Сын епископа - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 32

— Отлично, господа. Как вы думаете, куда мог направиться Лорис? — спросил король.

Кардиель нахмурился и обменялся взглядами с собратом-епископом, который пока не проронил ни слова.

— К тем, кто ему помогает, разумеется, государь. Действовать в одиночку ему не по зубам… а весь Гвиннед знает и понимает, почему его низложили и сослали в Святой Айвиг. Стало быть, помочь ему должны были из-за пределов Гвиннеда. И здесь первое, что приходит в голову: либо из Меары, либо из Торента.

— Торент отпадает, — заметил Арилан. — Пока Дерини сидит на престоле в Торенте — никоим образом.

— Значит, Меара, — сказал Кардиель, видя, что Арилан не продолжает. — Однако, хотя подоплека тут была бы совсем иная, едва ли это утешительно.

— А именно? — спросил Келсон.

— Мирские и церковные дела тесно переплетены в Меаре, государь. Лорис немало озабочен этой бренной жизнью. Он всегда находил поддержку у самого косного духовенства, а такое духовенство всегда оказывалось изрядно вовлечено в спор, кому сидеть епископом в Меаре. Он также умеет обеспечить себе поддержку тех, кто готовит мятеж. Два года назад то был Варин де Грей; нынче… ну, а почему бы и не Меарская Самозванка? Насколько это согласно с его стремлением вернуть себе свой пост, думаю, Эдмунд Лорис поладит с кем угодно.

— И до этого докатился человек, который был некогда Примасом Всего Гвиннеда, — вставил Дункан.

— Тогда давайте поговорим о Меаре, — предложил король. — Кто в Меаре может выиграть от освобождения Лориса?

— Да уж куда проще, — ответил Нигель. — Самозванка и ее родня.

— Особенно ее родня среди духовенства, — подхватил Кардиель, бросив взгляд на Арилана, до сих пор почему-то хранившего молчание. — Вроде Джедаила. Мы с Денисом немало толковали о нем после покушения на Дункана, государь. Мой брат во Христе пренебрег моим замечанием, что Джедаил мог действовать в пользу своей тетушки.

Морган, видя, как омрачилось лицо Арилана, решил, что пора открыть то, что он узнал.

— Уж в этом-то он невиновен, ваше преосвященство, — тихо произнес он. — Или, если он и втянут, то не понимает этого до конца, и уж всяко, не связан с тетушкой. Он также ничего не слыхал о покушении на Дункана. Я… я допросил его в тот же вечер…

Арилан выразил одновременно изумление и гнев.

— Допрашивали после того, как я запретил?

— Я не хотел поступать вопреки вашей воле, — возразил Морган, прежде чем собеседник осудит его за что-то более определенное в присутствии кроткого Джодрелла. — Кроме того, я не пошел дальше чар истины. Его не опечалила новость, что вряд ли неожиданно, учитывая, как относится Дункан к Меарскому дому… Но он был потрясен. Когда я спросил его, как давно он слышал что-либо от своей тетушки, он сказал — никаких вестей после Рождества. И тогда мы закончили разговор.

— Разговор, который, прежде всего, не стоило начинать.

— Но который вовсе не исключает, что и Джедаил может кое-что выдать, — вставил Кардиель. — Денис, вы, разумеется, все равно не верите, что он полностью невиновен.

Губы Арилана вытянулись в надменную тонкую линию.

— Я никогда не утверждал, что он полностью невиновен.

— Давайте не отклоняться от сути дела, — терпеливо напомнил им Келсон. — Сейчас меня куда больше заботит, что Лорис мог, да и наверняка отправился в Меару. Дядя, вы сказали, что монахи и следа его не нашли в окрестных землях, это правда? — Нигель кивнул. — Это может означать, что он бежал морем. Джодрелл, мог он обогнуть мыс Баллимар в эту пору?

Джодрелл, отпрыск старинной семьи мореходов, помахал открытой ладонью.

— Это небезопасно, государь, но не более рискованно, чем плыть вдоль берегов Келдиша, чтобы попасть морем в Торент. Однако если он держит путь в Меару, полагаю, ему до Баллимара идти и не нужно. Будь я Лорисом, я бы высадился где-нибудь дальше к востоку, вероятно, в Кирни, и двинулся бы сушей в Ратаркин.

— Почему в Ратаркин? — спросил Морган. — Самозванка-то в Лаасе.

