Птицелов - Гриффит Рослин - Страница 38

— Лайэм! Боже мой! — Рука ее опустилась, и она поникла, дрожа. — Я так ис-спугалась. О, простите меня!

— Но что случилось?

— Я подумала, это ходит человек из Дубового парка. Ну, тот, что преследовал меня.

— Почему вы так подумали? — нахмурился Лайэм. — Почему решили, что это именно он?

— На прошлой неделе я увидела его из окна. — Она припала к плечу Лайэма. — Я тогда узнала его по очертаниям фигуры. А сейчас услышала шорох и решила, что снова он… А я ведь одна в доме.

— Да, я тоже слышал шорохи и пошел разузнать, в чем дело, — подтвердил Лайэм.

Она оцепенела в его объятиях.

— Это он? Я была права!

— Нет, нет, — поспешил он ее успокоить. — Это голодный парнишка, который рылся в мусорном баке. Подросток лет тринадцати.

— Правда?

— Может быть, и в первый раз вы увидели перед вашим домом его, а не своего преследователя из Дубового парка?

— Может быть, — задумчиво повторила она, входя в дом и тщательно запирая за ними дверь. — Утром мы нашли следы под деревом, где он стоял, — ночью я его там видела из окна. И действительно, следы были небольшие. Может, это и был подросток.

В ее голосе прозвучало невыразимое облегчение, но Лайэм не мог забыть про вторую тень в темноте. Хотя, может быть, ему показалось… Это мог быть и Фрэнки… Но все-таки Орелия должна быть настороже.

— Хорошо, что у вас пистолет, — сказал он. Орелия посмотрела на кольт, который машинально сжимала в руке.

— Да, Коуди научил меня стрелять. Но я, наверное, не смогу выстрелить в человека…

— Тот, кто осмелится напасть на вас, —это уже не человеческое существо, — твердо сказал Лайэм, гладя Орелию по щеке и темным завиткам волос. — Женщина имеет право на самозащиту, если рядом с нею нет мужчины, который защитит ее…— И непроизвольно подумал: «Он мог бы охранять ее… если бы они были женаты… Но… пожениться после такого короткого знакомства? Разумно ли это? Могут ли они быть уверены друг в друге?»

Они ужинали в скромном уютном ресторанчике, золотистое вино блестело в бокалах.

— Говорил ли я вам, как вы хороши сегодня? — спросил Лайэм.

— Дважды.

Между первым блюдом и десертом они болтали на разные темы. Ее рассказ о практике в Италии он слушал с живым интересом, но имя Розарио она не упоминала — его образ не должен был встать между ними. Она любовалась Лайэмом, таким красивым в черном вечернем костюме, белой рубашке с золотыми запонками. На запонках были выгравированы инициалы Лайэма, и в золоте сияли круглые маленькие изумруды — под цвет его глаз. Он взял ее ладонь и начал водить по ней указательным пальцем. Как странно, все ее тело откликнулось этой нежной чувственной щекотке. Ей неудержимо захотелось оказаться наедине с Лайэмом.

— Покажите мне еще раз ваш новый дом, — попросила она.

— Что там смотреть, — засмеялся Лайэм, — с момента вашего первого визита — ничего нового. Прошло ведь всего несколько дней. Вы-то видели мои владения, — сказал он дразнящим тоном, и ее всю охватила дрожь. — Теперь — моя очередь посмотреть ваши.

— Что посмотреть? — Щеки Орелии вспыхнули.

— Ваш дом, конечно, — мягко сказал он. — Я хотел бы познакомиться с ним как архитектор.

Она еще сомневалась, не шутит ли он, и поэтому ответила как будто бы не принимая всерьез его предложения: — Мой дом, внутри и снаружи, точь-в-точь похож на все дома нашего района. Вот если бы вы. посмотрели дом Глесснера или резиденцию Маршалла Филда, то зря времени не потратили бы.

— Быть с вами — лучший способ не потерять время даром.

Орелия невольно улыбнулась. Второй раз в жизни она встречается с неудержимым мужским напором. Но Розарио был совсем другой. Лайэму она может доверять. И все-таки она сильно нервничала. Ведь он не спросил о другом мужчине в ее прошлом, и она не открылась ему…

— Тетя Федра не сказала, когда вернется…

— Думаю, что она не вернется сегодня ночью, — уверенно возразил Лайэм. — Когда я подъехал к дому, то видел, как они отправились в дом моего отца и говорили, что проведут вместе всю ночь. Я услышал это случайно.

