Год короля Джавана - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 41

Ориэль бросил взгляд на спящего Карлана, затем вновь посмотрел на Джавана.

— Значит, он ничего обо всем этом не знает, — произнес он вполголоса.

Джаван покачал головой.

— Так безопасней, и для него, и для меня.

— Вы позволите? — спросил Ориэль, жестом показав на рыцаря.

Сглотнув, Джаван опустил глаза.

— Если ты сумеешь при этом определить, кто еще контролировал его сознание в течение прошлой недели, то лучше не надо, — сказал он. — Я уже дважды виделся с Джоремом по возвращении. И мне помогали.

— И если я не буду знать, кто именно вам помог, то не смогу раскрыть этого, даже если меня станет допрашивать Ситрик, — согласно кивнул Ориэль. Он на миг закрыл глаза. — Так значит, вокруг есть и другие Дерини, о которых я не знаю. — С неожиданно вспыхнувшей во взоре надеждой он взглянул на Джавана. — Может ли статься, что скоро удастся освободить мою семью? — осмелился он прошептать.

Джаван поежился.

— Сейчас я пока ничего не могу обещать, — отозвался он тихо. — Сперва очень многое нужно продумать, но по крайней мере я надеюсь, что скоро тебе удастся с ними повидаться. Могу себе представить, как тяжело тебе приходится.

— Если бы вы только знали, мой принц, — выдохнул Ориэль и потряс головой. — Уже три года я не видел Аланы, но мало того, Керис, моя крошка дочь… — Голос его прервался, но затем он продолжил. — Ей было всего несколько месяцев от роду, когда их взяли в заложники. Она была еще грудным младенцем. Я пытаюсь вообразить себе, как она растет, взрослеет, становится похожей на мать, или, может быть, даже немного на меня, а ведь теперь она уже маленький человечек… Она ходит, она уже разговаривает… А я все это пропустил…

— Обещаю, что постараюсь сделать все, что смогу, — прошептал Джаван. — Но на это уйдет время. Их держат все в том же месте?

— Да, насколько мне известно.

— А других заложников?

Ориэль кивнул, собираясь с мыслями.

— Да, всех. Мать и сестру Ситрика, жену и сына Урсина О'Кэррола, и самого Урсина… Говорят, условия там довольно неплохие, но это все-таки неволя. Я слышал, что Урсина держат в одиночном заключении с того дня, как он побывал в руках этого чудотворца-крестителя, и Custodes то и дело пичкают его мерашей, чтобы убедиться, что дар его так и не вернулся. Господи, как же они нас боятся!

Джаван, который на протяжении трех лет ежедневно слышал от Custodes проповеди о том зле, что несут с собой Дерини, и что всех их следует держать подальше от нормальных людей, не мог с этим не согласиться.

Глава XIV

Для чего и мы ежечасно подвергаемся бедствиям?[15]

В последующие дни Джавану удалось избегать встреч с Ситриком, но, увы, не с его господином, Раном. Возможно, по совету Мердока и других, с кем ему уже доводилось сталкиваться прежде, даже Ран не осмеливался в открытую бросить вызов новому королю — по крайней мере не сейчас — но даже самые преданные его сторонники не могли бы упрекнуть Рана в том, что он хоть чем-то пытается облегчить жизнь новому королю. Разумеется, он должным образом представил прошение об отставке, когда совет собрался на следующее утро после похорон Алроя, прекрасно зная, что Джаван не осмелится принять его — но с тех пор на заседаниях он только и делал, что критиковал любые предложения Джавана и чинил всяческие препятствия. Присутствие его на совете было королю невыносимо, но у него не было выбора.

Гораздо больше удовольствия доставило ему возвращение барона Хилдреда, бывшего наставника Алроя по верховой езде, который прибыл как раз вовремя к похоронам. Этот вельможа не занимался политикой, и не желал иметь с ней ничего общего, его интересовали только лошади и хорошие наездники. Все три принца Халдейна впервые сели в седло под надзором Хилдреда, и появление старого друга на первом заседании совета после похорон было единственным, что скрасило этот напряженный день для юного короля.

