Просто неотразим - Гибсон Рэйчел - Страница 11

– Ты связалась с теткой? – спросил Джон, наклоняясь, чтобы поднять с песка свои солнечные очки.

– Э-э… пока нет.

– Позвони еще раз, когда придем. – Он выпрямился и пошел по берегу к дому.

– Я попробую, – сказала Джорджина, догоняя его и подстраиваясь под его широкий шаг. – Но сегодня у тети Лолли вечер «Бинго», и я сомневаюсь, что в ближайшие часы застану ее дома.

– И сколько же длятсй ее розыгрыши?

– Ну, это зависит от количества купленных билетов. Если она решает играть в зале на старой ферме, то долго там не задерживается, потому что игроки курят, а тетя Лолли люто ненавидит сигаретный дым, и еще, естественно, потому что на ферме играет Дорали Хофферман. Между Лолли и Дорали с 1979 года идет кровавая война. Дело в том, что Дорали украла у Лолли рецепт арахисовых пирожных и выдала его за свой. Они, как ты понимаешь, когда-то были близкими подругами, пока…

– Опять двадцать пять, – вздохнул Джон, перебивая ее. – Послушай, Джорджи. – Он остановился и повернулся к ней. – Мы не переживем сегодняшний вечер, если ты не прекратишь.

– Чего не прекращу?

– Трещать.

У Джорджины от изумления отвисла челюсть.

– Я трещу? – прижав руку к груди, спросила она.

– Да, и действуешь мне на нервы. Черт побери, мне плевать с высокой колокольни на то, что твоя тетка любит готовить, на баптистов с их омовением ног, на арахисовые пирожные. Неужели ты не можешь разговаривать, как все нормальные люди?

Джорджина потупилась, но Джон успел заметить в ее взгляде боль.

– А ты считаешь, что я говорю не как нормальный человек?

Джон почувствовал угрызения совести. Он не собирался причинять ей боль, но в то же время у него не было ни малейшего желания часами выслушивать ее бесконечную болтовню.

– Ну не совсем. Просто когда я задаю тебе вопрос, который предполагает короткий ответ на три секунды, я получаю три минуты полнейшего дерьма, не имеющего никакого отношения к заданному вопросу.

Джорджина прикусила нижнюю губу и на мгновение задумалась, а потом сказала:

– Я не тупая, Джон.

– А я и не говорил, что ты тупая, – возразил тот, хотя у него и возникли сомнения по поводу того, что она действительно окончила тот университет, о котором упоминала. – Послушай, Джорджи, – добавил он, не выдержав ее обиженного взгляда, – я тебе обещаю: если ты не будешь трещать, я не буду вести себя как последняя задница.

На лице девушки отразилось сомнение.

– Ты не веришь мне?

Джорджина помотала головой и грустно усмехнулась.

– Я же сказала тебе, что я не тупая.

Джон рассмеялся. Черт, а она начинает ему нравиться.

– Пошли. – Он мотнул головой в сторону дома. – Ты, наверное, замерзла.

– Ужасно, – призналась Джорджина и пошла за ним. Они молча шли по мокрому пляжу, слыша шум океана и крики чаек. Когда они добрались до потемневшей от дождей и ветров лестницы, ведущей к задней двери дома, Джорджина, поднявшись на первую ступеньку, вдруг повернулась к Джону.

– Я вовсе не трещу, – сказала она, скосив глаза на заходящее солнце.

Джон тоже остановился. Их лица оказались на одном уровне. Ветер уже успел подсушить ее волосы и теперь весело подбрасывал отдельные пряди.

– Нет, Джорджи, ты трещишь. – Он спустил очки на середину носа. – Но если ты сможешь контролировать себя, мы отлично поладим. Думаю, на один вечер мы даже сможем стать, – он замолчал и надел очки ей на нос, – друзьями. – Он понимал, что дружба между ними невозможна, но другого подходящего слова просто не нашел.

– Я бы с радостью, Джон. – На губах Джорджины появилась обольстительная улыбка. – Но по-моему, ты предупредил меня, чтобы я не рассчитывала на твою доброту.

– Именно так. – Она была так близко, ее груди почти касались его груди – почти, – и он спросил себя, а не принялась ли она вновь поддразнивать его?

– Но как же мы можем быть друзьями, если ты не будешь со мной добр?

