Багдадская встреча - Кристи Агата - Страница 28

Дослушав до конца, Эдвард заглянул ей в лицо и спросил:

– А ты вообще-то как себя чувствуешь, ничего? Не перегрелась на солнце? Или, может, сон страшный тебе приснился?

– Вовсе нет.

– Потому что, если здраво посмотреть, ничего такого просто ну никак не могло быть.

– А вот и было, – обиженно возразила Виктория.

– И потом эти душещипательные разговоры про мировые силы и про сверхсекретные установки в сердце Тибета или Белуджистана.[87] То есть я хочу сказать, не может быть, чтобы это было правдой. Не бывает такого.

– Так всегда говорят. А потом смотрят: уже сбылось.

– Признайся по честности, Черинг-Кросс, ты это сочинила?

– Да нет же! – возмущенно ответила Виктория.

– И ты приехала сюда на поиски какого-то Лефаржа и какой-то Анны Шееле?

– Не какой-то, а ты и сам о ней слышал. Ты же слышал о ней, верно?

– Имя слышал, это правда.

– Когда? Где? В «Масличной ветви»?

Эдвард задумался, потом проговорил:

– Не уверен, что это что-то означает. Просто… странно как-то…

– Что странно? Расскажи.

– Понимаешь, Виктория, я же не такой, как ты. Не так быстро соображаю. Я только чувствую иногда, не могу даже сказать почему, что неладно как-то обстоит дело. Ты вот с ходу все замечаешь и тут же делаешь выводы. А я не такой умный. Просто у меня бывает ощущение, что… ну, непорядок какой-то… А в чем дело, сам не знаю.

– У меня тоже бывает такое ощущение, – сказала Виктория. – Например, сэр Руперт на балконе в «Тио».

– Что еще за сэр Руперт?

– Сэр Руперт Крофтон Ли. Мы с ним летели в одном самолете. Спесивый такой, строит из себя. Ну, знаешь – важная персона. Когда я увидела его на балконе в «Тио», на ярком солнце, у меня возникло в точности такое же ощущение, как вот ты говорил: непорядок, а в чем дело, не знаю.

– Его, кажется, Ратбоун пригласил прочесть лекцию в «Масличной ветви», но потом это дело сорвалось, и вчера утром он улетел куда-то там в Каир или в Дамаск, что ли.

– Ты расскажи про Анну Шееле.

– А, про Анну Шееле. Да нечего и рассказывать. Одна девушка про нее говорила.

– Катерина? – сразу спросила Виктория.

– Помнится, да. Вроде бы это была Катерина.

– Не вроде бы, а точно. Потому-то ты так неохотно и рассказываешь.

– Какая чушь! Скажешь тоже.

– Ну, так что же она говорила?

– Катерина сказала еще одной там девушке: «Вот приедет Анна Шееле, у нас дела пойдут веселей. Она все возьмет в свои руки».

– Эдвард, это страшно важно.

– Да я даже и не ручаюсь, что имя то самое.

– А тогда ты ничего странного не почувствовал?

– Да нет, ничуть. Просто решил, что ждут какую-то даму, которая наведет на всех шороху. Вроде как пчелиная царица. А может, все-таки тебе мерещится, Виктория?

Он тут же дал задний ход, не стерпев ее убийственного взора.

– Ну, хорошо, хорошо, – торопливо согласился он с ней. – Но признайся, что все это выглядит довольно неправдоподобно. Как в приключенческом романе: молодой человек врывается в комнату, успевает только произнести одно ничего не значащее слово – и умирает. Будто все это не взаправду.

– Ты бы видел кровь, – сказала Виктория с легким содроганием.

– Наверно, ты ужасно перенервничала, – сочувственно проговорил он.

– Еще бы, – кивнула Виктория. – И после этого ты еще спрашиваешь, не выдумываю ли я.

– Прости. Но ведь ты большая мастерица на разные выдумки. Вспомни епископа Ллангоуского и кое-что еще.

– Ну, это просто от избытка юной фантазии. Joie de vivre, – возразила Виктория. – А тут совсем другое. Тут серьезно, Эдвард. Очень серьезно.

