Честь взаймы - Астахова Людмила Викторовна - Страница 13

Затем светские власти, с подачи и при активном участии лорда Джевиджа, стали потихоньку притеснять магов, поведя всестороннее наступление на вековые привилегии чародейской братии, что, конечно же, не могло не отразиться на жизни Фэймрил. А потом… Словом, все плохое, случившееся с мистрис Эрмаад, имело единый источник – Росса Джевиджа. И сейчас, вот прямо сию минуту, этот источник бед и причина несчастий находился в ее полнейшей власти.

Искушение снять со спящего мужчины талисман и утопить колдовскую штуковину в отхожем месте оказалось слишком велико, чтобы с ним справиться одним лишь усилием воли. Фэйм несколько раз подходила к постели Росса, примериваясь, как бы половчее стянуть столь ценную вещицу. Она даже прикоснулась к талисману, проведя подушечкой пальца по контурам гравировки. «Приложи меня ко лбу», «приложи меня…» – смешно и страшно. Смешная надпись, спасающая от страшных мук. Металл так нагрелся от кожи, что почти обжигал.

Как, оказывается, легко уничтожить сильного человека – надо просто отнять у него память о себе. А лишить одного из самых ценных сокровищ – жизненного опыта и знаний, – оказывается, гораздо страшнее, чем избить до полусмерти и раздеть догола на морозе.

Фэйм присела рядом со спящим, пристально вглядываясь в его расслабленное лицо. Некрасивый, или, как теперь модно говорить, – неинтересный, с шишкой на лбу, пегой щетиной на тяжелом подбородке и черными провалами глазниц, волосы всклокочены, челюсти крепко стиснуты – ничего привлекательного, ничего располагающего к себе, словно каждая черта специально придумана, дабы провоцировать людей на жестокость, бесчестие и предательство. Даже чувственные очертания губ вызывают желание вмазать по ним кулаком. Кажется, уничтожишь Росса Джевиджа, сотрешь с его лица это вечное выражение презрительного спокойствия, ударом ли, болью ли, злым словом ли, и мир изменится. Вот только к лучшему ли?

В окно глядел молодой месяц, подернутый туманной дымкой, предрекая перемену погоды. Сломанное в юности запястье Фэйм налилось тупой ноющей болью – завтра будет дождь. Женщина представила себе, как она снимет с Росса его колдовской талисман, заберет вещи и уйдет во влажную пелену моросящего дождя, предоставив лорд-канцлера страшной судьбе безумца. Ее руками свершится божье возмездие, отольются Джевиджу слезы, жизнь отыграется на нем за столько лет пренебрежения чужими страданиями… Вот только не поймет Росс Джевидж, за что наказан, будто лишайный бродячий пес, которого бьют палками, чтоб не разносил заразу, а он скулит и машет хвостом, не ведая своей вины, и плачет от несправедливости звериными горькими слезами. Потому что тот, прежний лорд Джевидж, которого знала когда-то Фэйм, попросту умер, когда его лишили памяти, и нынешний Росс – всего лишь больной, искалеченный мужчина. Который, однако же, не побоялся противостоять троим сильным молодым убийцам, чтобы спасти совершенно незнакомую ему женщину от неминуемой гибели.

Уэн назвал бы подобные сомнения слюнявым слабоволием. Он всегда получал удовольствие от свершенной мести, но на то он и был волшебником и выходцем из тех слоев общества, в которых не принято тяготиться угрызениями совести, тем паче размышлять о чести и бесчестии во вред пищеварению.

Фэйм вздохнула, спрятала талисман обратно Россу под рубашку и укрыла своего давнего недруга запасным одеялом. А сама, точно так же не раздеваясь, прилегла на свою койку напротив. За окном продолжалась бурная жизнь постоялого двора: резко и развязно хохотала над чьими-то шутками шлюха, водоносы звенели ведрами, кто-то требовал еще бутылку, а за стеной тихонечко плакал ребенок. А если прислушаться внимательнее, то чуткому уху откроется целый океан звуков – от тихого поскрипывания сверчка и шуршания мышиных шажков до сухого шелеста трав на обочине и далекого тявканья сторожевых собак. И конечно, легкое дыхание Росса Джевиджа. Куда ж без него?

