Изумруд раджи (сборник) - Кристи Агата - Страница 29

Проезжающее такси остановилось, и трое мужчин сели в кабину. Энтони сделал последнюю попытку, обратившись к Вероллу, которого как будто было легче убедить:

– Послушайте, мой дорогой инспектор, какая беда в том, если вы заедете со мной в мою квартиру и проверите, правду ли я говорю? Если хотите, можете задержать такси – я оплачу простой. В любом случае это займет не более пяти минут.

Веролл задумчиво посмотрел на него.

– Хорошо, – согласился он. – Как ни странно, я верю, что вы говорите правду. Мы не хотим выглядеть дураками, доставив в участок не того человека. Какой ваш адрес?

– Бранденбург-Мэншнс, 48.

Веролл наклонился вперед и назвал адрес водителю. Все трое молчали, покуда не прибыли к месту назначения. Картер вышел первым, а Веролл подал Энтони знак следовать за ним.

– Нам не нужны лишние неприятности, – объяснил он, выходя из машины. – Войдем как ни в чем не бывало – будто мистер Иствуд привел с собой пару друзей.

Энтони был весьма признателен за это предложение, и отдел уголовного розыска возвышался в его глазах с каждой минутой.

В холле они столкнулись с Роджерсом – швейцаром. Энтони остановился.

– Добрый вечер, Роджерс, – небрежно поздоровался он.

– Добрый вечер, мистер Иствуд, – почтительно отозвался швейцар.

Он симпатизировал Энтони, так как тот подавал пример щедрости, которому не всегда следовали его соседи.

Энтони поставил ногу на нижнюю ступеньку.

– Кстати, Роджерс, – тем же тоном промолвил он. – Сколько времени я здесь живу? У меня вышел об этом маленький спор с друзьями.

– Дайте подумать, сэр... Должно быть, почти четыре года.

– Так я и предполагал.

Энтони бросил торжествующий взгляд на двух детективов. Картер что-то буркнул, а Веролл широко улыбнулся.

– Хорошо, сэр, но этого недостаточно, – заметил он. – Давайте поднимемся к вам.

Энтони открыл ключом дверь квартиры. Он с радостью вспомнил, что Симарк, его слуга, куда-то ушел. Чем меньше свидетелей этой скверной истории, тем лучше.

Машинка стояла на прежнем месте. Картер подошел к столу и прочитал отпечатанное заглавие.

– «Тайна второго огурца», – мрачно произнес он.

– Это мой рассказ, – объяснил Энтони.

– Еще одно свидетельство в вашу пользу, сэр, – одобрительно кивнул Веролл. – Кстати, о чем он? В чем заключалась тайна второго огурца?

– В этом-то все и дело, – ответил Энтони. – Второй огурец – причина всех неприятностей.

Картер покачал головой и многозначительно постучал по лбу.

– Бедняга чокнулся, – пробормотал он достаточно громко, чтобы его услышали.

– Перейдем к делу, джентльмены, – предложил мистер Иствуд. – Вот письма, адресованные мне, моя банковская книжка, сообщения от издателей. Что еще вам нужно?

Веролл обследовал бумаги, предложенные ему Энтони.

– Лично мне – ничего, сэр, – с уважением отозвался он. – Я вполне убежден. Но я не могу отпустить вас под свою личную ответственность. Хотя вы, кажется, уже несколько лет проживаете здесь как мистер Иствуд, все же не исключено, что Конрад Флекман и Энтони Иствуд – одно и то же лицо. Я должен тщательно обыскать квартиру, взять у вас отпечатки пальцев и позвонить в управление.

– Обширная программа, – заметил Энтони. – Можете располагать всеми моими преступными тайнами, которые вам удастся обнаружить.

Инспектор усмехнулся. Для детектива он проявлял уникальные признаки человечности.

– Не пройдете ли вы с Картером в маленькую заднюю комнату, сэр, пока я проделаю все необходимое?

– Хорошо, – неохотно согласился Энтони. – А нельзя ли наоборот?

– То есть?

– Вы, я и пара порций виски с содовой займем заднюю комнату, покуда наш друг сержант будет производить обыск.

– Если вы предпочитаете такой вариант, сэр...

– Безусловно, предпочитаю.

Они оставили Картера деловито изучающим содержимое письменного стола. Выходя из комнаты, они услышали, как он снял телефонную трубку, чтобы позвонить в Скотленд-Ярд.

