Просто неотразим - Гибсон Рэйчел - Страница 50

Он никогда не давал ей понять, что испытывает к ней нечто большее, чем страсть. Джорджина не винила его. Она сама виновата в том, что испытывает эту боль и что отныне будет еще острее ощущать свое одиночество.

Джорджина налила воду в кофеварку и нажала кнопку «пуск». Дожидаясь кофе, она думала о том, что раньше воображала, будто сможет отдаваться Джону телом, но не сердцем. Теперь все эти иллюзии развеялись как туман, прогретый утренним солнцем.

Надо смотреть правде в глаза. Она всегда любила Джона. Только что же ей с этим делать?

Зазвонил телефон, и Джорджина вздрогнула. Автоответчик дважды пискнул и включился:

– «Эй, Джон, – зазвучал мужской голос, – это Керк Шварц. Извини, что так долго не звонил. Последние две недели я был в отпуске – за пределами штата. Что касается твоего запроса, копия свидетельства о рождении твоей дочери лежит передо мной. В графе «отец» мать написала «неизвестен».

Джорджина стояла как громом пораженная. Ее взгляд был прикован к автоответчику, в котором продолжала крутиться пленка:

– «Если мать все еще готова сотрудничать, заменить свидетельство не составит труда. Что касается инспекции и опеки, мы поговорим о твоих законных правах, когда ты вернешься в город. В последней нашей беседе, как я понял, мы решили, что наилучший путь – это поддерживать ее мать в состоянии счастливого неведения, пока мы не придумаем, что можно сделать по закону. Гм… Думаю, то, что ты до недавнего времени не знал о существовании у тебя дочери, а также твой немалый доход, и желание содержать ребенка дает тебе огромные преимущества. Вероятно, тебя торжественно наградят опекой, как если бы ты находился в разводе с матерью. Мы все обсудим, когда ты вернешься в город. До встречи. Пока». – Пленка замерла.

Джорджина ошеломленно хлопала глазами. Потом она повернулась к Лекси и стала смотреть, как девочка слизывает молоко с ручки ложки.

В груди возникла неприятная дрожь, быстро распространившаяся по всему телу. Джорджина поднесла дрожащую руку ко рту. Джон нанял адвоката. Он же обещал, что не будет его нанимать! Значит, он солгал ей. Он хочет отнять у нее Лекси, и она, Джорджина, пребывая в блаженном неведении, своими руками отдала ему то, чего он так желал. Она отмахнулась от своих опасений и дала ему возможность проводить время с дочерью. Она пыталась не обращать внимания на собственные страхи, потому что хотела лучшей судьбы для дочери.

– Поторопись, – сказала она Лекси, выходя из кухни. Надо уезжать. Надо убраться подальше от этого дома и от Джона.

За десять минут Джорджина успела переодеться, почистить зубы, причесаться и побросать вещи в чемоданы. «Поддерживать ее мать в состоянии счастливого неведения…» Джорджину затошнило, когда она вспомнила, как счастлива была прошлой ночью. Значит, Джон спал с ней исключительно по необходимости.

Еще пять минут ушло на то, чтобы погрузить вещи в машину.

– Пошли, Лекси, – позвала она, возвращаясь в дом. Джорджина спешила уехать до того, как вернется Джон. Она не хотела ссориться с ним. Потому что не доверяла себе. Она пыталась честно соблюдать договоренность, но не больше. Гнев разгорался в ней, как пламя в паяльной лампе. Ну и пусть! Уж лучше испытывать ярость, чем чувствовать себя униженной и страдать от душевной боли.

Лекси вышла из кухни. Она все еще была в пижаме.

– А куда мы едем?

– Домой.

– Почему?

– Потому что пора.

– А Джон тоже с нами поедет?

– Нет.

– Тогда и я не поеду.

Джорджина открыла входную дверь. Лекси нахмурилась и нехотя вышла из дома.

– Сегодня не суббота, – надув губы, заявила она. – А ты говорила, что мы останемся до субботы.

– Планы изменились. Поэтому мы возвращаемся домой раньше срока. – Джорджина застегнула на ней ремень безопасности и положила на колени майку, шорты и расческу. – Когда выедем на шоссе, ты сможешь переодеться, – пояснила она, садясь за руль.

Джорджина завела двигатель и включила заднюю скорость.

– Я забыла Барби в ванной!

