Карантин - Зорин Виталий - Страница 15

– Поехали.

Мощный «Катерпиллер» шел по извилистой грунтовой дороге в джунглях наподобие амфибии на воздушной подушке. Складывалось впечатление, что под колесами – ровное асфальтовое покрытие, а не разбитая колея в раскисшей рыжей глине, то и дело ныряющая в сизые пятна глубоких луж. Мотор еле слышно гудел на одной ноте, а грузовик лишь слегка покачивало, когда попадались особенно глубокие рытвины. Не машина, а сказка. Ни в какое сравнение не шла со старым «Лендровером» вице-консула. Правда, негры в открытом кузове чувствовали себя не совсем уютно – ветви то и дело хлестали по грузовику, сбрасывая им на головы морось росы. Зато Никита в кабине с работающим кондиционером ощущал себя на вершине блаженства. Он уже и забыл, что такое прохлада.

Майкл пару раз попытался завязать ни к чему не обязывающий дорожный разговор, но, наткнувшись на односложные ответы Никиты, якобы не очень хорошо знающего английский, включил магнитофон и, не обращая внимания на попутчика, весело подпевал какой-то рок-группе. От предложения разделить с Никитой завтрак из корзинки Сан Саныча Майкл отказался, зато с похвальной регулярностью раз в полчаса принимал из плоской фляжки «микстуру» от «тофити», предписанную доктором Брезенталем. Кстати, главврач американского госпиталя на полном серьезе обязал всех принимать алкоголь – и, может быть, поэтому никто из медперсонала пока не заразился.

Дважды грузовик, не снижая скорости, беспрепятственно миновал блокпосты – солдаты национальной гвардии лишь равнодушно проводили его взглядами. Для них было достаточно эмблемы Красного Креста на ветровом стекле. Никита в очередной раз подивился столь неестественно цивилизованному ведению войны – будь это в Европе, где-нибудь в Сербии или Хорватии, остов грузовика уже догорал бы на обочине. Правда, по слухам, пленных здесь иногда ели, но насколько эти сведения верны, Никита не знал.

Сан Саныч разговоры о каннибализме местных жителей не поддерживал.

В столицу приехали через два часа, и факт столь быстрого прибытия немного обескуражил Никиту.

Двенадцать часов, затраченные на дорогу месяц назад, когда он с вице-консулом добирался до российской миссии Красного Креста, не оправдывались никоим образом – ни малой скоростью «Лендровера», ни частыми остановками из-за пробуксовки в жидкой грязи. Да и дорога тогда вроде была другая, поскольку на ней, если память не изменяет, стояло четыре блокпоста…

Никита вспомнил настороженные взгляды исподтишка, которые вице-консул, Егор Семенович Ненароков, изредка бросал на него, крутя баранку, вспомнил его обтекаемо скользкие вопросы о жизни-бытии в России. Тогда он принял все это за обыкновенное «прощупывание» благонадежности русского подданного – на должность вице-консула назначались исключительно сотрудники ФСБ. Да, видимо, нечто другое было на уме у Егора Семеновича. Кому нужна в Африке благонадежность российского санитара?

Авось не времена КГБ…

Столица монархической республики в Центральной Африке представляла собой большую деревню с саманными хижинами – около сорока тысяч жителей, всего три заасфальтированные улицы, причем более-менее нормально для цивилизованного взгляда смотрелся лишь пятачок на центральной улице, где в деревянных свайных постройках располагались почта, полицейское управление и военная комендатура. К европейским сооружениям можно было отнести разве что дворец монарха, международный аэропорт да несколько сборных домиков иностранных консульств, расположенных на окраине столицы. Ни одним посольством монархическая республика в центре Африки пока не обзавелась.

Российское консульство выглядело самым захудалым. Небольшой участок земли, поросший сорной травой и обнесенный колючей проволокой, а на нем – сборный домик на пять комнат и небольшой, типа мини-ангара, металлический склад для гуманитарных грузов. Насколько понял Никита, единственной гуманитарной помощью, которую когда-либо имело на своем складе консульство, являлись медицинские препараты, направленные сюда российским отделением Красного Креста. Правительство же России со своей помощью монархической республике не спешило. Въезд на территорию консульства преграждали утлые ворота из сварных труб, а рядом, у калитки, был сооружен тростниковый навес. Здесь, сидя на скамеечке, нес охрану территории Российской Федерации в Центральной Африке пожилой чернокожий полицейский с автоматом Калашникова. Автомат лежал рядом на скамеечке, а полицейский веточкой лениво отгонял от лица мух.

