Параметры риска - Рост Юрий - Страница 16

Полагаю, что потерпевшим кораблекрушение не стоит рассчитывать па пойманных или подстреленных из лука птиц. Хотя, конечно же, есть разные птицы и разные острова. Вполне могу допустить, что кто-то окажется там, где птицы позволят хватать себя руками. Но, должен сказать, такая вероятность — слишком мала;

Не могу не вспомнить эпизод из "Таинственного острова", где описывалась охота отважных и баснословно везучих островитян: "Охотники поднялись на ноги и, действуя своими дубинками, как цепом, начали целыми рядами сбивать трегонов, которые и не думали улетать. Почти сотня птиц лежала на земле, когда остальные решились обратиться в бегство".

Вряд ли где-нибудь на земле сейчас можно так «поохотиться». Человек научил птиц и животных бояться его. На нашем пустынном острове птицы поднимались в воздух, едва только завидя нас.

И последнее, что не смогли мы предвидеть: это бессонные ночи. Казалось само собой разумеющимся, что спать-то мы будем словно убитые! А вышло наоборот. По существу, мы не спали на острове ни одной ночи. Холод и насекомые лишили нас сна.

Конечно, если бы было больше одежды, а не только то, что па нас, мы бы смогли спать по ночам, а днем, естественно, чувствовали бы себя много бодрее. Но…

Хочу надеяться, что потерпевшим кораблекрушение повезет, и они сумеют прихватить с собой что-нибудь и.; одежды, кроме самого необходимого. Во всяком случае, нужно помнить: летом, в жаркие дни, голова и тело должны быть накрыты. Это уменьшит потерю влаги из организма и защитит от ожогов.

Если уж жара станет совсем невыносимой, лучше время от времени мочить одежду морской водой. Что мы и делали. До захода солнца рубашки успевали просохнуть.

Это то, что относится к разочарованиям, к неоправдавшимся надеждам.

Зато я был твердо уверен, что мы не сможем добыть огонь и обречены на время эксперимента, как пещерные люди, жить во мраке и холоде. А мы добыли огонь! Это было настоящей победой, которая воодушевила нас, наполнила верой в себя. Не будь огня, конечно, пришлось бы много труднее…

Но, с другой стороны, мне хотелось бы вот что сказать: с добычей огня может повезти, как, например, нам может не повезти. И к этому в ситуации, подобной нашей, нужно подготовить себя.

Во всяком случае, глубоко уверен, что трение-далеко не лучший способ добычи огня. Просто так случилось, что для нас он оказался единственным. Хорошо бы найти подходящие камни и попытаться высечь огонь. Нам же таких камней найти не удалось.

Позже я думал: наверное, мы совершили тактическую ошибку, сделав добычу огня основным, ежедневным делом. Это отнимало слишком много времени и сил. Основным делом, конечно, должна была стать добыча пищи, охота.

Нам повезло, и мы нашли пресную воду сразу. Но это не значит, что всем может так повезти. Однако именно с этого — с поисков пресной воды — следует начинать свою жизнь в неизведанном месте. Вода-и только потом можно позаботиться о жилище.

Последние годы много говорят и пишут о том, что па худой конец можно пить и морскую воду. Ведь пил же ее Ален Бомбар или Уильям Уиллис! Пили и многие другие: путешественники, искатели приключений, исследователи.

Это так. Но, как сказал Ханпес Линдеман — врач, человек, дважды пересекший в одиночку Атлантический океан, — "морскую воду, конечно, можно пить, можно даже и яд принимать в определенных дозах. Но советовать потерпевшим кораблекрушение пить, морскую воду — по меньшей мере преступно".

Объясняется все просто: организм человека не в состоянии справиться с тем изобилием вредных солей, которые содержатся в морской воде. Некоторое время он борется с ними — часть выводится, часть откладывается, но непременно, рано или поздно, приходит момент, когда соль начинает организм разрушать. Тогда-то и наступает расплата.

Сейчас все ученые, специалисты по проблемам выживания, пришли к единодушному мнению: морскую поду пить запрещается категорически.