Джорджина нажала на тормоз и посмотрела на помрачневшую дочь. Она знала: если не вернуться в дом и не принести куклу, Лекси будет донимать ее всю дорогу до Сиэтла.

– В какой ванной?

– В той, что рядом с кухней.

Джорджина вернула машину на прежнее место и вышла из нее.

– Я оставила двигатель включенным, поэтому ни к чему не прикасайся.

Лекси уклончиво дернула плечом.

Впервые за всю свою взрослую жизнь Джорджина так бежала. Она влетела в дом, ворвалась в ванную. Кукла сидела на мьшьнице. Схватив ее за ногу, Джорджина повернулась и едва не налетела на Джона. Он стоял в дверях, опершись руками на косяк.

– Джорджина, что происходит?

Ее сердце буквально выпрыгивало из груди. Она ненавидела Джона. И себя тоже. Во второй раз она позволила ему использовать ее, и он опять причинил ей нестерпимую боль.

– Уйди с дороги, Джон.

– Где Лекси?

– В машине. Мы уезжаем.

Он прищурился.

– Почему?

– Потому. Сам виноват. – Она толкнула его в грудь. Джон отступил, но ей не удалось убежать далеко. Он настиг ее у входной двери и схватил за руку.

– Ты всегда так ведешь себя с теми мужиками, с которыми спишь, или мне просто не повезло?

Джорджина резко повернулась и замахнулась на него единственным имевшимся у нее оружием. Удар мокрой Барби пришелся в плечо. Голова куклы оторвалась и пролетела через гостиную. Джорджина вся кипела от ярости, и ей казалось, что с ее головой сейчас произойдет то же самое, что и с головой несчастной Барби.

Джон перевел взгляд с безголовой куклы у нее в руке на ее лицо. Его брови были удивленно подняты.

– Да в чем дело?

Врожденная южная любезность, уроки школы обаяния и годы благотворного влияния бабушки в мгновение ока превратились в пепел, сожженные гневом Джорджины.

– Убери от меня свои грязные лапы, ты, мерзкий подонок!

Джон и не подумал отпустить ее. Он буквально сверлил Джорджину взглядом.

– Прошлой ночью они тебе не казались грязными. Хочу тебе напомнить, что мы оба получили удовольствие. Вполне возможно, что это было неправильное решение, но так уж произошло. А теперь, прошу тебя, давай поговорим как взрослые люди.

Джорджина вырвала руку из его пальцев и отступила на шаг. Ей очень хотелось быть большой и сильной, чтобы хорошенько врезать ему. И еще ей очень хотелось подобрать такие слова, которые ранили бы его в самое сердце.

– Ты позаботился о том, чтобы осчастливить меня прошлой ночью, не так ли?

Джон удивленно посмотрел на нее.

– Слово «осчастливить» не хуже других, но я бы употребил «насытить». Если же тебе больше нравится «осчастливить», что ж, мне приятно это слышать. Ты была счастлива. Я был счастлив. Мы оба были счастливы до безумия.

Джорджина указала на него безголовой куклой.

– Ублюдок. Ты использовал меня.

– Да? Это когда же? Когда ты кусала мне мочку или когда твои руки были у меня в штанах? Я вижу ситуацию чуть иначе: мы оба использовали друг друга.

Джорджина устремила на него убийственный взгляд. Они говорят о разных вещах, хотя все было именно так, как видится Джону.

– Ты обманул меня.

– В чем же?

Чтобы не дать ему возможности солгать еще раз, Джорджина решительно прошла в кухню, перемотала назад пленку автоответчика и нажала кнопку прослушивания. Когда в помещении зазвучал голос адвоката, она повернулась к Джону и стала наблюдать за выражением его лица.

– Ты делаешь из мухи слона, – сказал он, когда пленка остановилась. – Это не то, что ты думаешь.

– Это твой адвокат?

– Да.

– Тогда дальнейшее общение между нами будет происходить через адвокатов. – После непродолжительной паузы она ледяным тоном добавила: – И держись подальше от Лекси.

– Ни в коем случае.

Джон, огромный, сильный, привыкший добиваться своего исключительно силой воли, навис над ней как скала. Но это не испугало Джорджину.

– Тебе нет места в нашей жизни.

– Я отец Лекси, а не какой-то там выдуманный козел по имени Энтони. Ты все время морочила ей голову. Настало время узнать правду. Какие бы проблемы ни стояли между нами, это не изменит того факта, что Лекси – моя дочь.