Никита остановил грузовик у ворот, выпрыгнул из кабины и беспрепятственно прошел через калитку.

Полицейский и ухом не повел.

Из трех сотрудников консульства – консула, вице-консула и секретарши – на месте был только консул, Арнольд Семенович Родзиевский. Молодой мужчина, лет тридцати, явно согласившийся на службу в таком захолустье ради дипломатического стажа, однако на месте назначения быстро понявший, что с таким «стажем» продвижения по дипломатической службе не предвидится.

Арнольд Семенович сидел в своем кабинете и изнывал от жары. На кондиционер МИД поскупился, а вентилятор, даже работая на полную мощность, помогал слабо. Дверь в его кабинет была открыта, поэтому вошедшего в приемную Никиту он увидел сразу.

– Никита Артемович, здравствуйте! – крикнул он. – Проходите.

Никита аккуратно прикрыл за собой дверь кабинета, подошел к столу, пожал протянутую руку.

– Здравствуйте, Арнольд Семенович.

Консул не встал и сесть Никите не предложил.

Видно, надеялся побыстрее отделаться от посетителя.

– Вы телеграмму получили? Соболезную… Знаете, очень удачно получилось, что вы смогли к нам утром добраться, хотя, конечно, слово «удачно» здесь не к месту. Но поймите меня правильно – появись вы после обеда, я бы вам ничем помочь не смог. В стране военное положение, аэропорт закрыт на карантин…

А тут, если так можно сказать, счастливая оказия – через полтора часа с частного аэродрома вылетает самолет на Каир. Вот ваш билет.

Никита взял билет, сунул в карман. Действительно, счастливая оказия. По основному варианту «отхода» необходимо было пересечь границу с соседним государством в пяти километрах южнее столицы, а там на попутках добираться до аэропорта. При самых благоприятных обстоятельствах в Европу он бы вылетел поздним вечером.

– Спасибо.

– К сожалению, вице-консула сейчас нет, а то бы он подбросил вас до аэродрома. Но тут недалеко идти. Минут двадцать прямо по улице до самого конца.

А там – увидите.

– Спасибо, – повторил Никита.

– Не за что, – улыбнулся консул одними губами. – Это наша обязанность – помогать соотечественникам. Только вот один вопрос… Понимаете, рейс частный, и нам пришлось платить наличные… Конечно, Красный Крест перечислит эти деньги МИДу, а МИД нам компенсирует… Но когда это будет?

– Понимаю, – кивнул Никита. – Сколько?

– Четыреста долларов.

Никита молча достал деньги и расплатился, хотя знал, что на местных авиалиниях с него взяли бы от силы сотню. Но в его положении выбирать не приходилось. И все же столь явная спекуляция консула произвела неприятное впечатление. Плохо, когда государство вовремя не выдает зарплату своим представителям за рубежом. А еще хуже, когда дипломатические кресла занимают мелкие жулики.

На этот раз консул заулыбался не только губами, но и в глазах появились искорки благожелательности.

Он, наконец, встал и протянул руку.

– Всего вам доброго. Счастливо долететь.

Никита протянутой руки не заметил.

– Погодите прощаться, Арнольд Семенович, – сказал он и сел на стул. – У вас был один вопрос ко мне, а теперь и у меня к вам вопрос будет. Да вы садитесь, господин консул.

Родзиевский медленно опустился на стул, никак не проявляя своего недовольства. Выдержка у него была дипломатическая, непробиваемая, но взгляд стал недобрым.

– Я вас слушаю, Никита Артемович, – сухо сказал он.

– А дело вот в чем, Арнольд Семенович, – спокойно начал Никита. – Месяц назад спецрейсом из Москвы я доставил сюда груз медикаментов и медицинского оборудования для российского Красного Креста, единственным представителем которого в этой стране является доктор Малахов…