Конец игры - Малиновская Елена Михайловна - Страница 22

– Дорогая, – Далион не позволил и тени неудовольствия прозвучать в голосе, когда он обратился к женщине, – что ты тут делаешь?

– Просто интересно, – Ирра пожала плечами. – Или нельзя?

– Я бы предпочел, чтобы ты вернулась в дом и проведала Ранола, – мягко предложил мужчина. – Вчера вечером он кашлял намного сильнее. Как бы воспаление легких не подхватил. Ты же знаешь, я не люблю пользоваться целебной магией без крайней на то необходимости. Это слишком выматывает.

– С ним все в порядке, – рискнул вмешаться в разговор Нор, все это время стоявший чуть поодаль. – Я проверял. Жара нет, только слабость сильная. Думаю, он уже идет на поправку.

Далион досадливо хмыкнул. Спрашивается, кто просил младшую гончую отвечать? Мужчина просто не желал, чтобы Ирра присутствовала при ритуале. Вряд ли она обрадуется, когда узнает, что ее возлюбленный вздумал связать судьбу с имперцем.

– Я не помешаю, – словно угадав сомнения Далиона, взмолилась женщина. – Честное слово. Дорогой, не прогоняй меня.

Мужчина не удержался от протяжного вздоха. С настоящим отчаянием взглянул на Ронни, который кривил губы, безуспешно пытаясь скрыть язвительную усмешку.

– Я полагаю, посторонние не послужат помехой обряду, – произнес маг, в последний момент с трудом сдержав непочтительный смешок. – Пусть смотрит, если ей так хочется. Только, чур, под ноги не лезет!

Ирра сжала кулаки. С ненавистью посмотрела на имперца, но промолчала. Лишь кивнула, показывая, что его слова услышаны.

Далион, моментально потеряв всякий интерес к подруге, обошел место для предполагаемого костра по кругу. Затем остановился, простер руку над лежащими на снегу поленьями и требовательно щелкнул пальцами. Тотчас же первый несмелый язычок огня лизнул обледеневшие дрова, недовольно затрещал, рассыпавшись бесцветными на солнечном свету искрами, но упрямо двинулся вперед. Через несколько секунд костер уже ярко полыхал, веселым рыжим пламенем ластясь к ладоням старшей гончей.

– Приступим. – Далион поманил чужака пальцем, предлагая ему подойти поближе.

Ронни почему-то оглянулся по сторонам, но послушно шагнул вперед. Следуя примеру гончей, засучил рукав рубашки.

Далион, не глядя, небрежно полоснул себя по запястью острым ножом. Края пореза оставались чистыми какую-то долю секунды, после чего темная венозная кровь заполнила их. Мужчина тут же подставил заранее приготовленную глиняную плошку, стараясь, чтобы ни капли драгоценной жидкости не упало мимо.

Мгновением позже и кожу Ронни расчертила длинная красная линия. Пальцы мужчин почти соприкоснулись над неглубокой посудиной.

– Клянусь, что ни словом, ни действием или бездействием не причиню вреда своему собрату по крови, – негромко начал Далион. – Я не предам его и буду биться рядом до последнего.

Ронни, не запнувшись ни разу, повторил это. Небрежным движением опрокинул плошку в жарко полыхающий костер. По непонятной причине пламя едва не потухло от небогатого подношения. Однако не успел Далион испугаться, что боги не приняли их клятвы, как огонь яростно затрещал и взметнулся вверх. Мужчине пришлось отшатнуться, спасаясь от жгучих укусов костра.

– Вот и все, – задумчиво произнес имперец, наблюдая, как снег под его ногами расцветает ярко-алыми пятнами от крови, что капала с пальцев. – Мы теперь, можно сказать, родственники.

Далион невесело улыбнулся. Он бы предпочел, чтобы их родство состоялось совсем другим образом, при помощи Эвелины. И, судя по насмешливым искоркам в карих глазах чужака, тот знал об этом.

– Вернемся в дом? – предложил Ронни. – Нам еще многое предстоит обсудить. Да и запястье не мешало бы перевязать.

Далион не успел ничего ответить, потому как мгновением раньше позади него раздался взволнованный голос Нора.

– Хозяин, почему? – воскликнул он, с неподдельным изумлением глядя на старшую гончую. – Почему вы связали судьбу с ним? Он же… Он же украл Эвелину. Вернул ее императору. Почему вы не убили его еще вчера, когда он только пересек порог дома? Почему пошли на ритуал?

– Любопытный мальчик, – словно разговаривая вслух, негромко отметил Ронни.