Мы знали об этом, и потому, высадившись на остров, первым делом отправились на поиски пресной воды. В тех родниках, что нашли, она оказалась на вкус изумительной: была холодна, свежа и очень бодрила.

Часто там, на острове, я ловил себя на мысли о том, как мало мы, современные люди, знаем растения, |нас окружающие. Только потом, уже вернувшись, мы узнали, что у саранок, которые встречались на острове, мучнистый, вполне съедобный корень. А мы-то любовались цветами, не ведая, что они предлагают нам пищу! (Правда, пищи этой было немного — все саранки мы могли бы съесть в первый же день.)

В этом смысле мы были, конечно, типовой моделью жителей города, плохо знающих или совсем не знающих, какие растения можно собирать, чтобы есть. Так что, если говорить о задачах, об условиях эксперимента, то это даже и хорошо, что мы оказались плохими ботаниками.

Короче, жизнь наша на острове, несмотря на худшие ожидания, оказалась все же несколько труднее. Вероятно, так и должно было быть: разве дано человеку предусмотреть все, что судьба готовит ему?

Немного о самом острове. Это один из шести островов, составляющих архипелаг Римского-Корсакова в Тихом океане. Если говорить точнее — в Японском море.

Мы ровным счетом ничего не знали об этом острове до начала эксперимента. Знали только, что пресная вода на нем есть — как, впрочем, и на подавляющем большинстве островов. Но не знали, каков он: плоский, гористый, есть ли там лес. Все это должны были узнать только на острове.

Мы сознательно ограничили себя такими условиями, поскольку хотели возможно больше приблизить ситуацию к той, в которой могут оказаться и оказываются потерпевшие кораблекрушение.

Незадолго до начала эксперимента решили попробовать нарисовать остров, на котором нам предстоит жить. Уселись за стол над листом тетрадной бумаги и принялись старательно чертить.

Через некоторое время Коваленко обнародовал спой труд прогнозиста: его воображаемый остров был изображен в виде яйца. (Наверное, острова и такими бывают, по наш оказался другим.) Ближе всех к истине оказался Пищулин: его остров был сложной формы, с сильно изрезанной береговой линией. В общем, довольно похожий…

А на самом деле он поразительно напоминал формой Италию — такой же изящный сапожок с длинным тонким каблуком, только, конечно, по много раз меньше.

Длина нашего острова — чуть более четырех километров, в поперечнике — от километра до метров четырехсот в перешейке.

Мы совершили по острову три экспедиции, но весь его обойти не смогли. Трудно идти по камням, качающимся, едва на них наступаешь, то и дело прыгая с одного на другой! Да и сквозь травяные заросли продираться тоже не легче. А в них на нашем острове чувствуешь себя словно в джунглях. Сил у нас было немного, и мы старались по возможности их экономить.

Как проводили свободное время? Его практически не было. Нам не хватало дня! Дважды, утром и вечером, медицинские обследования: температура, пульс if давление. Я заметил, что эти самообследования стали своеобразным ритуалом. Это даже нравилось. Нам казалось, что таким образом мы контролировали жизнь своего организма.

Очень любопытно наблюдать внутренние изменения, являющиеся зеркальным отражением нашей слабости, так хорошо проявлявшейся внешне. Впрочем, мы убедились, что не можем объективно оценить свои данные. В те дни, когда мы чувствовали себя особенно плохо, все показатели, как правило, были абсолютно нормальны.

Ну а остальное время искали себе пропитание, мастерили орудия, добывали огонь. Оказалось, что времени у нас очень мало.

В те дни, когда непрерывно лил дождь, мы старались не выходить из Зеленого дома. Да в общем-то это было и не нужно, поскольку главное в то время дело — добыча огня — отпадало, и мы, от нечего делать и отдав дань привычке студенческих лет, до отвращения резались в "морской бой". Это помогало скоротать время: читать-то было нечего…

Сражались, правда, в основном мы с Коваленко. Пищулин, потеряв в бою с каждым из нас все свои корабли, отказался продолжать эту битву, заявив, что такие игры ему не нравятся.