Дело на Балу Победы - Кристи Агата - Страница 1

Агата Кристи

Дело на Балу Победы

По чистой случайности довелось моему другу Эркюлю Пуаро, бывшему шефу бельгийской полиции, связаться с делом этих титулованных особ. Успешные расследования принесли ему известность, и он решил посвятить себя частной практике, чтобы иметь возможность заниматься только наиболее сложными и загадочными преступлениями. Сам я после ранения в сражении на реке Сомме (во Франции) был освобожден от воинской службы по состоянию здоровья и поселился вместе с Пуаро в Лондоне. Поскольку о большинстве проведенных им расследований я знаю из первых рук, то мне пришло в голову, что я могу выбрать и описать самые интересные из них. Приступив к осуществлению своей идеи, я решил, что лучше всего начать мои записки с того странного и запутанного преступления, которое в свое время вызвало широчайший общественный интерес. Я имею в виду убийство на Балу победы.

Возможно, оригинальные методы расследования, присущие Пуаро, полнее и ярче представлены в других, более загадочных делах, однако сенсационность этого события, участие в нем известных особ и реклама в прессе позволили стать ему знаменитым делом, и я пришел к выводу, что давно пора рассказать миру о том, какую роль сыграл Пуаро в разгадке данного преступления.

Чудесным весенним утром мы с Пуаро сидели в его гостиной. Мой маленький друг, как всегда аккуратно и щеголевато одетый, слегка склонив набок яйцевидную голову, тщательно накладывал новую помаду на свои усы. Своеобразное, безобидное тщеславие было характерной чертой Пуаро, укладываясь в один ряд с его любовью к порядку, методу и системе. Прочитанная мною «Дейли ньюсмонгер» незаметно соскользнула на пол, а я продолжал сидеть, погрузившись в глубокое раздумье, из которого меня вывел вопрос Пуаро:

– О чем вы так глубоко задумались, mon ami?[1]

– По правде говоря, я ломал голову над историей, произошедшей на Балу победы. Все газеты пестрят сообщениями об этом, – ответил я, слегка постучав пальцем по газетной странице.

– Неужели?

– И чем больше читаешь об этом, тем таинственнее представляются те события, – увлеченно рассуждал я. – Кто убил лорда Кроншоу? Можно ли назвать простым совпадением то, что в ту же ночь умирает Коко Куртене? Была ли ее смерть несчастным случаем? Или она намеренно приняла слишком большую дозу кокаина? – Я выдержал паузу и взволнованно добавил: – Вот какие интересные вопросы задавал я себе.

Я несколько разозлился, что Пуаро не проявил ни малейшего интереса к моим словам. Продолжая пялиться в зеркальце, он лишь удовлетворенно пробормотал:

– Бесспорно, благодаря этой новой помаде усы выглядят просто великолепно! – Однако, перехватив мой взгляд, поспешно добавил: – Да, да, исключительно интересно… Ну и как же вы ответили на эти вопросы?

Но прежде чем я успел ответить, дверь открылась, и наша квартирная хозяйка объявила о приходе инспектора Джеппа.

Инспектор Джепп из Скотленд-Ярда был нашим старым приятелем, и мы сердечно приветствовали его.

– О, мой дорогой Джепп, – воскликнул Пуаро, – что привело вас к нам в гости?

– В общем, месье Пуаро, – сказал Джепп, усаживаясь в кресло и приветливо кивнув мне, – я взялся за одно дело, которое, как мне показалось, придется вам особенно по душе, и зашел узнать: не захотите ли вы приложить к нему руку?

Пуаро хорошо отзывался о способностях Джеппа, хотя и сожалел об отсутствии систематизированного подхода в его методах работы, но я, со своей стороны, считал, что истинным талантом этого детектива является та удивительная ловкость, с которой он умел заставить Пуаро работать на себя, представив все так, будто сам оказывает ему огромную любезность.

– Дело связано с Балом победы, – внушительно сказал Джепп. – Разве вам не хочется разгадать эту головоломку?