Росса разбудил дождь. Тяжелые капли звонко барабанили по козырьку крыши, и назойливый звук этот постепенно ввинчивался в уши, изгоняя последние остатки сна. Пробуждение напоминало медленное всплытие со дна бездонного озера с чернильно-черной непрозрачной водой. Казалось, стоит только открыть рот, и она хлынет в глотку. Скорее! Наверх! Джевидж судорожно глотнул… Воздух! Дышать! Жить! Радость спасения ослепила его настолько, что пришлось зажмуриться от ее сверкающей белизны. Но первым, что увидел перед собой Росс, когда сумел разлепить веки, было лицо женщины – золотисто-карие глаза широко распахнуты в непритворном испуге, губы шевелятся…

– Меня… зовут… Фэйм… Фэймрил Эрмаад, – не столько услышал, сколько прочитал по губам он. – А вас… Росс Джевидж.

Росс? Джевидж?

– Вот. Возьмите, – она протянула круглый медальон с забавной надписью «Приложи меня ко лбу», а когда Росс заколебался, то сама исполнила смешную просьбу.

И несокрушимая дамба, выстроенная в разуме за ночь, снова беззвучно взорвалась, чтобы освободить половодье воспоминаний. И видит ВсеТворец, помнить себя вчерашнего и позавчерашнего приятнее утоления жажды, и пьянее вина, и лучше, чем страсть с самой прекрасной женщиной. Небо! Это такое счастье! На какое-то мгновение Росс преисполнился отчаянной любовью ко всему живому и неживому, к небу и земле, людям и животным, и особенно к мистрис Эрмаад.

– Спасибо, Фэймрил, – немного смущенно улыбнулся он. – Вы себе не представляете, как помогли мне, просто вообразить не можете. Иногда, пока я соображу глянуть на талисман, проходит половина дня.

«Еще лучше, – хмыкнула мысленно она. – Теперь мне все время придется будить его». Но лучше уж просыпаться пораньше, чем делить утро с безумцем.

Не то чтобы Фэйм очень сильно беспокоили возможные припадки Джевиджа. Ее лучшая подруга по пансиону страдала падучей болезнью. Ничего страшного тут нет, надо просто уберечь голову от сильного удара об пол или землю и не дать прокусить язык. Но одно дело, пятнадцатилетняя девушка-подросток, к которой относишься с огромной симпатией, а другое дело – чужой и опасный мужчина, чьи душевные качества далеки, мягко говоря, от совершенства.

Мистрис Эрмаад совершенно не выспалась и теперь упорно злилась на весь мир, а Росс Джевидж, напротив, пребывал в отличном расположении духа. Не смущал его ни дождь на улице, ни сырость в комнате. Он отдохнул и умственно и физически, а теперь жаждал деятельности. Первым делом он вызвался принести воды для умывания.

– Вам лучше пока не выходить на люди, – уклончиво проворчала Фэйм, подразумевая живописность синяков на его помятой физиономии. – Я – сама.

Все оттенки багрового и синего перетекали из одного в другой от линии роста волос вниз к бровям, разливались черно-лиловыми озерцами вокруг глаз и на щеках отливали нежной зеленью, к тому же нос сильно опух. Куда с такой рожей соваться?

Но Россу, похоже, было плевать на впечатление, которое он произведет на хозяев и прислугу, он не собирался уступать. Отняв кувшин у своей… ну, скажем… соратницы, лорд Джевидж отправился на кухню, надеясь разжиться не просто водой, но теплой водой.

Оставшись одна, Фэймрил привела в порядок волосы, расчесав на прямой пробор и собрав их крепким узлом на затылке. Чуть ниже, чем пристало носить вдове, в основном ради конспирации, ведь они с лорд-канцлером назвались мистрилом и мистрис Джайдэв. Затем Фэйм почистила юбку и ботинки, а потом, хорошенько поразмыслив, извлекла из саквояжа теплый жакет на подкладке. Из-за дождя похолодало, но не настолько, чтобы кутаться в пальто.

– …я прошу прощения… да-да, это обычное недоразумение… – донесся из коридора голос Росса.

– И даже не просите, милейший мистрил Джайдэв, мне нисколько не сложно вам помочь, – любезнейшим, если не сказать лебезящим тоном ответствовал хозяин постоялого двора.

Мужчины долго толкались в дверях, пытаясь пропустить друг друга вперед и рассыпаясь во взаимных комплиментах. Видно было, что господин Бэллок проникся к постояльцу самыми приязненными чувствами, ибо сам приволок два ведра воды – одно с холодной, другое с горячей. А ведь вчера вечером чуть было не выгнал за порог, настолько небогатая чета горожан ему не понравилась. Особенно – мужчина. Кабы не желание подзаработать в начале мертвого сезона, то еще неизвестно, где пришлось бы ночевать Россу и Фэйм. Не исключено, что и на конюшне.