Сердце вне игры - Григ Кристин - Страница 22

— Во всем виновата Мария, его мать. Дурная мать. Она оставила Джеймса Гранта, когда Келу было всего девять лет. Мальчишку взяла себе, я думаю, только чтобы получать деньги от Гранта.

А Кел ее обожал. И чем чаще она то уходила из его жизни, то возвращалась, — всегда ненадолго, — тем драгоценнее для него становилась. Когда Джеймс умер, Келу было пятнадцать. Тогда-то я и приютила его. Она приезжала, когда нужны были деньги. Он уже перестал искать для нес оправдания. С тех пор он не верит женщинам, разве что своей старой бабке. — Она слабо улыбнулась и передала Саре шоколад. — Тебе надо поспать. Может, скоро придется еще о ком-нибудь заботиться, кроме Кела.

Сара молчала, стараясь смириться с мыслью, что она, возможно, беременна, но слишком занята, сражаясь с мужем, чтобы заметить это. Ничего удивительного: они ничего не предпринимали, их любовные игры неизбежно должны были завершиться беременностью.

Но если будет ребенок, нужно его защитить! И у нее, и у Кела были связаны с детством болезненные воспоминания. Они оба, каждый по-своему, раньше времени стали самостоятельными. Она потеряла мать, он, судя по всему, никогда ее не имел. Их ребенок должен расти в атмосфере любви и уважения, а для этого многое нужно изменить.

— Я его спрашивала о матери, — призналась она. — Он не стал со мной говорить.

— Да. — Тереза вздохнула. — Она живет во Флориде. Кел дает деньги. Она тратит их на никчемных мальчишек, которые льстят ее самолюбию.

— Вот как, — опечалилась Сара. — Они не встречаются?

— Иногда, — вздохнула Тереза. — Кел приезжает вызволить ее из очередной истории. Они всегда ссорятся.

Взяв у нее пустую чашку, Тереза улыбнулась и заботливо подоткнула ей одеяло.

— Я люблю его. — Сара не могла больше скрывать. Может быть, Тереза не знала всей сложности их отношений, но она должна понимать, как трудно любить такого человека, как Кел. — Мне кажется, ему это совсем не нужно, но я ничего не могу с собой сделать.

К ее удивлению, Тереза засмеялась.

— У тебя не хватает опыта, но есть инстинкт. Люби его, он тебе не сможет помешать в этом.

В самом деле, как просто! Но какая же это мука! Перед нею выбор: показать свою любовь или спрятать ее. И то и другое не сулило ей счастья.

Кел отсутствовал почти весь июль. Дни казались нестерпимо долгими, бесконечно тянулись ночи. Сара вернулась в свою девичью спальню, и все там показалось ей наивным и детским. Комната была обставлена во времена ее краткого бунта против традиций, воплощением которых служил Сент-Клер. Гарнитур из светлого ясеня, удобный, но несколько стерильный, книжные шкафы и стулья чистых, геометрических очертаний не отвечали ее теперешнему смятенному состоянию. Установленные под углом светильники и вазы ярких, плакатных тонов говорили о прямолинейности и отваге юности, которыми она уже не могла похвастаться. Сейчас она была страстно влюбленной женщиной, погруженной в муки и радости своей любви. Она вернулась в комнату, которую делила с Келом, провела там беспокойную ночь и проснулась, разбитая жаждой его тепла. Надо найти к нему путь! А вдруг он сейчас с другой? Сара зарылась лицом в подушку. Нужно что-то делать? Но что?

Кел не поверит в ее любовь, пока она остается его должницей в отношении Сент-Клера. Даже ребенок, их ребенок, заставит его думать, что всплеск эмоций — не более чем игра в счастливую семью. Времени у нее остается немного. Очень скоро Кел заметит изменения в ее теле. Она должна действовать быстро.

На другой день Сара связалась с поверенным, другом семьи, и попросила его составить финансовый план на следующие пять лет. Черновик плана не был подробен, но там было все, чтобы обсудить с банком заем, пока ресторан и деловые конференции не поставят Сент-Клер на ноги. Уолтер Деркин подтвердил, что готов арендовать часть дома на те периоды, когда Кел его не использовал. Она получила хорошие отзывы на свой путеводитель. Все это обнадеживало.

Джона Гривса, директора банка, удивило ее намерение сделать заем, но она объяснила, что хотела бы заниматься Сент-Клером самостоятельно и серьезно, не превращая эти занятия в каприз жены богатого человека. Аргументы показались Гривсу убедительными, и он согласился, при условии, что ему будет предъявлен более подробный проект. Теперь Сара ждала возвращения Кела.

