В стране монстров - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 4

И то, что почти полтора центнера, нагруженные на маленький плотик, никак не отразились на его плавучести, и то, что корабль, идущий полным ходом, никак не может приблизиться к берегу, могло означать только одно: в этом внутри компьютерном, или, ежели выражаться по-научному, «виртуальном» мире — Толька уже давно знал, что означает данное словосочетание, — действуют не обычные законы физики, а те, которые заданы программами. То есть если бы плот подчинялся закону Архимеда, то должен был погрузиться в воду сразу после того, как на него взгромоздился Робинзон Заставкин, однако, подчиняясь программе, которую составлял кто-то, разрабатывавший заставку для компьютера, не стал тонуть даже тогда, когда на плот залез Толька.

Правда, из этого следовал не очень утешительный вывод: сам Толька, как ни странно, представлял собой здесь, в виртуальном мире, тоже всего лишь программу. Точнее, небольшое изменение, внесенное в программу мультипликационной заставки.

Глава IV КАПИТАН НЕМО БЕСФАМИЛЬНЫЙ

Толька все-таки побаивался, что изменения в программе, которые появились из-за диска с «Монстрами», приведут к тому, что до парохода они с Робинзоном не доберутся. Вдруг шторм разгуляется или буря грянет? Или пароход потонет раньше, чем ему положено по сценарию?

Но все обошлось благополучно. Более того, тот самый километр, который вроде бы отделял берег от корабля, плот проскочил очень быстро, меньше чем за минуту, хотя такое, наверное, даже очень быстроходному катеру было бы трудно сделать. Это еще раз подтверждало, что в здешнем мире все сосем не так, как в нормальном. Именно столько времени занимал эпизод переправы Робинзона с острова на корабль в мультипликационной заставке. Должно быть, эта часть программы не поменялась, хотя вместе с Робинзоном на корабль переправлялся Толька.

Когда плот причалил к борту судна, с него сбросили шторм-трап, проще говоря, веревочную лестницу. Такого эпизода Толька не помнил. В той заставке, которую он привык видеть, посадка Робинзона на корабль подробно не показывалась.

— Прошу, — пригласил Робинзон, придерживая покачивающуюся лестницу, и Толька довольно успешно взобрался по шторм-трапу на борт корабля.

— Добро пожаловать на пароход «Безымянный»! — услышал Толька, ступив босыми ногами на горячие доски палубы.

Произнес эти слова могучий человек в белом кителе с начищенными до золотого блеска медными пуговицами и сверкающими галунами на рукавах, в фуражке с огромной тульей и золотым шитьем на околыше. Лицо у него было медно-красное, с рыжей шкиперской бородой, плавно переходящей в бакенбарды.

— Позвольте представиться — капитан дальнего плавания Немо Бесфамильный! — рыжий браво приложил руку к козырьку своей огромной фуражки.

Конечно, Толька читал «20 000 лье под водой» и, кроме того, видел два или три фильма, снятых по мотивам этого романа. Но именно поэтому он хорошо знал, что жюль-верновский капитан Немо выглядел совсем иначе. Тем не менее Толька не стал высказывать сомнения вслух, а довольно робко произнес:

— Очень приятно… А я Лаптев Толя.

— Прекрасная фамилия! — порадовался Немо Бесфамильный и протянул Тольке огромную, как сковородка, ладонь. — Морская по всем статьям!

Лаптев, хоть и гордился тем, что он однофамилец моряков, чье имя целое море носит, на морских судах никогда не бывал. Однако даже он, едва ступив на палубу, сразу заметил, что она какая-то слишком пустая. А настоящий моряк наверняка насчитал бы великое множество всяких деталей, механизмов, снастей и других предметов, без которых ни одно судно в море не выходит. И еще — ни на палубе, ни на мостике не было ни одного матроса.

В это время на палубу выбрался Робинзон За-ставкин и по-приятельски пожал руку капитану.

— Как всегда вовремя! Минута в минуту! — похвалил Робинзон.

— Стараемся! — скромно ответил капитан. — Целый год по этой программе работаем. И вот первый сюрприз — новый пассажир, да еще и Лаптев. Не Харитон, правда, но все-таки.

