Каникулы строгого режима - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 21

– Ага, скажи еще, что и сажают вас просто так. За глаза некрасивые.

– Тебя вообще-то тоже посадили.

Опер не ответил. Действительно ведь посадили.

– Шаман теперь куму очко вылизывать будет, любой приказ исполнит. Даже кукарекать по утрам, – продолжил Сумрак.

– Почему?

– Его блатные с воли к смерти приговорили. Когда откинется, прямо за воротами зоны встретят и битами забьют. А кум может его по-тихому на хлебовозке какой-нибудь вывезти. Захочет – вывезет, а не захочет – не вывезет. Вот Шаман и будет задницу рвать, чтобы вывез…

– Может, я глупость спрошу, просто не силен в ваших законах. А обратно зону не «перекрасить»?

– Можно. Только резня начнется. Блатные ссученным мстить будут. А Вышкину этого не надо. Ему главное – до пенсии дотянуть. Зуб даю, он на кума для понта покричит, а менять ничего не будет.

Чувствовалось, что Сумрак едва сдерживается. И если б на месте Кольцова лежал какой-нибудь вор, заявления были бы более категоричными.

Кольцов дотянулся до пластиковой бутылки с минералкой. Горло от последних крайне радостных новостей изрядно пересохло.

И что теперь делать? К Шаману, придурку лагерному, на заклание идти? «Здравствуй, Казбекушка – кавказский сын, вот и я. Режь мне горлянку аки барану». Или к Гладких в ноги падать, хромовые сапожки целовать? Готов, мол, стучать верой и правдой, только огради от беспредела… Во-первых, вряд ли оградит, а во-вторых, лучше кинжалом по горлу получить, чем заточку в анус… Жалобы в управление и прокуратуру писать? Ха-ха, ты словно в системе не работал… До стола замполита, может, и дойдут.

Что же делать, Господи?..

Кольцов с грустью посмотрел в окно. За окном была свобода. И, главное, – жизнь. В детстве ему часто снился один и тот же кошмар. Он попадал в какое-нибудь замкнутое пространство, где ему угрожала смертельная опасность. Но всегда находил маленькую лазейку, чтобы выбраться. С трудом, но выбирался, не застревал. И попадал в другое пространство, где ждала новая угроза. Сейчас кошмарная реальность очень походила на сон. Смертельное пространство и маленькое окошечко, за которым…

Что за которым?

Такое же смертельное пространство… Разница лишь в том, что поглотит оно тебя, возможно, не сразу… А даст помучиться.

…Побег?

Эти мысли Кольцов гнал если и не поганой метлой, то обыкновенной точно. Побеги – привлекательная тема лишь для сценаристов и режиссеров. «Колумбийские картинки» представляют: блокбастер «Побег» по мотивам одноименного фильма Егора Кончаловского. В главной роли Харрисон Форд. Тайга, погоня, новая жизнь, красивая любовь. «Динамо» бежит? Все бегут… По жизни, если до леса добежишь, считай – удача. И даже если выползешь через болота на твердую землю, питаясь одними поганками и шишками, что на этой твердой земле делать? Первый встречный спросит: «А не вы ли тот самый трудящийся, что из колонии убежал? По телевизору показывали и в газетах предупреждали. Что-то лицо знакомое и костюмчик подозрительный…» Вот и весь блокбастер. Конец фильма.

До Питера на перекладных добираться? Или на крыше поезда? А на завтрак и обед голубей ловить? Это уже кинокомедия.

И даже если предположить, что каким-нибудь фантастическим образом он доберется до родины, то чем его родина встретит? Засадой на квартире у матери или ориентировками на вокзале? Дальше-то что? Всю жизнь прятаться по подвалам, чердакам и по квартирам случайных знакомых? Ибо неслучайные знакомые вряд ли обрадуются такому постояльцу, а еще и сдадут. Именно всю жизнь – на беглецов срок давности не распространяется. Когда бы ни поймали, даже в девяносто лет, – не пожалеют, не простят. Пойдешь досиживать.

Отличная перспективка. Бодренькая.

Но!..

Если не бежать, она еще бодрее. «Здравствуй, Боженька. Вот и я – оперуполномоченный и заключенный Евгений Кольцов. Куда прикажете – налево или направо?»