– Этот тип, Дэйкин – так ведь его зовут? – тебе показалось, он знает, о чем говорит?

– Да, то, что он рассказал, вполне убедительно. Послушай, Эдвард, а откуда ты знаешь…

В это мгновенье их окликнули с балкона:

– Подымайтесь скорее! Вас ждут коктейли!

– Идем! – отозвалась Виктория.

Глядя на приближающуюся к лестнице парочку, миссис Клейтон сказала мужу:

– По-моему, тут кое-что намечается. Такие милые дети, должно быть, у обоих ни гроша за душой. Сказать тебе, что я думаю, Джеральд?

– Конечно, дорогая. Твои мысли меня всегда интересуют.

– Я думаю, что эта девушка приехала на раскопки к своему дяде исключительно ради этого юноши.

– Ну нет, Роза, не может быть. Они ведь так удивились, когда встретились.

– Подумаешь! – сказала миссис Клейтон. – Это абсолютно ничего не значит. Да, он, пожалуй, действительно удивился.

Джеральд Клейтон с улыбкой покачал головой.

– Она совсем не похожа на археологическую девицу, – продолжала развивать свою мысль миссис Клейтон. – Они такие серьезные, в очках и, как правило, с потными руками.

– Дорогая моя, нельзя так обобщать.

– Интеллектуальные, начитанные, – не отступалась она. – А эта девушка – миленькая дурочка, и у нее уйма здравого смысла. Она совсем не такая, как они. И он славный молодой человек. Жаль, что связался с этой идиотской «Масличной ветвью», по-видимому, не так-то просто молодому найти работу. Таких юношей после армии работой надо обеспечивать.

– Их стараются обеспечивать, дорогая, что сделать очень непросто. Ведь у них ни образования, ни квалификации, и обычно они совсем не умеют сосредотачиваться.

В ту ночь Виктория легла спать в полном смятении чувств. Цель ее путешествия была достигнута. Эдвард найден! Но наступила неизбежная реакция. На смену азарту пришли апатия и уныние, и Виктория никак не могла с ними сладить.

Во-первых, угнетало, что Эдвард ей не поверил, из-за этого действительно все происшедшее начинало казаться нарочитым и неправдоподобным. Она, Виктория Джонс, простая лондонская машинисточка, прилетела в Багдад, видела почти своими глазами, как убили человека, заделалась тайной агенткой или чем-то в этом же душещипательном роде и, наконец, встретила своего возлюбленного, да не где-нибудь, а под сенью пальм в тропическом саду, кажется, где-то поблизости от того места, где, по мнению знатоков, размещался подлинный сад Эдемский.[88]

В голову ей пришли строки из детской песенки:

Но она назад не поспела, она в Вавилоне.

А может, и никогда не сможет вернуться назад, так в Вавилоне они с Эдвардом и останутся.

Что-то она хотела у Эдварда спросить – там, в саду. В саду Эдемском – они с Эдвардом – спросить у Эдварда – а миссис Клейтон позвала – и вылетело из головы. – Но надо вспомнить – потому что это важно. – Что-то не вязалось. – Пальмы – сад – Эдвард – Сарацинская дева – Анна Шееле – Руперт Крофтон Ли. – Что-то неладно. – Если бы вспомнить…

Навстречу ей по гостиничному коридору идет женщина в хорошо сшитом костюме – это она сама, – но когда поравнялись, у нее оказалось лицо Катерины. Эдвард и Катерина. Нет, глупости. «Идем со мной, – говорит она Эдварду. – Разыщем месье Лефаржа…» И вот уже он здесь в лимонно-желтых замшевых перчатках, с заостренной черной бородкой.

Эдвард пропал, она осталась одна. Надо поспеть назад из Вавилона, пока не стемнело.

«Близится тьма».[90]

Кто это сказал? Насилие, террор, зло – кровь на драной гимнастерке. Виктория бежит – бежит – по гостиничному коридору. А они – за ней.

Она проснулась и долго не могла отдышаться.