Коробка конфет - Кристи Агата - Страница 2

Для начала я опросил всех слуг и с их помощью сделал некоторые выводы о том вечере. Я обратил особое внимание на подаваемые к обеду блюда. Месье Дерулар сам наливал себе суп из супницы. Далее последовали отбивные и какое-то блюдо из курицы. На десерт подали фруктовый компот. И все это находилось на столе, а месье брал все собственноручно. Кофе принесли в большом кофейнике и также поставили на обеденный стол. То есть невозможно было, mon ami, отравить кого-то одного, не отравив всех остальных!

После обеда мадам Дерулар удалилась в свои комнаты в сопровождении мадемуазель Вирджинии. Три человека вместе с месье Деруларом удалились в его кабинет. Там они мирно поболтали какое-то время, затем вдруг совершенно неожиданно наш депутат рухнул на пол. Месье де Сент-Алар бросился за Франсуа и велел ему срочно вызвать доктора. Он объяснил, что Дерулара, несомненно, разбил апоплексический удар. Но когда доктор прибыл, больному уже не нужна была помощь.

Мистер Джон Уилсон, которому меня представила мадемуазель Вирджиния, был типичным английским Джоном Буллем, то есть дородным джентльменом среднего возраста. Его рассказ, изложенный на чисто британском французском, был, по существу, таким же.

«Дерулар очень сильно покраснел и рухнул на пол».

Больше мне совершенно нечего было там искать. Затем я отправился на место трагедии, в кабинет, где меня по моей просьбе оставили одного. Пока я не обнаружил ничего, что могло бы поддержать версию мадемуазель Меснар. Мне ничего не оставалось, как только предположить, что это было заблуждение с ее стороны. Очевидно, она испытывала некие романтические чувства к покойному, что и мешало ей трезво взглянуть на этот случай. Тем не менее я тщательнейшим образом осмотрел кабинет. Можно было допустить лишь то, что шприц был спрятан в кресле покойного таким образом, чтобы он в итоге получил смертельную инъекцию. Мгновенный укол, который мог быть причиной смерти, возможно, остался незамеченным. Но я не смог обнаружить ни одного признака для подтверждения моей версии. В полном отчаянии я с размаху опустился в кресло.

«Пора прекратить поиски! – вслух сказал я. – У меня нет ни одной зацепки! Все совершенно нормально».

Как только я произнес эти слова, мой взгляд упал на большую коробку шоколадных конфет, что стояла рядом на столике, и в груди у меня что-то екнуло. Возможно, эта коробка не имела никакого отношения к смерти месье Дерулара, но в ней, по крайней мере, было кое-что необычное. Я поднял крышку. Коробка была полна, нетронута; все конфеты были на месте… и именно поэтому мне бросилась в глаза одна удивительная деталь. Понимаете, Гастингс, коробка изнутри была розовая, а крышка – голубая. Иными словами, часто можно увидеть розовую коробку, завязанную голубой тесьмой, и наоборот, но чтобы коробка была одного цвета, а крышка – другого… нет, решительно cа ne se voit jamais!

Однако, хотя пока не понимал, как это маленькое несоответствие может помочь мне, я решил расследовать его как нечто из ряда вон выходящее. Позвонив в колокольчик, я вызвал Франсуа и спросил его, любил ли сладости его покойный хозяин. Слабая, меланхоличная улыбка промелькнула на его губах.

«Страстно любил, месье. Он всегда держал в доме коробку конфет. Вы понимаете, он вообще не пил спиртного».

«Однако эта коробка даже не начата?»

Я поднял крышку, чтобы показать ему.

«Пардон, месье, но в день его смерти была куплена новая коробка, предыдущая почти закончилась».

«Значит, предыдущая коробка опустела в день его смерти», – задумчиво сказал я.

«Да, месье, утром я обнаружил, что она пуста, и выбросил ее».

«И как часто месье Дерулар баловал себя конфетами?»

«Как правило, после обеда, месье».

Забрезжил свет…

«Франсуа, – сказал я, – могу я рассчитывать на ваше благоразумие и сдержанность?»

«Если в этом есть необходимость, месье».

