Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сборник стихов (электронное собрание сочинений)

Гумилев Николай Степанович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сборник стихов (электронное собрание сочинений) - Гумилев Николай Степанович - Страница 73

Изменить размер шрифта:

Синяя звезда

Я вырван был из жизни тесной,

Из жизни скудной и простой,

Твоей мучительной, чудесной,

Неотвратимой красотой.

И умер я… и видел пламя,

Невиданное никогда,

Пред ослепленными глазами

Светилась синяя звезда.

Преображая дух и тело,

Напев вставал и падал вновь,

То говорила и звенела

Твоя поющей лютней кровь.

И запах огненней и слаще

Всего, что в жизни я найду,

И даже лилии, стоящей

В высоком ангельском саду.

И вдруг из глуби осиянной

Возник обратно мир земной,

Ты птицей раненой нежданно

Затрепетала предо мной.

Ты повторяла – «Я страдаю»,

Но что же делать мне, когда

Я наконец так сладко знаю,

Что ты лишь синяя звезда.

В этот мой благословенный вечер...

В этот мой благословенный вечер

Собрались ко мне мои друзья,

Все, которых я очеловечил,

Выведя их из небытия.

Гондла разговаривал с Гафизом

О любви Гафиза и своей,

И над ним склонялись по карнизам

Головы волков и лебедей.

Муза Дальних Странствий обнимала

Зою, как сестру свою теперь,

И лизал им ноги небывалый,

Золотой и шестикрылый зверь.

Мик с Луи подсели к капитанам,

Чтоб послушать о морских делах,

И перед любезным Дон Жуаном

Фанни сладкий чувствовала страх.

И по стенам начинались танцы,

Двигались фигуры на холстах,

Обезумели камбоджианцы

На конях и боевых слонах.

Заливались вышитые птицы,

А дракон плясал уже без сил,

Даже Будда начал шевелиться

И понюхать розу попросил.

И светились звезды золотые,

Приглашенные на торжество,

Словно апельсины восковые,

Те, что подают на Рождество.

«Тише крики, смолкните напевы!

Я вскричал – «И будем все грустны,

Потому что с нами нету девы,

Для которой все мы рождены».

И пошли мы, пара вслед за парой,

Словно фантастический эстамп,

Через переулки и бульвары

К тупику близ улицы Декамп.

Неужели мы вам не приснились,

Милая с таким печальным ртом,

Мы, которые всю ночь толпились

Перед занавешенным окном.

Еще не раз вы вспомните меня...

Еще не раз вы вспомните меня

И весь мой мир волнующий и странный,

Нелепый мир из песен и огня,

Но меж других единый необманный.

Он мог стать вашим тоже, и не стал,

Его вам было мало или много,

Должно быть плохо я стихи писал

И вас неправедно просил у Бога.

Но каждый раз вы склонитесь без сил

И скажете: «я вспоминать не смею,

Ведь мир иной меня обворожил

Простой м грубой прелестью своею».

Так долго сердце боролось...

Так долго сердце боролось,

Слипались усталые вези,

Я думал, пропал мой голос,

Мой звонкий голос вовеки.

Но вы мне его возвратили,

Он вновь мое достоянье,

Вновь в памяти белых лилий

И синих миров сверканье.

Мне ведомы все дороги

На этой земле привольной…

Но ваши милые доги

В крови, и вам бегать больно.

Какой-то маятник злобный

Владеет нашей судьбою,

Он ходит, мечу подобный,

Меж радостью и тоскою.

Тот миг, что я песнью своею

Доволен – для вас мученье…

Вам весело – я жалею

О дне моего рожденья.

Предложенье

Я говорил: «Ты хочешь, хочешь?

Могу я быть тобой любим?

Ты счастье странной пророчишь

Гортанным голосом своим.

«А я плачу за счастье много,

Мой дом – из звезд и песен дом,

И будет сладкая тревога

Расти при имени твоем.

«И скажут – что он? Только скрипка,

Покорно плачущая, он,

Ее единая улыбка

Рождает этот дивный звон. —

«И скажут – то луна и море,

Двояко отраженный свет —

И после о какое горе,

Что женщины такой же нет!»

Но, не ответив мне ни слова,

Она задумчиво прошла,

Она не сделала мне злого,

И жизнь попрежнему светла.

Ко мне нисходят серафимы,

Пою я полночи и дню,

Но вместо женщины любимой

Цветок засушенный храню.