Джон устремил взгляд на ее губы. Он испытывал искушение показать ей, как «добр» он может быть. Ему очень хотелось слегка наклониться вперед и коснуться губами ее губ, проверить, сладки ли они на вкус, и выяснить, что сулит ее обольстительная улыбка. Он испытывал желание взять ее за бедра и прижать к себе, узнать, как далеко она позволит ему зайти, прежде чем остановит его.

Им владело искушение, но не безрассудство.

– Запросто. – Он взял ее за плечи и отодвинул в сторону. – Я еду в город, – объявил он и прошел мимо нее наверх.

– Возьми меня с собой, – попросила Джорджина, торопясь вслед за ним.

– Нет, – покачал он головой.

Нельзя допустить, чтобы его увидели в обществе Джорджины Ховард. Ни в коем случае.

Теплая вода лилась на замерзшую грудь Джорджины, пока она намыливала шампунем волосы. Пятнадцать минут назад, прежде чем она пошла в ванную, Джон попросил ее поторопиться, так как тоже хотел принять душ перед отъездом в город. У Джорджины же были иные планы.

Закрыв глаза, она откинула назад голову и, смывая пену, стала размышлять о насущных проблемах.

Итак, Эрни решил провести вечер вне дома, и Джон собирается последовать его примеру. Но если его не будет дома, ей не удастся уговорить его оставить ее у себя хотя бы на несколько дней. Когда Джон объявил, что они могут подружиться, она ощутила облегчение, но всего лишь на мгновение, потому что сразу после этого он объявил, что собирается в город.

Прежде чем снова встать под струи теплой воды, Джорджина тщательно втерла кондиционер в волосы. Ей в голову пришла мысль, а не стоит ли на вечер удержать Джона сексом, однако она тут же отказалась от нее. И вовсе не потому, что считала эту идею аморальной. Просто ей не нравился секс. В те несколько раз, когда она позволяла мужчинам такую близость, она не получала никакого удовольствия.

Наконец Джорджина вылезла из-под душа. Она быстро вытерлась и надела комплект из изумрудных кружевных трусиков и бюстгальтера. Это изящное белье она купила в предвкушении медового месяца, однако сейчас не очень сожалела о том, что Вирджил не увидит ее в нем.

Вентилятор гнал в вытяжку пар, наполнявший ванную. Джорджина надела шелковый халат, позаимствованный у Джона. Тонкая ткань сразу прилипла к ее влажному телу, не спустившись вниз на полную длину, и когда девушка завязала пояс, халат доходил ей до коленей. Сшитый из шелка, он, однако, не производил впечатления женского наряда, к тому же от него пахло коньяком. На спине был вышит какой-то красно-белый японский символ.

Джорджина расчесала волосы и приказала себе забыть о лосьоне для лица и пудре фирмы «Эсти Лаудер», оставшихся в багажнике у Вирджила.

Нахмурившись, она принялась рыться в своем чемоданчике. Отодвинула в сторону пластмассовый тубус с противозачаточными таблетками, которые начала принимать три дня назад, и достала косметичку. Ей казалось ужасно несправедливым, что Джону не требуется прилагать усилий для того, чтобы выглядеть красивым, в то время как она должна тратить сотни долларов и массу времени на свою внешность.

Джорджина протерла полотенцем круг на запотевшем зеркале и оглядела свое отражение. Затем почистила зубы, накрасила ресницы и наложила румяна.

Стук в дверь ванной так напугал ее, что она, вздрогнув, едва не размазала по лицу помаду цвета «сочный персик».

– Джорджи?

– Да, Джон?

– Ты не забыла, что мне тоже надо туда?

Естественно, она помнила.

– Ой, действительно забыла.

Она пальцами взбила волосы вокруг лица и критически осмотрела себя.

– Ты выйдешь наконец?

– Еще секундочку! – попросила Джорджина и побросала косметику в чемоданчик, стоявший на закрытом крышкой унитазе. – Куда мне повесить мокрые вещи? На полотенцесушитель? – спросила она, собирая одежду, разбросанную по полу.

– Да, – ответил Джон через дверь. – Скоро ты там?

Джорджина аккуратно развесила свои мокрые трусики и бюстгальтер на полотенцесушителе, поверх них повесила шорты и футболку.

– Все, закончила, – объявила она, открывая дверь.