Джаван был также очень благодарен за помощь, которую оказали ему в предыдущие дни Джеровен и Этьен, ибо как только Хилдред и Ран представили свои прошения об отставке, а вместе с ними и Боннер Синклер, который пропустил похороны, но вовремя прибыл на совет, — как граф Таммарон подал послание от своего сына, Фейна Фитц-Артура, единственного члена совета, который еще не присутствовал на заседании.

— Мой сын просит просить его отсутствие, государь, — объяснил Таммарон, разворачивая послание Фейна. — Однако семья его супруги сейчас в трауре, и поэтому он никак не может покинуть Кассан… Хотя он обязательно прибудет на коронацию вашей милости и будет счастлив приветствовать вас в этот День.

— Я огорчен, что его семья понесла утрату, — отозвался Джаван, догадавшись, о чем собирается сообщить ему Таммарон. Вот когда пригодились пояснения помощников… — Насколько мне известно, супруга его приходится дочерью князю Кассанскому?

Таммарон церемонно склонил голову, словно удивленный, что Джаван помнит это.

— Совершенно верно, сир, — отозвался он. — Увы, ее отец скончался, князь Эмберт Квиннел. Он уже довольно долго болел, однако по условиям договора, заключенного во времена правления вашего покойного отца…

— К чему такая скромность, милорд, — перебил его Джаван, растянув губы в едва заметной ироничной усмешке, ибо если сейчас он разыграет свою партию верно, то честолюбие Таммарона заставит его склониться перед королем. — По условиям брачного соглашения, которое заключили вы, женитьба вашего сына на принцессе Анне делает неизбежным переход Кассана под власть Гвиннеда после смерти ее отца, если у него не родится к тому времени сына. Я благодарен вам за то, что вы принесли Гвиннеду новое герцогство, милорд.

— О, я…

— Это был блестящий ход, милорд, — продолжил Джаван. — Хотел бы я, чтобы кто-нибудь столь мудро и преданно защищал и мои интересы, когда я наконец решусь жениться. Вы оказали Гвиннеду неоценимую услугу, и я никогда не забуду этого.

— Да, но… полагаю, вы знаете, что отнюдь не Фейн должен стать первым герцогом, — бросил пробный шар Таммарон. — Таково было изначальное условие. Все изменилось после того, как у Фейна родился сын, внук Эмберта.

— Да, юный Тамберт, — живо отозвался Джаван. — Мне сообщили. Насколько я понимаю, его нарекли в честь обоих благородных дедов.

Заметив изумление на лице Таммарона, Джаван позволил себе чуть заметно улыбнуться. Конечно, не слишком приятно было, что регентом в герцогстве станет один из его вассалов, однако это давало прекрасный рычаг, чтобы управлять Таммароном, и эта мысль принесла невероятное удовлетворение.

— Благодарю вас, что передали нам вести от вашего сына, милорд, — произнес он и взял письмо от Таммарона, которое тот так и не прочел совету. — Барон де Курси, прошу вас отправить надлежащий ответ в Кассан. Сообщите, что я буду рад признать нового герцога, когда он прибудет на коронацию и приму его вассальную присягу от лица лучшего из регентов. Сообщите также лорду Фейну, что поскольку отныне ему предстоит управлять герцогством, то я избавлю его от дальнейших обязанностей члена совета и приму его отставку, когда он пришлет ее, ибо я полагаю, что старые обязательства не должны мешать ему исполнять свой долг регента при маленьком сыне. Пожалуйста, заверьте его, что место в совете останется незанятым, покуда я не подыщу достойную замену.

Все это было сформулировано настолько удачно, что даже самый ярый противник Джавана не сумел бы найти, что возразить. Таммарон даже закивал в знак согласия, ибо решение короля было совершенно разумно. Регент далекого герцогства, особенно столь большого как Кассан, никоим образом не мог быть одновременно полезным членом совета. Даже Мердок не осмелился ничего сказать против, хотя бывшие регенты переглянулись, услышав решение короля.

Джаван был счастлив, что ему удалось избежать возможного несогласия с непокорным советом, и пока не решился упоминать при них еще одного герцога, поскольку юный Грэхем, герцог Клейборнский, был болезненной темой для бывших регентов, в особенности для Мердока. Он позволил разговору свернуть на обсуждение даты коронации, которая была назначена на конец июля, но когда совет прервал заседание, и все разошлись, он ненадолго задержал Джейсона, Робера и Карлана.