Последняя Империя - Сартинов Евгений Петрович - Страница 42

Ровно в двенадцать в конференц-зале Агентства Роспресс начался обычный брифинг Андрея Фокина. Ответив на несколько вопросов о положении внутри страны, он перешел к внешним делам.

— Теперь, что касается Югославии…

В этот момент сбоку от стола распахнулась дверь, и в зал, чуть прихрамывая, вошел Владимир Сизов. Его появление было настолько неожиданным, что сначала журналисты оцепенели, потом торопливо замигали вспышки фотоапаратов, засуетились у телекамер операторы.

— О нашей позиции в югославском вопросе расскажет непосредственно глава Временного Военного Совета Владимир Сизов, — закончил свою фразу Фокин.

— Добрый день, господа, — с улыбкой начал Сизов. — Положение в Югославии настолько серьезно, что я решил сам пояснить позицию России в этом вопросе. Вот уже более полугода продолжается военный конфликт в Косово. Натовцы, вынужденные эвакуировать свои войска из этого района Европы, опять начали изуверскую тактику бомбежки мирных городов Югославии. У границ этой страны концентрируются войска стран Североатлантического альянса. В условиях блокады мы не можем больше поставлять сербам ракеты к комплексам С-400, но и оставить без помощи братский славянский народ не имеем права. Поэтому мы решили выдвинуть Северный флот к берегам Западной Европы.

— Кто говорил, что он сошел с ума? — тихо спросил один из корреспондентов соседа.

— А разве то, что он предлагает, не безумие? — ответил тот.

— Если авиация НАТО продолжит наносить удары по Югославии, то мы ответим адекватно, — закончил Сизов.

— Но как вы пройдете проливы? — сразу полетел из зала вопрос.

— Вас перещелкают еще на подходе к Ла-Маншу.

— А мы не будет соваться в проливы. И с Северного моря можно нанести удары по странам, входящим в блок НАТО. Прежде всего это штаб-квартира блока в Брюсселе, резиденция английского правительства, Берлин и основные военные базы США в Англии и Германии.

— Это будут ядерные удары или обычные?

— Это как получится, — ответил Сизов. — Все на усмотрение командующего операцией.

— А кто командует вашим флотом?

— Флотом командует адмирал Елисеев, а непосредственно операцией будет руководить министр обороны.

— Сазонтьев?

— А что, у нас есть другой министр обороны? — засмеялся Фокин.

Эта было самое сенсационное во всей пресс-конференции.

Сазонтьева на Западе боялись давно и устойчиво, еще со времен памятной записи Шустермана. Атомная бомбардировка Шикотана еще больше усилила этот страх. Лицо Александра Македонского, амбиции Наполеона и комплекция Терминатора вводили западных обывателей в шоковое состояние. Как обычно все это перехлестывало в совершенно противоположные стороны. В то время как мужская половина человечества видела в Сазонтьеве антихриста и потенциального могильщика западной цивилизации, прекрасная же его часть ставила главковерха на первые места в десятке самых красивых мужчин мира. Среди иконостаса среднеевропейской девушки рядом со звездами Голливуда и большого спорта теперь частенько можно было увидеть парадную фотографию Сибиряка в мундире со всеми орденами и медалями. Журнал «Плейбой» заработал целое состояние, поместив снимок главковерха в одних плавках. Папарацци засекли Сазонтьева на редком отдыхе в Сочи, и этот снимок еще больше разжег страсть женской половины западного мира. Сашка от природы был награжден сложением античного бога.

Уже через сутки к холодным водам, омывающим Норвегию, было приковано внимание всего человечества. Никогда еще Европа не стояла так близко к ядерной катастрофе. Ракетный атомоход крейсер "Петр Великий" неумолимо двигался вдоль берегов Скандинавии в нейтральных водах. Его сопровождали три эсминца, два больших противолодочных корабля, ракетные катера и два танкера с топливом. Стратегические бомбардировщики России и Америки непрерывно барражировали на предельных высотах, наблюдая за кораблями противника. Самолеты системы АВАКС прослушивали все переговоры эскадры между кораблями и Москвой.