— Сюрпризов еще много будет, — вздохнул Заставкин. — И боюсь, что не только приятных. Наша программа претерпела очень серьезные изменения, и теперь неизвестно, чем она закончится.

— Так это ж прекрасно! — просиял Немо Бесфамильный. — Наконец-то хоть что-то изменилось! Разве не приятно, что это проклятое однообразие закончилось?! Романтика!

— Я бы не торопился с радужными прогнозами, — заметил Робинзон, — в дисководе D стоит игра «Монстры». Именно она повлекла за собой изменения в программах. Чем все может кончиться, даже представить трудно. Возможны весьма опасные явления!

— Любые опасности предпочтительнее унылого движения по кругу! — воскликнул капитан. — Не так ли, юноша?

— Не знаю… — произнес Толька. Он явно не разделял восторгов капитана, но прямо сказать об этом не решался — не хотел выглядеть трусом. Не мог он и лихо заявить: мол, мне все нипочем — ничего не боюсь!

— Вы, я вижу, скромничаете, — заявил Немо Бесфамильный, — несомненно, вам уже грезятся опасности и приключения! Прошу на мостик, мой юный друг! Минут через пять, согласно прежней программе, у нас должно быть кораблекрушение. Интересно, состоится ли оно на этот раз?

«Он что, дурак?!» — подумал Лаптев. В самом деле, какой нормальный капитан обрадуется такому известию? А этот аж сиял, как пуговица на белом кителе.

Впрочем, Толька вслух ничего не сказал. Он последовал за капитаном на мостик. Туда же, грустно вздыхая, отправился и Робинзон Заставкин.

Все трое поднялись на мостик, где прямо перед трубой, из которой клубами валил белый дым, находилась маленькая штурвальная рубка. В ней, к Толькиному удивлению, не оказалось ни штурвала, ни компаса, ни других приборов и органов управления кораблем.

— Скажите, товарищ капитан, а вы что, сюда из подводного флота перешли? — спросил Толька.

— Ха-ха-ха! — раскатисто расхохотался Немо Бесфамильный. — Вы имеете в виду, не связан ли я каким-либо образом с капитаном Немо жюль-верновским? Уверяю вас, у нас ничего общего, кроме того, что он — Немо, и я — Немо. Немо — значит «никто». Но у Жюля Верна Немо — псевдоним индийского принца Дакара, а у меня — имя собственное. Меня, как и уважаемого Робинзона Заставкина, сперва нарисовал художник, а потом анимировали программисты. Но имен ни мне, ни ему они не дали. Просто сочли это излишним. Даже Робинзону, хотя он, между прочим, главное действующее лицо нашей заставки. Пришлось нам самим придумывать себе имена и фамилии.

— А я вообще-то не помню, где вы в заставке появляетесь, — признался Толька. — Робинзон там все время на экране, а где вы — не приметил…

— Я там, где появляется корабль, — гордо объявил Немо Бесфамильный. — На мостике, если как следует приглядеться, всегда видна моя фуражка.

— И что, у вас ни одного матроса нет? — спросил Толька.

— Ни единого! — гордо заявил капитан. — Мой «Безымянный» в них не нуждается. Тем более что мое плавание в заставке продолжается всего пятнадцать минут. В начале заставки корабль тонет и с него спасается Робинзон, а в конце — корабль подходит к острову и забирает Робинзона. Потом все повторяется сызнова…

— Простите, вы сказали, что с корабля спасается Робинзон, — заметил Толька, — а вы сами?

— А я иду ко дну вместе с кораблем, — спокойно ответил Немо Бесфамильный. — Но это не страшно. Потом мы с «Безымянным» снова появляемся и забираем Робинзона с острова.

— Да, — кивнул Заставкин, — это верно. Но беда в том, что так было прежде. Что будет теперь, после того как программа изменилась, предсказать невозможно.

— То есть может быть так, что с корабля никто не спасется? — опасливо спросил Толька.

— Да, такой вариант тоже не исключается, — согласился Робинзон. — А может быть, наоборот, спасутся все.

— Кстати, — объявил капитан, — согласно моему хронометру, пять минут уже истекли. Остров Робинзона на горизонте не наблюдается, а кораблекрушения до сих пор не произошло.