Женька вспомнил случай из своей богатой практики. Один товарищ тоже удрал с зоны. Правда, зона находилась в какой-то бывшей советской республике. Беглец счастливо добрался через кордоны до Питера, купил у цыган чужую паспортину, переклеил фотку, подцепил бабенку и спокойно жил у нее лет десять. Устроился на работу, обзавелся связями. Потом даже собственное дело ухитрился открыть, благо в паспорте печать с питерской пропиской. Влетел, когда настоящему хозяину паспорта исполнилось сорок пять и паспорт утратил свои защитные свойства. Покупать новый на другую фамилию было стремно – связи, коллеги по бизнесу и подчиненные не оценили бы юмора. И товарищ не придумал ничего лучшего, как вновь свистнуть настоящий паспорт. Вычислил квартиру владельца, проследил его распорядок дня, вспомнил юность воровскую и подломил дверь. Паспорт нашел, но воспользоваться им не сумел – совсем некстати вернулся владелец и поднял тревогу. На этом фрайерское счастье закончилось. Правда, в старую, теперь уже заграничную зону бедолагу возвращать не стали – посадили на российскую, за покушение на кражу. Дали всего два года, которые он спокойно отсидел, после чего совершенно легально вернулся в Питер со справкой об освобождении, получил законный паспорт и благополучно живет и поныне. Практически счастливый энд.

Сколько там за побег, кстати, полагается? Кажется, до трех лет. В общем, не так много. Плюс за старое – без малого четыре года. В принципе, вытерпеть можно. Вон, Сумрак, всю жизнь на нарах.

Шаман освободится в сентябре. То есть надо пробегать хотя бы месяца три-четыре, потом добровольно сдаться. Годик-другой за явку с повинной скостят… И главное, появится шанс досидеть живым. Опять-таки авторитет поднимется среди блатных. Хоть ты и мент, но сдернуть не испугался – настоящий мужик.

Да, это шанс… Конечно, свято место пусто не бывает: исчезнет Шаман, появится кто-нибудь другой, но… Это шанс.

Кольцов лег на кровать, стал просчитывать варианты. Просчитывалось не очень. Потому что грамотные люди к побегам готовятся долго и тщательно. А здесь сутки на все про все. Допустим, отстегнусь от кровати, допустим, ночью выскочу в окно. В больничной пижаме, тапочках и со сломанными ребрами. Допустим, пока не подняли тревогу, выберусь из Потеряхино-2, где большинство населения – сотрудники зоны, допустим, спрячусь в тайге… Пару дней, может, и продержусь. А потом, если не сожрут медведи или волки, выползу обратно и лягу возле дороги, чтобы кто-нибудь подобрал. В кино это была бы молодая симпатичная вдова погибшего при исполнении вертухая. Влюбилась бы нечаянно с первого взгляда в беглого каторжника и спрятала бы у себя на чердаке… А к ней бы ходил с домогательствами зоновский замполит. И однажды начал грязно приставать, дабы получить низменное удовлетворение. А каторжник его поленом по темечку и в колодец. Получилась бы симпатичная драма… Тебе бы, Кольцов, не в опера надо было идти, а в сценаристы. Сейчас бы не в зоне чалился, а на «Кинотавре» тусовался.

В общем, как ни крути, а без посторонней помощи отсюда не сдернешь, будь ты трижды Харрисоном Фордом. А помощь эту может оказать только один человек – Сергей Сергеевич Гагарин, друг по чеченским фронтам, а ныне командир специального подразделения «Тайфун».

Но как он к этому отнесется – большой вопрос. Дружба дружбой, а служба поперек… Вопросы к нему у соответствующих органов появятся немедленно. А после вопросов начнутся оперативно-розыскные мероприятия. А оно ему надо? Ладно б, оба зэка сбежали, а то именно друг. Значит, при делах вы, товарищ командир, при больших делах.

…Да еще Сумрак. Никаких гарантий, что не застучит. Ему очки надо зарабатывать перед новым судом. Одно дело, блатной сбежал бы, а то мент. Мента сдать не западло. Наоборот – дело богоугодное и благородное.

Если только… не сдернуть вместе. Витя побежит, когда появится достойный повод. Повод можно придумать, Сумрак сейчас все равно не проверит. Что он будет делать на воле – его проблемы. Захочет – спрячется. Воровское братство, в конце концов, укроет, если это действительно братство, а не понты блатные.

Но разговор с Сумраком – дело второе. Сначала Сергей. Он обещал приехать утром, привезти продуктов.