Далион неодобрительно цокнул, кинув на чужака предупреждающий взгляд. Затем посмотрел на младшую гончую и жестко отрезал:

– Нор, не вмешивайся в мои дела. Если мне потребуется совет – я обязательно попрошу его у тебя. По-моему, в последнее время ты позволяешь себе слишком многое!

Нор, к величайшему удивлению Далиона, и не подумал смутиться. Он так и стоял напротив него, гордо вздернув подбородок и решительно сжав кулаки.

– Это напоминает бунт на корабле, – еще тише проговорил Ронни, явно получающий наслаждение от происходящего. – Ну-с, и чем мы ответим на подобное проявление неуважения?

Далион недовольно оглянулся на мага. Тот, ни капли не смутившись, ответил на его взгляд ядовитой усмешкой.

– Ты что-то хочешь мне сказать? – нарочито спокойно спросил хозяин дома, невероятным усилием воли удерживая рвущееся наружу бешенство от слишком вольного поведения чужака.

– Я? – фальшиво удивился Ронни. – Нет, ничего. Просто наблюдаю, как на Островах проходит процесс обучения. Странно, мне казалось, что ваши младшие гончие и вздохнуть без разрешения старшей не смеют. Как-никак, они приносят вам страшную клятву в верности и по сути дела в любой момент могут превратиться в безымянных рабов. Если учитывать данное обстоятельство, то у тебя очень смелый ученик. Или ты никудышный учитель, раз позволяешь такое поведение.

Краска гнева ударила старшей гончей в лицо. Да кто такой этот чужак, что осмеливается поучать его?! Тем более в присутствии домочадцев. Далион сам разберется, как ему вести себя со своими подопечными.

– Ты!.. – Мужчина разъяренно выпрямился и шагнул к Ронни, сжимая кулаки. – Не забывайся!

– Это ты не забывайся, – без тени страха отозвался маг. – Мы теперь связаны навеки, забыл? Но я начал этот разговор не для того, чтобы ссориться.

– А для чего тогда? – хмуро полюбопытствовал Далион, моментально растеряв весь свой боевой запал. Теперь ему было даже немного стыдно за секундную вспышку бешенства. Нервы сдают. Раньше он намного спокойнее переносил попытки спровоцировать его.

Вместо ответа Ронни ощерился в хищном оскале. Опустил было руку на отсутствующую перевязь с мечом, но недовольно скривился, обнаружив свое упущение. Тем не менее чужак посмотрел на Нора, который стоял чуть поодаль, и неторопливо подошел к нему.

Юноша в последний момент едва не попятился, но практически сразу же одумался. Прикусил губу и с вызовом посмотрел на имперского мага, сжав рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами.

– Мальчик. – Голос Ронни прозвучал почти ласково. – Мне показалось, или ты в самом деле что-то имеешь против меня?

– Да. – Нор выплюнул простое слово с нескрываемым презрением. – Из-за тебя Эвелина попала к императору! Только из-за этого тебя следовало бы убить, словно поганого пса.

Ирра испуганно охнула, прикрыв рот ладонями от проявления небывалой неучтивости. Даже Далион с сожалением цыкнул сквозь зубы. Сейчас Нор зашел слишком далеко. Ронни не тот человек, который молча стерпит оскорбление.

– Неужели твой хозяин не научил тебя, что к старшим следует относиться с уважением? – Ронни говорил спокойно, но его тон был так холоден, что воздух вокруг, казалось, засеребрился снежинками.

Нор не успел ничего ответить. Мгновением позже вокруг него материализовались прочные нити ледяного заклинания. Тончайшее кружево перехлестнуло ему горло, безжалостно впиваясь в кожу. Юноша захрипел, поднял было руку, пытаясь ослабить невидимую удавку, но тут же бессильно уронил ее.

– Далион! – отчаянно вскрикнула Ирра. Покачнулась по направлению к имперцу, но не рискнула к нему приближаться. Вместо этого женщина подскочила к хозяину дома и изо всех сил вцепилась ему в плечи. – Далион! Почему ты молчишь? Он же убьет Нора!

Ронни бросил быстрый взгляд через плечо на старшую гончую и едва заметно отрицательно мотнул головой, будто говоря: не вмешивайся. Если честно, Далион и не собирался мешать чужаку. Напротив, в данной ситуации он был ему отчасти благодарен. Нор чрезмерно многое позволял себе в последнее время. И если бы не стычка с чужаком, Далиону самому пришлось бы поставить своего ученика на место. А делать это старшей гончей не очень хотелось. Незачем множить ненависть к себе на пустом месте.