Симплициссимус - фон Гриммельсгаузен Ганс Якоб Кристоффель - Страница 46

Мужику же, у коего я опустошил пекарню, отряд послал 16 рейхсталеров из общей добычи в уплату за его караваи; ибо я наставлял их, что таким образом они привлекут на свою сторону крестьянина, который частенько может выручить отряд из всякой беды или, напротив, предать, продать и выдать головой. Из Ренена держали мы путь на Мюнстер, а оттуда на Гамм, а затем домой в Зуст на наши квартиры, где я по прошествии нескольких дней получил от священника ответ, который гласил:

Так поступал я повсюду, через что и приобрел великую славу, и чем больше я раздавал и награждал, тем большая ко мне притекала добыча, так что я полагал, что сие кольцо, хотя оно и стоило примерно 100 талеров, было употреблено с пользою. Однако ж на сем кончается вторая книга.

КНИГА ТРЕТЬЯ

1-я гл.

Симплиций-Егерь повсюду рыщет,

Берет с избытком, чего ни сыщет.

2-я гл.

Симплиций, как егерем в Зусте был,

Лжеегеря здорово проучил.

3-я гл.

Симплиций Юпитера в плен берет,

О гневе богов от него узнает.

4-я гл.

Симплиций внемлет – Юпитер глаголет:

Немецкий герой весь мир приневолит.

5-я гл.

Симплиций внемлет: не ведая меры,

Немецкий герой поравняет все веры.

6-я гл.

Симплициус зрит, что блохи учинили -

Юпитера тело до костей источили.

7-я гл.

Симплиций-Егерь себе добыл дичи,

В Зуст воротился и рад добыче.

8-я гл.

Симплиций арапа обрел в конуре,

Думал – сам черт укрылся в ларе.

9-я гл.

Симплиций в неравном хитрит поединке

И наглого рейтара бьет без заминки.

10-я гл.

Симплиций подстроил в осаде мороку,

Да вышло ему от сего мало проку.

11-я гл.

Симплиций, не ведая, в чем тут утеха,

Заводит амуры скорее для смеха.

12-я гл.

Симплиций находит в погребе клад,

Что некогда был колдуном заклят.

13-я гл.

Симплиций страшится покражи денег,

Не хочет остаться без них худенек.

14-я гл.

Симплициус, Егерь, в плен снова захвачен,

Но не дает он себя околпачить.

15-я гл.

Симплиция шведы на волю пустили,

Споначалу о том его думы и были.

16-я гл.

Симплиций решил, что с Фортуной сдружился,

Не успел оглянуться, опять оступился.

17-я гл.

Симплиций раскинул умом и смекалкой,

Снова свел шашни со старой гадалкой.

18-я гл.

Симплиций пустился в отчаянный блуд,

А девки стадами к нему так и льнут.

19-я гл.

Симплиций заводит бессчетных друзей,

Но слышит укоры он дружбе сей.

20-я гл.

Симплиций попу насказал всяких врак,

А сам потихоньку смеется в кулак.

21-я гл.

Симплиций торчит под окошком светлицы,

В ловушку попал из-за этой девицы.

22-я гл.

Симплиций болтает о свадьбе своей,

Каких ни назвал на нее он гостей.

23-я гл.

Симплиций, женившись, решает дельно

Деньги забрать, что положены в Кельне.

24-я гл.

Симплициус ловит зайца на рынке,

Домой отсылает в хозяйской корзинке.