У Орелии прервалось дыхание.

— Вы полагаете?..

— Я думаю, что ваш дом свободен, и я могу исследовать его.

Она едва удержалась от счастливого смеха. Так скоро они снова будут вдвоем, она и Лайэм. Благословение Сину, который оставил их с Лайэмом наедине. Конечно, у него были свои интересы: он хотел побыть наедине с Федрой.

Когда они доехали до Прери-авеню, Орелия уже изнемогала от страсти. Лайэм подвел ее ко входу в дом и громко сказал:

— От души благодарю вас за приятный вечер, мисс Кинсэйд!

Она взглянула на него изумленно, но он приложил палец к ее губам и прошептал:

— Не будем рисковать вашей репутацией! Через пять минут встречайте меня у заднего входа в дом.

Прежде чем она успела возразить, он вскочил в свою карету. «Где он ее укроет? Как привяжет лошадь?»

Орелия заперла передний вход, зажгла фонарь и прошла в холл, освещенный тусклым светом газовой лампы. Взглянув на лестницу, ведущую в спальни, вспомнила слова Федры, что мужчину нельзя томить ожиданием. Она засмеялась, зажгла в гостиной настольную лампу, быстро поставила два бокала и графин с жидкостью темно-янтарного цвета. Бросив взгляд в зеркало, она нахмурилась. Проклятый белый воротник, как он ей не нравится! А переодеться в черное с розовым платье она так и не успела!

Охваченная нервным возбуждением, она задернула занавеси, прошла через кухню, включив там свет, и подошла к двери как раз вовремя — вскоре послышалось легкое поскребывание.

— Лайэм! Это вы? — спросила она. Узнав его голос, отодвинула щеколду, но когда он нетерпеливо рванул дверь, она вскрикнула.

— Что с вами, Орелия?

— Ничего, все еще немного нервничаю, — ответила она Лайэму. — Скорее.

Но его не надо было торопить — едва она задвинула запор, он схватил ее в объятия и понес, то и дело склоняясь к ней. Поцелуй… ласка… нежный укус…

Она попыталась отсрочить неизбежное, прошептав:

— Я угощу вас любимым бренди тети Федры. Вы не откажетесь?

— Ни от чего не откажусь сегодня ночью! И никогда не откажусь от вас, моя красавица!

Но он не выпустил ее из объятий, ведя к столу, и пока она разливала бренди по бокалам, он расстегивал пуговицы ее платья. «Да, тетя Федра знает, — подумала Орелия, — они и в самом деле весьма нетерпеливы». — Она изогнулась в его объятиях и протянула ему бокал.

— За самую желанную из всех женщин на свете! — поднял он свой и чокнулся с ней; она тоже отпила глоток, не отводя глаз от Лайэма, — да, он тоже для нее самый желанный мужчина на свете!

Лайэм поставил свой бокал на стол и сказал:

— Днем, в мастерской, ты великолепный работник. А ночью мне надо давать тебе уроки. Искусство любви— непростое дело. — И попросил: — Раздень меня!

Орелия ошеломленно моргнула и опустила глаза, она поняла — это вызов на битву, и она должна его принять. Протянув руки к Лайэму, она расстегнула его жакет, сняла его и бросила на кресло. Он в это время расстегивал оставшиеся пуговицы на ее платье. Она вынула из манжет его рубашки запонки с изумрудами и положила их на стол возле графина с бренди..

Через минуту их одежды разлетелись по всей комнате. Лайэм увлек ее к софе; Орелия следовала за ним словно околдованная.

— Распусти свои волосы!

Орелия вынула шпильки, и водопад черных волос упал на спину и плечи.

Лайэм обхватил ее за ягодицы и притянул к себе, лаская языком напрягшиеся груди. Она стояла перед ним на коленях, готовая подчиниться. Она чувствовала, что он переполнен желанием… И сама, казалось, умирала от страсти. Все вокруг как будто исчезло.

Вдруг состояние блаженной расслабленности неожиданно сменилось тревогой. Она ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Чей? И кто мог сюда проникнуть? Ведь входная дверь заперта, и занавеси опущены.

— Орелия, у тебя самое прекрасное тело на свете, — жарко прошептал он, теснее прижимая ее к себе, и она забыла о своей тревоге.