Пуаро с улыбкой взглянул на меня:

– Мой друг Гастингс, во всяком случае, был бы не прочь. Буквально перед вашим приходом он увлеченно рассуждал на эту тему. N’est-ce pas, mon ami?[2]

– He сомневайтесь, сэр, – покровительственно сказал Джепп. – Вы тоже заинтересуетесь им. Скажу больше: вы будете гордиться тем, что располагаете секретными сведениями об этом. Итак, перейдем к делу. Я полагаю, месье Пуаро, вам известны основные факты произошедшей истории?

– Только из газет… а творческое воображение журналистов порой уводит далеко от реальности. Я предпочел бы услышать эту историю лично от вас.

Скрестив ноги, Джепп поудобнее устроился в кресле и начал:

– В прошедший вторник, как известно всему свету, состоялся торжественный великосветский Бал победы. Разумеется, в наши дни так готова величать себя каждая дешевая вечеринка, но это был действительно грандиозный бал, устроенный в «Колоссус-Холле», на который собрался весь Лондон, включая нашего лорда Кроншоу и его приятелей.

– Его досье? – прервал инспектора Пуаро. – Я имею в виду его признаки жизни… Нет, скорее всего, у вас это называется… биография?

– Лорд Кроншоу числился пятым виконтом, двадцати пяти лет от роду, богат, холост, и, кроме того, он был страстным поклонником театрального искусства. Поговаривали о его увлечении мисс Куртене из театра Олбани, которая известна среди своих друзей как Коко и которая была на редкость обворожительной молодой особой.

– Хорошо. Continuez![3]

– Компания лорда Кроншоу насчитывала шесть человек: он сам, его дядя, достопочтенный Юстас Белтайн, миловидная американская вдовушка, миссис Маллаби, молодой актер Крис Дэвидсон с женой и, наконец, последняя – по номеру, но не по значению – мисс Коко Куртене. Как вы знаете, это был экстравагантный костюмированный бал, и компания Кроншоу ко всему прочему представляла старую итальянскую комедию.

– Комедия дель арте, – пробормотал Пуаро. – Да, я понимаю.

– Во всяком случае, костюмы изготавливались по рисункам, скопированным с фарфоровых статуэток из коллекции Юстаса Белтайна. Лорд Кроншоу был в наряде Арлекина, Белтайн представлял Пульчинелл, миссис Маллаби была подружкой Пульчинеллы, Дэвидсоны изображали Пьеро и Пьеретту, а мисс Куртене, естественно, была Коломбиной. Так вот, с самого начала вечера всем показалось, что происходит что-то неладное. Лорд Кроншоу был угрюм и вел себя как-то странно. Когда его компания собралась вместе на организованный хозяином ужин, все заметили, что он и мисс Куртене даже не разговаривают друг с другом. Лицо у нее было заплаканное, и сама она, казалось, была на грани истерики. Ужин прошел в напряженной атмосфере, и, когда все покидали столовую, Коко обратилась к Крису Дэвидсону и громко попросила его отвезти ее домой, поскольку ей «осточертел этот бал». Молодой актер нерешительно взглянул на лорда Кроншоу и в итоге увлек их обоих обратно в столовую.

Но все его усилия по достижению примирения оказались тщетными, и поэтому он взял такси и проводил проливающую слезы мисс Куртене до ее квартиры. Очевидно, она была чем-то ужасно расстроена, но не доверилась ему и только все повторяла, что заставит «старину Кронша пожалеть об этом». Только по этим словам мы и предположили, что ее смерть, возможно, была не случайной, хотя вряд ли можно так полагаться на них. К тому времени, когда Дэвидсону удалось немного успокоить ее, было уже слишком поздно возвращаться в «Колоссус-Холл», и Дэвидсон отправился прямиком домой в свою квартиру в Челси, а вскоре туда приехала и его жена с сообщением об ужасной трагедии, которая произошла после его отъезда.

По ходу бала лорд Кроншоу, очевидно, становился все мрачнее и мрачнее. Он сторонился своих приятелей весь остаток вечера. Около половины второго ночи, как раз перед большим котильоном, во время которого все должны были снять маски, служивший вместе с Кроншоу офицер, капитан Дигби, который знал его маскарадный костюм, заметил, что Кроншоу стоит в балконной ложе, наблюдая за толпившимися в зале гостями.