100 великих загадок истории - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 91

В начале 1124 г. Хасан ибн Саббах тяжело заболел «и в ночь на 23 мая 1124 г., — саркастично пишет арабский историк Джувейни, — он рухнул в пламя Господне и скрылся в Его аду». На самом деле кончине Хасана более подобает благостное слово «усоп»: он умер спокойно и в твёрдом убеждении, что вершил правое дело на грешной Земле.

Преемники Хасана продолжили его дело. Им удалось расширить своё влияние на Сирию и Палестину. Тем временем там произошли драматичные перемены. На Ближний Восток вторглись крестоносцы из Европы; они захватили Иерусалим и основали своё королевство. Век спустя курд Саладин сверг власть халифа в Каире и, собрав все силы, ринулся на крестоносцев. В этой борьбе ещё раз отличились ассасины.

Их сирийский вождь, Синан ибн Салман, или «Старец горы», слал убийц в оба сражавшихся друг с другом лагеря. Жертвами убийц стали и арабские князья, и Конрад Монферратский, король Иерусалима. По словам историка Б. Куглера, Конрад «вызвал против себя месть фанатической секты, ограбив один ассасинский корабль». От клинка мстителей был обречён пасть даже Саладин: лишь по счастливой случайности он пережил оба покушения. Люди Синана посеяли такой страх в душах противников, что те и другие — арабы и европейцы — покорно платили ему дань.

Впрочем, некоторые враги осмелели до того, что стали смеяться над приказами Синана или по-своему толковать их. Некоторые даже предлагали Синану спокойно слать убийц, ибо это ему не поможет. Среди смельчаков были рыцари — тамплиеры (храмовники) и иоанниты. Для них кинжалы убийц были не так страшны ещё и потому, что главу их ордена мог немедленно заменить любой из их помощников. На них было «не напастись убийц».

Напряжённая борьба кончилась поражением ассасинов. Их силы постепенно таяли. Убийства прекратились. Когда в XIII в. в Персию вторглись монголы, вожди ассасинов покорились им без боя. В 1256 г. последний правитель Аламута, Рукн аль-Дин, сам привёл монгольскую армию к своей крепости и покорно наблюдал, как твердыню сравнивают с землёй. После этого монголы расправились с самим правителем и его свитой. «Его и его спутников растоптали ногами, а затем их тела рассекли мечом. Так, от него и его племени не осталось более и следа», — сообщает историк Джувейни.

Его слова неточны. После гибели Рукна аль-Дина остался его ребёнок. Он и стал наследником — имамом. Современный имам исмаилитов — Ага-хан — прямой потомок этого малыша. Покорные ему ассасины давно уже не напоминают коварных фанатиков и убийц, рыскавших по всему мусульманскому миру тысячу лет назад. Теперь это — мирные люди, и кинжал их — более не судья.

АД ДЛЯ ЖИЛЯ ДЕ РЭ

Процесс по делу Синей Бороды стал самым известным судебным разбирательством по обвинению в чародействе в средневековой Франции. Подробности его стали доступны общественности только в начале XX в. благодаря публикации материалов судебной комиссии.

Всегда интересно узнать, существовал ли реально человек, обвиняемый почти что во всех смертных грехах, и насколько соответствовал он нарисованному народной молвой и биографами образу. Ибо ни для кого не секрет, как создаются ангельские портреты злодеев и очерняются достойные личности.

Так существовал ли в действительности Синяя Борода или нет? На этот вопрос можно ответить однозначно — да! Но дело здорово запутал Шарль Перро — создатель всемирно известной сказки. Судьба, видимо, решила подшутить над героем нашего рассказа — к женщинам-то он как раз относился вполне нормально. В истории можно найти более «достойных» прозвища «Синяя Борода» представителей знати и венценосцев, например, Ивана Грозного, Генриха VIII и т. п. Тем не менее в Бретани, Вандее, Анжу и Пуату — там, где находились владения главного персонажа нашего повествования, — именно его и называли Синей Бородой!