Стефен предупредил ее накануне: Кел прибудет в аэропорт Хитроу на частном самолете.

— Вообще он звонил тебе, — поспешно добавил Эплтон, заметив ее недовольство, — но тебя не было, и я принял телефонограмму.

— Спасибо, Стефен. — Гневная искорка мелькнула во взгляде: оба они, и Кел и Стефен, знали, как она относится к общению через посредника. — Я его встречу.

Аэропорты всегда вызывали в ней глубокое чувство усталости. Было в них что-то бездушное, как в любом временном пристанище. Она следила, как проплывали пассажиры по салону для почетных гостей, и сердце ее забилось быстрее, когда она заметила Кела. С ним была его секретарь, Дженис Чепмен, очень деловая женщина, лет пятидесяти, относившаяся к Келу с материнской заботливостью. Она что-то говорила, а он улыбался. При виде Сары лицо его стало серьезным. Дженис проследила за его взглядом и понимающе улыбнулась. Ее тоже встречали, она помахала седоволосому джентльмену, вошедшему в салон.

Кел оглядел Сару критическим взглядом.

— Ты усердно осваиваешь роль жены. Она молча обвила руками его шею и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку. Обняв ее за талию, он в ответ поцеловал ее в губы.

— Нужно еще ждать багаж? — спросила Сара.

— Нет, я налегке. — Он приподнял портфель, который держал в руке. — Что со Стивом?

— Ничего. — Она вложила свою руку в его, и они пошли к выходу. — Я подумала, что у жены тоже есть права на тебя. И еще она имеет право вышвырнуть в окно твою записную книжку.

— Да? — Он подумал, полез во внутренний карман, достал книжку и протянул ей. Насмешливо скользнул взглядом по светлой холщовой юбке и свободному жакету.

Одна из машин компании ждала их. Кел сел рядом с Сарой, откинул голову на спинку кожаного сиденья и закрыл глаза.

— Куда едем? В Сент-Клер?

— Я думаю, мы могли бы провести ночь в городе. — Она кивнула шоферу, и машина повернула в сторону Лондона.

— Сегодня ты распоряжайся.

Он накрутил на палец прядь ее волос, взгляд остановился на губах. Глаза ее потемнели от нахлынувшего чувства. Кел наклонил голову, и его долгий поцелуй остановил время.

— Неплохая мысль остановиться в городе, — шепнул он ей на ухо. — Ехать недалеко.

— Может быть, поужинаем где-нибудь? Она отодвинулась, когда губы его коснулись ее уха. Как это похоже на Кела: превращать любое проявление чувства в приглашение переспать.

— Хочешь компромисс? — тихо спросил он. — Давай пойдем в театр?

Она подумала и кивнула. Ее светская жизнь ограничивалась приемами в Сент-Клере. Приятно на время освободиться от обязанностей хозяйки.

— На гвоздь сезона так сразу не попадешь. Может быть, в один из маленьких театров? «Трамвай Желание», например.

— Можно и на «Трамвай». — Он снял трубку телефона, установленного в машине.

— Там не будет толпы, я надеюсь. — Ей не хотелось встречаться с кем-нибудь из знакомых.

Он неопределенно пожал плечами.

Пока Кел плескался в душе, Сара приготовила кофе и еще раз прошлась по квартире, где была второй раз. Ей здесь нравилось: никаких нагрузок — ни эмоциональных, ни хозяйственных в отличие от Сент-Клера.

Кел вышел из душа с полотенцем, как всегда повязанным вокруг бедер, лениво потянулся.

Смуглая кожа обтянула ребра. Она залюбовалась мускулистой грацией его тела.

Латинская кровь особенно давала о себе знать, когда он рвался к близости. Интересно, знает ли он, как чувственность смягчает его черты? Хотелось утонуть в глубине его глаз, затененных ресницами. Слабели колени, звенел каждый туго натянутый нерв в ее теле.

— Кофе готов. — Она попыталась налить кофе в чашки.

— Спасибо. — Он смотрел на неуверенные движения ее руки. — Поставь: обожжешься. — Он взял у нее кофейник. Выпил свою чашку торопливо, залпом, и вздохнул. — Никогда не мог понять, почему так утомительно два часа просидеть спокойно. Хочется поскорее в постель. — Он, посмеиваясь, наклонился, заглядывая ей в лицо, скрытое пеленой упавших волос. Она беспомощно взглянула на него.