Над крейсером кружили, чуть не сталкиваясь друг с другом, несколько вертолетов с телеоператорами крупнейших вещательных компаний мира. Несколько раз они засекали на палубе рослую фигуру Сазонтьева. Время от времени со стороны континента поднимались самолеты сил НАТО, обычно F-117. На предельно малой высоте они проносились в непосредственной близости от кораблей, и тогда шестиствольные тридцатимиллиметровые зенитные автоматы открывали заградительный огонь. Сазонтьев помнил свои шуточки с «Нимицем» и не подпускал самолеты противника близко.

Иногда, услышав шум винтов подводных лодок, открывали огонь и противолодочные корабли. Реактивные бомбометы РБУ с грохотом выстреливали в серые, осенние волны серии противолодочных бомб. В подобном напряжении прошли сутки. Затем случилась трагедия. Во время очередного залпа в сторону американского разведывательного самолета под очередь подвернулся один из вертолетов. Его падающие в огне обломки очень красочно сняли остальные репортерские группы. Сазонтьев тут же вышел в эфир по международному каналу и лично принес свои извинения французскому правительству. По несчастью, именно французский вертолет столь неудачно попал под огонь зенитчиков с крейсера. Но шеф-редактор «Антенн-2» Анри Бойль недаром слыл среди своих коллег пронырой из проныр. Через два часа он сам связался с Сазонтьевым и предъявил ему ультиматум:

— Господин генерал, вы угробили мою лучшую группу репортеров, за это я с вас потребую самую жесткую контрибуцию.

— Какую же? — несколько опешив от подобного напора, спросил Сибиряк.

— Я требую, чтобы вы дали мне интервью на борту вашего крейсера.

Сазонтьев рассмеялся и сказал:

— Хорошо, я согласен. Сейчас я отдам приказ освободить вертолетную площадку на корме, через два часа можете садиться. С собой возьмите только телеоператора.

Через два часа двадцать минут после этого разговора Анри Бойль, высокий мужчина лет пятидесяти с заметной залысиной и живыми черными глазами, шагнул через порог каюты главковерха. Сазонтьев принял его стоя, на нем был парадный мундир со всеми регалиями. Поздоровавшись за руку с журналистом и неодобрительно покосившись на бородатого хипповатого телеоператора, он на хорошем английском обратился к гостю:

— Я еще раз приношу свои извинения за гибель ваших друзей. Это не было злым умыслом, мы давно предупреждали ваших папарацци об опасности подобных полетов.

Бойль развел руками:

— Охотно верю, на войне как на войне. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, господин генерал. Тех, что интересуют сейчас весь мир.

— Ну что ж, охотно на них отвечу, но сначала пройдемте за стол. По русскому обычаю гостя обязательно надо накормить.

Стол поразил француза своим разнообразием и изысканностью сервировки. Присутствовала и красная, и черная икра, ветчина, балычок, четыре вида салатов, фрукты, красная рыба. Вся обстановка каюты, обитой мореным дубом и красным бархатом, белоснежные салфетки, серебряный сервиз и букет цветов — все это скорее напоминало обстановку элитного ресторана. Лишь еле заметная дрожь, перезвоном отзывающаяся в хрустальных бокалах, подсказывала, что крейсер неумолимо движется вперед.

— О, это просто великолепно! — восхитился Анри. — Не поверишь, что это все происходит практически на войне. Я как будто попал к "Максиму"!

— А почему мы должны отказывать себе в таких простых радостях, может быть, это наш последний обед.

— Вы настроены так скептически?

— Скорее решительно, — поправил Сазонтьев. По праву хозяина он налил в бокалы красное вино, к удивлению журналиста оказавшееся очень хорошим "Бордо".

— Давайте выпьем за знакомство, за то, что мы еще можем себе позволить подобные радости.

Анри заметил, что главковерх только пригубил бокал.

— Вы не выпили до дна, кажется, по-русски это считается чем-то вроде оскорбления? — блеснул эрудицией шеф-редактор.

Сазонтьев рассмеялся.

— И вы, и я находимся на работе. Я не думаю, что европейцы будут рады узнать, что крейсером командует пьяный русский генерал. Боевые сто грамм хороши перед рукопашной, и то больше для трусов.