– Так-то лучше, – промолвил Энтони, усаживаясь со стаканом виски, после того как гостеприимно налил порцию инспектору Вероллу. – Мне выпить первым, дабы убедить вас, что виски не отравлено?

Инспектор улыбнулся.

– Все это совершенно не по правилам, – заметил он. – Но мы не новички в нашей профессии. Я с самого начала понял, что мы ошиблись. Хотя приходится действовать по установленному порядку. От рутины никуда не денешься, верно, сэр?

– Полагаю, что да, – с сожалением ответил Энтони. – Однако сержант держится не очень приветливо, не так ли?

– Сержант Картер – превосходный человек. Его нелегко провести.

– Я это заметил, – кивнул Энтони. – Между прочим, инспектор, вы не возражаете, если я услышу кое-что о себе?

– В каком смысле, сэр?

– Неужели вы не понимаете, что меня снедает любопытство? Кто такая Анна Розенбург и почему я убил ее?

– Вы прочтете об этом в завтрашних газетах, сэр.

– «Быть может, завтра я проснусь, состарясь на десять тысяч лет», – процитировал Энтони. – Думаю, инспектор, вы могли бы удовлетворить мое вполне законное любопытство. Отбросьте официальную сдержанность и расскажите мне все.

– Не имею права, сэр.

– Несмотря на то, что мы с вами так подружились, дорогой инспектор?

– Ну ладно, сэр. Анна Розенбург была немецкой еврейкой и жила в Хэмпстеде. Не имея никаких явных источников дохода, она становилась все богаче с каждым годом.

– В отличие от меня, – заметил Энтони. – Мои источники дохода вполне очевидны, и я с каждым годом становлюсь все беднее. Возможно, мне следовало бы поселиться в Хэмпстеде. Я всегда слышал об этом месте только хорошее.

– Одно время, – продолжал Веролл, – она занималась скупкой поношенной одежды...

– Это все объясняет, – прервал Энтони. – Помню, после войны я продавал свою форму – не полевую, а все остальное. Вся квартира была набита красными брюками и золотыми галунами, представленными в лучшем виде. Ко мне в «Роллс-Ройсе» приехал толстяк в клетчатом костюме в сопровождении слуги с огромной сумкой. Он предложил за все один фунт десять шиллингов. В конце концов я добавил охотничью куртку и цейсовский бинокль, чтобы получить хотя бы два фунта. По сигналу хозяина слуга открыл сумку, запихнул туда все, а толстяк швырнул мне десятифунтовый банкнот и потребовал сдачу.

– Лет десять назад, – снова заговорил инспектор, – в Лондон прибыли несколько испанских политических беженцев – среди них некий дон Фернандо Феррарес с молодой женой и ребенком. Они были очень бедны, а жена тяжело болела. Анна Розенбург пришла к ним и спросила, нет ли у них чего на продажу. Дона Фернандо не было дома, и его жена решила расстаться с чудесной, богато расшитой испанской шалью – одним из последних подарков мужа перед их бегством из Испании. Когда дон Фернандо вернулся и услышал о продаже шали, он страшно разгневался и решил вернуть ценную вещь. Но когда ему наконец удалось разыскать Анну Розенбург, та заявила, что уже перепродала шаль женщине, имени которой она не знает. Дон Фернандо был в отчаянии. Спустя два месяца его ударили ножом на улице, и он умер от ран. С этого времени у Анны Розенбург появилось подозрительное количество денег. В течение последующих десяти лет ее дом был взломан не менее восьми раз. Первые четыре попытки оказались тщетными – ничего не было украдено, но в следующие четыре раза воры похитили ряд вещей, в том числе расшитую шаль.

Инспектор умолк, но заговорил снова, подчиняясь нетерпеливому жесту Энтони:

– Неделю назад Кармен Феррарес, молодая дочь дона Фернандо, прибыла в Англию из французского монастыря, где она воспитывалась. Первым делом она разыскала в Хэмпстеде Анну Розенбург. Одна из служанок сообщила, что между ними произошла бешеная ссора, а уходя, Кармен Феррарес крикнула старухе: «Вы еще пожалеете! Все эти годы вы богатели за ее счет, но я клянусь, что в конце концов она принесет вам несчастье! Вы не имеете на нее морального права, и настанет день, когда вы пожалеете, что вообще видели Шаль Тысячи Цветов!»