Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Волошин Максимилиан Александрович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Волошин Максимилиан Александрович - Страница 40

Изменить размер шрифта:

Они пройдут – расплавленные годы

Народных бурь и мятежей:

Вчерашний раб, усталый от свободы,

Возропщет, требуя цепей.

Построит вновь казармы и остроги,

Воздвигнет сломанный престол,

А сам уйдет молчать в свои берлоги,

Работать на полях, как вол.

И, отрезвясь от крови и угара,

Цареву радуясь бичу,

От угольев погасшего пожара

Затеплит ярую свечу.

Молитесь же, терпите же, примите ж

На плечи крест, на выю трон.

На дне души гудит подводный Китеж —

Наш неосуществимый сон!

18 августа 1919

Во время наступления Деникина на Москву.

Коктебель

Дикое поле

Голубые просторы, туманы,

Ковыли, да полынь, да бурьяны...

Ширь земли да небесная лепь!

Разлилось, развернулось на воле

Припонтийское Дикое Поле,

Темная Киммерийская степь.

Вся могильниками покрыта —

Без имян, без конца, без числа...

Вся копытом да копьями взрыта,

Костью сеяна, кровью полита,

Да народной тугой поросла.

Только ветр закаспийских угорий

Мутит воды степных лукоморий,

Плещет, рыщет – развалист и хляб

По оврагам, увалам, излогам,

По немеряным скифским дорогам

Меж курганов да каменных баб.

Вихрит вихрями клочья бурьяна,

И гудит, и звенит, и поет...

Эти поприща – дно океана,

От великих обсякшее вод.

Распалял их полуденный огнь,

Индевела заречная синь...

Да ползла желтолицая погань

Азиатских бездонных пустынь.

За хазарами шли печенеги,

Ржали кони, пестрели шатры,

Пред рассветом скрипели телеги,

По ночам разгорались костры,

Раздувались обозами тропы

Перегруженных степей,

На зубчатые стены Европы

Низвергались внезапно потопы

Колченогих, раскосых людей,

И орлы на Равеннских воротах

Исчезали в водоворотах

Всадников и лошадей.

Много было их – люты, хоробры,

Но исчезли, «изникли, как обры»,

В темной распре улусов и ханств,

И смерчи, что росли и сшибались,

Разошлись, растеклись, растерялись

Средь степных безысходных пространств.

Долго Русь раздирали по клочьям

И усобицы, и татарва.

Но в лесах по речным узорочьям

Завязалась узлом Москва.

Кремль, овеянный сказочной славой,

Встал в парче облачений и риз,

Белокаменный и златоглавый

Над скудою закуренных изб.

Отразился в лазоревой ленте,

Развитой по лугам-муравам,

Аристотелем Фиоравенти

На Москва-реке строенный храм.

И московские Иоанны

На татарские веси и страны

Наложили тяжелую пядь

И пятой наступили на степи...

От кремлевских тугих благолепий

Стало трудно в Москве дышать.

Голытьбу с тесноты да с неволи

Потянуло на Дикое Поле

Под высокий степной небосклон:

С топором, да с косой, да с оралом

Уходили на север – к Уралам,

Убегали на Волгу, за Дон.

Их разлет был широк и несвязен:

Жгли, рубили, взымали ясак.

Правил парус на Персию Разин,

И Сибирь покорял Ермак.

С Беломорья до Приазовья

Подымались на клич удальцов

Воровские круги понизовья

Да концы вечевых городов.

Лишь Никола-Угодник, Егорий —

Волчий пастырь – строитель земли —

Знают были пустынь и поморий,

Где казацкие кости легли.

Русь! встречай роковые годины:

Разверзаются снова пучины

Неизжитых тобою страстей,

И старинное пламя усобиц

Лижет ризы твоих Богородиц

На оградах Печерских церквей.

Всё, что было, повторится ныне...

И опять затуманится ширь,

И останутся двое в пустыне —

В небе – Бог, на земле – богатырь.

Эх, не выпить до дна нашей воли,

Не связать нас в единую цепь.

Широко наше Дикое Поле,

Глубока наша скифская степь.

20 июня 1920

Коктебель

На вокзале

В мутном свете увялых

Электрических фонарей

На узлах, тюках, одеялах

Средь корзин, сундуков, ларей,

На подсолнухах, на окурках,

В сермягах, шинелях, бурках,

То врозь, то кучей, то в ряд,

На полу, на лестницах спят:

Одни – раскидавшись – будто

Подкошенные на корню,

Другие – вывернув круто

Шею, бедро, ступню.

Меж ними бродит зараза

И отравляет их кровь:

Тиф, холера, проказа,

Ненависть и любовь.

Едят их поедом жадным

Мухи, москиты, вши.

Они задыхаются в смрадном

Испареньи тел и души.

Точно в загробном мире,

Где каждый в себе несет

Противовесы и гири

Дневных страстей и забот.

Так спят они по вокзалам,

Вагонам, платформам, залам,

По рынкам, по площадям,

У стен, у отхожих ям:

Беженцы из разоренных,

Оголодавших столиц,

Из городов опаленных,

Деревень, аулов, станиц,

Местечек: тысячи лиц...

И социальный мессия,

И баба с кучей ребят,

Офицер, налетчик, солдат,

Спекулянт, мужики —

вся Россия.

Вот лежит она, распята сном,

По вековечным излогам,

Расплесканная по дорогам,

Искусанная огнем,

С запекшимися губами,

В грязи, в крови и во зле,

И ловит воздух руками,

И мечется по земле.

И не может в бреду забыться,

И не может очнуться от сна...

Не всё ли и всем простится,

Кто выстрадал, как она?