вами? По словам доктора Мейнелла, через двадцать пять лет с лишним мы будем праздновать ваше столетие!

Госпожа Хартер нежно улыбнулась племяннику, но ничего не ответила. После минутной паузы она спросила:

– Что ты собираешься делать в пятницу вечером, Чарлз?

Чарлз немного удивился:

– Я приглашен на бридж к Юингам в пятницу, но если вы хотите, чтобы я остался дома…

– Нет, – решительно ответила госпожа Хартер. – Ни в коем случае, Чарлз. Именно в этот вечер я хотела бы остаться одна.

Чарлз с любопытством посмотрел на нее, но госпожа Хартер не нашла нужным давать дополнительные объяснения. Она была женщиной мужественной и чувствовала, что должна одна, без посторонней помощи, справиться с предстоящим испытанием.

В пятницу вечером в доме было необычайно тихо. Госпожа Хартер, как всегда, сидела у камина в кресле. Все ее приготовления были закончены. Утром она пошла в банк, взяла пятьдесят фунтов и вручила их Элизабет, разобрала все свои личные вещи и составила список распоряжений для Чарлза.

Взяв в руки большой конверт, она вынула из него документ – завещание, посланное ей господином Хопкинсом по ее просьбе. Она уже раньше внимательно прочла его, а сейчас еще раз просмотрела, чтобы освежить в памяти. Это был краткий, четкий документ: в благодарность за верную службу она завещала пятьдесят фунтов Элизабет Маршалл, пятьсот фунтов сестре и столько же кузине, все остальное – ее любимому племяннику Чарлзу Риджуэю. Несколько раз во время чтения госпожа Хартер одобрительно кивнула. Чарлз будет очень богатым человеком после ее смерти! Ну что ж! Он заслужил это! Всегда относился к ней с любовью и добротой. Всегда был весел и старался угодить ей.

Госпожа Хартер посмотрела на часы. Три минуты до половины десятого. Нервы ее были напряжены до предела.

Половина десятого. Приемник включен. Что она услышит? Знакомый голос, объявляющий прогноз погоды, или голос мужа, умершего двадцать пять лет назад?