— Да, но епископский престол — в Ратаркине, — возразил Кардиель, мельком взглянув на Арилана и почти что вызывая его на спор, — и там — добрый отец Джедаил, который спит и видит себя епископом. Вдобавок, Ратаркин — лишь в двух-трех днях езды от Лааса со всеми его смутьянами, даже в разгар зимы. А нам туда скакать больше недели. О, он сделал мудрый выбор, если направился в Ратаркин, — желчно закончил Кардиель. — Хоть бы дьявол прибрал этого лжеца и негодяя!

Келсон, набычившись, упер кулаки в бедра и вздохнул. Ему, безусловно, не нравилось, что между двумя епископами нарастает открытая вражда. Не понимал он, и в чем причина.

— Это нас никуда не приведет, господа, — поспешил сказать он. — Видит Бог, я боюсь затей Лориса не меньше вашего, но пока мы не определимся с направлением, любые наши действия будут лишь тратой сил. Если он попытается обогнуть Кассан, сама стихия может все решить за нас. То же самое, если вдруг он все-таки подастся в Торент.

— Сомневаюсь в этом, — сказал Нигель. — Мое чутье подсказывает мне, что в Меару. Однако мы не знаем наверняка, отправился ли он морем. Но морем ли, сушей ли — кто-то где-то увидит его и в конце концов доложит нам. Лорис слишком горд, чтобы долго скрываться.

— А как насчет епископа Истелина? — спросил Дункан. — Следует ли его предупредить? Если Лорис направился в Меару, Истелин может быть в великой опасности.

— Вы, разумеется, правы, — согласился Келсон. — Дядя, позаботьтесь об этом. Думаю, было бы также неглупо посвятить в наши заботы архиепископа Брадена… и любого другого из верных нам епископов, кого, как вы думаете, стоило бы, уважаемый Кардиель. Как только намерения Лориса прояснятся, жизненно важно, чтобы мы действовали заодно — и духовенство, и миряне. Мне не нужна неразбериха, которой отличалось начало наших действий против него.

Кардиель наклонил голову в знак согласия.

— Будет исполнено, государь.

Келсон вздохнул и поднялся.

— Отлично. Рано или поздно Лорис всплывет… И мы о нем услышим, полагаю. Дядя, будьте добры, дайте мне знать, как только до вас дойдет что-то еще. А пока что я не против горячей ванны и сухой одежды. Морган, отец Дункан, не угодно ли вам присоединиться ко мне?

Король мало что сказал, пока принимал ванну, и это побудило Дункана теряться в догадках, для чего он их, вообще, пригласил, но Морган заподозрил нечто определенное. И его подозрения подтвердились, когда они, все трое, уселись у очага в опочивальне Келсона. Келсон зевнул и потянулся, пододвинув ноги в шлепанцах поближе к теплу огня, и принялся потягивать горячую смесь молока, вина и меда с пряностями, которую оставил оруженосец.

— Так что творится с Ариланом? — спросил он миг спустя. — Он выглядел хмурым, как школьник, которого уличили во лжи. И не говорите мне, будто дело только в том, что вы ему не повиновались.

Морган улыбнулся.

— Он сердит на меня за то, что я допрашивал Джедаила вопреки его воле, да. Но злится он также и на себя, ибо отстаивал невиновность Джедаила… Во всяком случае, разыграл адвоката дьявола, объясняя нам с Кардиелем, почему мы не должны подозревать Джедаила в причастности к покушению на Дункана. И, возможно, он прав. Но если нет, то получается, что могущественный, уверенный в своем превосходстве над другими член Камберианского Совета существенно ошибся, оценивая человека, а он особенно не выносит, когда на такое указывает какой-то там полу-Дерини.

— И ты думаешь, он прав? — спросил Келсон. — Или Джедаил нас провел? Клянусь, я его в порошок сотру, если да. Еще не хватало мне, чтобы кто-то играл с огнем, когда Лорис на свободе. И если он помог Лорису, то да поможет ему Бог.

— Аминь, — отозвался Дункан. — Если он виновен. Но если он непричастен к покушению на меня, Аларик, и не был связан с Кэйтрин…

— Его бы все-таки порадовала твоя смерть, — перебил его Морган, подавшись вперед, чтобы подбросить в огонь полено. — И лишь то, что он ничего не знал о нападении и лично не имел вестей от своей тетушки, отнюдь не означает, что он не втянут в заговор по самые уши. Таково одно из ограничений чар истины: надо задавать правильные вопросы.