В жизни его звали Жиль де Рэ. Он родился во Франции в 1404 г. и происходил из двух древнейших дворянских родов Монморанси и Краон, а кроме того, был внучатым племянником героя Столетней войны Бертрана Дюгесклена и находился в родстве со всеми знатными фамилиями восточной части королевства. Его земельные владения были огромны, а когда Жиль женился на богатой Екатерине де Туар, то с полным правом мог считаться самым могущественным вельможей Франции. Будучи всего шестнадцати лет от роду, он храбростью и ловкостью во время местных феодальных войн снискал себе расположение своего сюзерена Иоанна V — герцога Бретонского, а в двадцать два поступил на службу к будущему королю Карлу VII, хотя положение того представлялось безнадёжным. Жиль де Рэ на свои средства содержал воинский отряд и во главе его отчаянно сражался с англичанами. Получив задание охранять знаменитую Жанну д'Арк, он прошёл с ней весь путь от Орлеана до момента её неудачи под Парижем. После коронации Карла VII в Реймсе Жиль был возведён (в 25 лет) в звание маршала Франции и в сентябре того же года получил разрешение украсить свой герб королевскими лилиями.

Маршал де Рэ был весьма образованным человеком, что являлось редкостью в те времена. Он любил красиво оформленные книги, гравюры, имел большую библиотеку, хорошо разбирался в музыке.

В 1433 г. Жиль покинул двор и отправился в свои владения, где стал жить, не думая о будущем и проматывая своё состояние. Именно к этому периоду относится серия жутких преступлений, совершённых маршалом в собственном замке Тиффож. Его слуги начали похищать в окрестных деревнях молодых людей, с которыми де Рэ вступал в извращённую половую связь, а после этого убивал их. Народная молва гласит, что подобных жертв было от 700 до 800 человек.

Эти злодеяния в дальнейшем расследовал светский суд, и в его обвинительном заключении количество убитых значительно сократилось, но всё же их было сто сорок человек. Параллельно работал трибунал инквизиции, обвинивший Жиля де Рэ в попытке получения философского камня. Занятиям алхимией Жиль действительно посвящал практически всё своё свободное время — печи в замке маршала работали в полную силу. Отовсюду в Тиффож съезжались колдуны, многие из которых, кстати сказать, были отъявленными шарлатанами, так что вскоре де Рэ оказался в окружении весьма сомнительных людей. Надо отметить, что алхимия в те годы, хотя и имела статус науки, на практике была почти всегда связана с некромантией — разделом чёрной магии, в которой для подчинения своей власти демонов использовались тела или части тел мертвецов. А с помощью адских сил, как считалось, можно было получить философский камень, который, по поверью, обладал чудесными способностями превращать простые металлы в золото и даровать вечную жизнь.

Главным чародеем и соучастником преступлений маршала был итальянский алхимик Франческо Прелати. Его показания на суде объяснили хотя бы отчасти мотивы тех злодеяний, которые творил Жиль де Рэ. У этого итальянца якобы имелся свой ручной демон по имени Баррон, который всегда являлся по вызову алхимика, но никак не хотел показываться Жилю. Прелати часто говорил своему работодателю, что в его комнате возникают неизвестно откуда золотые слитки, красный порошок, зелёные змеи; однако маршала к себе не пускал, ссылаясь на указания Баррона. Демон вообще был очень несговорчив и в контакты с де Рэ вступать не желал, отвергая все предлагаемые ему договоры. Остаётся только удивляться ловкости прохиндея Прелати и доверчивости Жиля.

И вот настал наконец момент, когда демон потребовал человеческой жертвы. Опьянённый жаждой золота вельможа убил крестьянского ребёнка, положил в стеклянную вазу его руку, голову и глаза и передал своему коллеге-шарлатану. Баррон, однако, почему-то продолжал гневаться, и алхимик закопал расчленённые останки жертвы.

Жиль де Рэ умертвил множество детей, но только один вышеописанный случай был установлен доподлинно и фигурировал в материалах суда. И неизвестно, сколько бы ещё продолжались опыты Синей Бороды, если бы герцог Бретонский и Жан де Малеструа, епископ города Нанта, не решили с выгодой для себя отправить маршала на костёр. Оба они владели частью земель де Рэ, которые последний продал им. Возможно, никакого процесса и не было, если бы не один пункт договора: маршал оставлял за собой право в течение шести лет выкупить свои поместья за ту же сумму, что получил при продаже. Разумеется, и герцогу, и епископу вовсе не хотелось расставаться с этими землями, поэтому и возникла нужда в серьёзном поводе для судебного преследования.