«Bon![4] Тогда я скажу тебе, что я из полиции. Можешь ли ты отыскать для меня старую коробку?»

«Конечно, месье. Она должна быть в мусорном ящике».

Он удалился и вернулся через несколько минут с запыленным предметом. Это была почти такая же коробка, что лежала на столе, только на сей раз сама коробка была голубой, а крышка – розовой. Я поблагодарил Франсуа, посоветовав ему еще раз хранить молчание, и без долгих разговоров оставил дом на авеню Луиз.

Далее я позвонил доктору, который посещал месье Дерулара. Вот этот, доложу вам, оказался крепким орешком. Он надежно укрылся за стеной ученого языка, но мне показалось, что он не настолько уверен в причине смерти, как ему хотелось бы.

«Бывало много неожиданных случаев такого типа, – заметил он, когда мне удалось пробить легкую брешь в его обороне. – Внезапный приступ гнева, сильные эмоции… после обильного обеда, известное дело… затем приступ ярости, кровь приливает к голове… результат вам известен!»

«Но с чего бы месье Дерулару так горячиться?»

«Как – с чего? Я был уверен, что у него был яростный спор с месье де Сент-Аларом».

«По какому же поводу?»

«Это же очевидно! – Доктор пожал плечами. – Разве месье де Сент-Алар не считается фанатичным католиком? Их дружба как раз и закончилась из-за расхождения во взглядах на церковь и государство. Ни дня не проходило без споров. Для месье де Сент-Алара наш депутат был почти антихристом».

Известие было неожиданным и давало пищу для размышлений.

«Еще один вопрос, доктор. Можно ли ввести некую смертельную дозу яда в шоколадную конфету?»

«Я полагаю, можно, – медленно произнес доктор. – Вполне подошла бы чистая синильная кислота, если исключить возможность испарения, и также любая крупинка сильного яда могла быть проглочена незаметно… но, по-моему, такое предположение весьма сомнительно. Шоколадные конфеты, начиненные морфием или стрихнином… – Он скривился. – Вы же понимаете, месье Пуаро, одного кусочка было бы достаточно! Хотя такой любитель сладостей, как он, не стал бы церемониться».

«Благодарю вас, господин доктор».

Я покинул доктора. Далее я проверил аптеки, расположенные по соседству с авеню Луиз. Хорошо быть полицейским. Я без проблем получил нужную информацию. Только в одном месте мне сообщили о возможно ядовитом препарате, проданном в интересующий меня дом. Это были глазные капли сульфата атропина для мадам Дерулар. Атропин очень ядовит, и в первый момент это сообщение меня окрылило, однако симптомы отравления атропином весьма схожи с отравлением птомаином, трупным ядом, и не имеют никакого сходства с расследуемым мной случаем. Кроме того, рецепт был выписан довольно давно. Мадам Дерулар уже много лет страдала от катаракты обоих глаз.

Обескураженный, я направился к выходу, когда аптекарь окликнул меня:

«О, месье Пуаро! Я вспомнил, что служанка, приносившая этот рецепт, говорила о том, что зайдет еще в английскую аптеку. Вы можете заглянуть и туда».

Так я и сделал. Опять воспользовавшись моим служебным положением, я раздобыл нужные сведения. За день до смерти месье Дерулара они приготовили одно лекарство для мистера Джона Уилсона. Не то чтобы в нем было нечто особенное. Это были просто маленькие таблетки тринитрина. Я спросил, нет ли у них такого лекарства в готовом виде. Они показали мне его, и мое сердце забилось сильнее… поскольку эти крошечные таблетки были шоколадного цвета.

«Это лекарство ядовито?» – спросил я.

«Нет, месье».

«Не могли бы вы описать мне его действие?»

«Оно уменьшает кровяное давление. Его выписывают при некоторых формах сердечных болезней, например при стенокардии. Оно снижает артериальное давление. В случае атеросклероза…»

«Ma foi![5] – прервал я его. – Эта ученая болтовня мне ничего не говорит. От него может покраснеть лицо?»

«Разумеется».

«А предположим, я съем десять или двадцать ваших таблеток, что тогда?»

«Я не рекомендовал бы вам проводить подобный эксперимент», – сухо ответил аптекарь.