Первая глава

Благосклонный читатель из предшествовавшей книги вполне заключить мог, сколь честолюбив был я в Зусте и что я снискивал и находил себе честь, славу и благоволение такими поступками, кои всякому иному принесли бы наказание. Теперь же намерен я поведать, как я продолжал чинить всяческие безрассудства, чрез что жил в непрестанной опасности получить увечье или лишиться жизни. Я был (как уже о том упомянуто) столь одержим погонею за славой и почетом, что лишился от этого сна; и когда мне сие втемяшится и я ночь напролет проведу, размышляя всякие уловки и хитрости, всходили мне на ум диковинные затеи. Таким образом изобрел я особого рода башмаки, которые можно было надевать задом наперед, так что каблуки приходились на место пальцев. Сих велел я нашить на свои протори тридцать пар различной величины, и когда я роздал их своим молодцам и отправился с ними в разъезд, то было невозможно нас выследить; ибо мы обували то эти, то настоящие башмаки, а другие носили в ранцах; и когда кто-либо попадал на то место, где я приказывал переменить башмаки, то по следам можно было увидеть не иначе, как если бы там повстречались два отряда, которые потом вместе исчезли. А когда я оставался при новосшитых башмаках, то можно было подумать, что я только что отправился туда, где я уже был, или что я пришел оттуда, куда я еще направляюсь. А так как и без того мои пути, коль скоро доходило до следов, были еще более запутаны, нежели в каком-нибудь лабиринте, так что тем, кому надлежало бы дознаться обо мне по следам или же настичь, никак невозможно было меня поймать и залучить в свои сети, то частенько находился я в самой малой близости от противника, который полагал, что меня надо искать где-либо далеко, а еще чаще за много миль пути от того перелеска, который они со всех сторон окружили и насквозь изъездили, чтобы меня изловить. И, подобно тому как поступал я с пешим отрядом, так же я учинял и когда выезжал верхом; ибо мне было не в диковинку на распутье или перекрестке невзначай приказать спешиться и перековать задом наперед лошадей. А что до простых уловок, которые употребляют, когда хотят, чтобы о слабом отряде по следам заключили, как о сильном, или о многочисленном рассудили, что он малолюден, то они были для меня делом столь обыкновенным, что я не вижу нужды о сем рассказывать. А притом измыслил я некий Инструмент, с помощью коего мог я ночью, в безветерье, услышать, как за три часа пути от меня затрубит труба или за два часа заржет лошадь, или пролает собака, или за час пути переговариваются люди. Каковое искусство держал я в превеликой тайне, приобретая тем себе уважение, ибо всяк почел бы сие невозможным.

Днем же сказанный Инструмент (который я обыкновенно носил вместе с першпективной трубкой в кармане штанов) не мог принести мне много пользы, разве только в каком пустынном тихом месте; ибо тогда приходилось слышать всех, кто только шевелился и подавал голос в целой округе, начиная от лошадей и коров до самой неприметной птахи в небе и лягушки в воде, что производило гомон не иначе, как если бы кто очутился посреди превеликого скопища людей и животных (как в толчее базара), где каждый кричит свое так, что один не может уразуметь другого.

Правда, я хорошо знаю, что в нынешнее время сыщутся люди, которые не поверят тому, что я только что рассказал; однако ж, хотят они верить или нет, все же это правда. С помощью своего Инструмента мог я ночью отличить по голосу человека, когда он говорит не громче, чем это у него в обыкновении, хотя бы он был так далеко от меня, что днем я мог бы его узнать лишь по платью через першпективную трубку. Но я не могу пенять ни на кого, кто не поверит тому, что сейчас пишу; ибо мне не верил никто из тех, кто своими собственными очами видел, как я многократно употреблял сей Инструмент и говорил им: «Я слышу, скачут рейтары, ибо кони у них подкованы; я слышу, едут мужики, ибо лошади у них без подков; я слышу, гремит повозка, но это крестьяне, – я распознал их по говору; вот приближаются мушкетеры, примерно столько-то их, о чем заключаю по громыханью их бандельеров [307]; за той горушкой или лесом находится деревенька, я слышу, кричат петухи, лают собаки и пр.; а там гонят стадо, я слышу, как блеют овцы, мычат коровы, верезжат свиньи», и т. д. Мои собственные камрады спервоначалу почитали такие речи шуткой, дурачеством и бахвальством, а когда они и впрямь убедились, что всякий раз я говорю правду, то все стали приписывать это колдовству, а то, что я им сообщил, было-де поведано мне самим чертом или его матушкой. Итак, полагаю, что и любезный читатель думает не иначе. Тем не менее мне таким образом частенько доводилось счастливо и весьма ловко удирать от противника, когда тот получал обо мне ведомость и намеревался захватить меня врасплох; также полагаю, когда бы я открыл сию хитрость, то она бы с тех пор вошла у многих в обычай, понеже весьма пригодна на войне, особливо же во время осады, ибо осаждающие и осажденные одинаково могли бы употребить ее себе на пользу. Однако ж я возвращаюсь к своей истории.