Затерявшийся в кольце бульваров - Климман Михаил - Страница 23

– Следующий обход – вечером, и мы его с тобой опять здесь пересидим, а потом третья смена – до часов девяти, полдесятого, и домой.

На этот раз Маркиз сел не напротив, а рядом с Андреем, развлекал его беседами, и время пролетело незаметно. Менты их почему-то не потревожили, наверное, были заняты более важными делами, на улицах стемнело, народу стало меньше. Маркиз встал и собрался за тележкой.

А Дорин как завороженный глядел на экран телевизора в витрине напротив. Очевидно, это был повтор той самой передачи «Ночные радости», о которой он столько слышал. Андрей видел, как бродила по помосту полуобнаженная девушка, грудь ее с помощью компьютерного дизайна была целомудренно закрыта затейливыми нашлепками.

Вот она остановилась и потянула за руку мужчину из публики. Он действительно был похож на Дорина, но поскольку все было снято издалека, рассмотреть подробно, он или не он, не было никакой возможности.

Мужчина выбрался на помост, и они вместе с девушкой начали выделывать разнообразные «па». Одновременно они вдвоем потихоньку раздевали героя. Когда он остался в одних плавках, женщина вдруг упала на колени, прижалась к нему лицом, потом мужчина помог ей подняться, и камера наконец наехала на них крупным планом. Длилось это всего несколько секунд, но Дорин в мужчине, обнимающем девушку, однозначно узнал себя.

Вернулся Маркиз, помог Андрею погрузиться на тележку и повез его домой. Дорин слушал Яшину болтовню, но не слышал ни одного слова, потому что перед глазами стояла его партнерша по стриптизу. Он все пытался вспомнить, где же видел ее, и наконец вспомнил – ее звали как-то странно, на букву «Э», и именно ей он помогал недавно выбраться из разбитого «Мицубиси».

ГЛАВА 23

Митя Вол опаздывал. Лена сидела за столиком маленького кафе, посматривала на суетливую толпу москвичей и пила вторую чашку кофе. Не то чтобы ей очень хотелось этого напитка, скорее она подсознательно пыталась хитрить.

Несколько дней назад она вспомнила прошлогодний рассказ Дорина про службу в армии. Каждый солдат и сержант имел маленький календарик, в котором по вечерам вычеркивал прошедший день, а когда кончался месяц, придавал ему на бумаге вид буквы. Поскольку в году месяцев, как известно, двенадцать, а служить надо было два года, то кем-то еще в незапамятные времена были придуманы две фразы, каждая состоявшая как раз из дюжины букв. И первые двенадцать месяцев солдат срочной службы писал на календарике фразу «Прослужил го д», а вторые – «Уволен в запас».

Но кроме этого, дни до дембеля считались еще одним весьма оригинальным способом. Поскольку рацион в столовой был более-менее известен, например, масло давалось только на завтрак по двадцать грамм, а по четвергам полагался кусок селедки, то время до дембеля мерялось гастрономически. Например, «салага» (солдат первого полугода) должен был до приказа о демобилизации съесть от 20 х 365 х 2 = четырнадцати килограммов шестисот граммов, если считать от первого дня службы до 20 х 365 х 1,5 = десяти килограммов девятисот пятидесяти граммов масла, если считать от конца этих самых первых шести месяцев.

А «прянику» (второе полугодие первого года) должно было достаться от 2 х 52 х 1,5 = один метр пятьдесят шесть сантиметров до 2 х 52 = один метр четыре сантиметра селедки, которая почему-то измерялась не весом, а длиной.

Лена очень смеялась тогда, особенно тому, что Андрей все эти цифры помнил и относился к ним с комическим уважением. Поскольку единственным постоянным блюдом в их меню был кофе, который они пили с Дориным по утрам, то на какое-то время семейным развлечением стало подсчитывать количество напитка до определенного события.

– Слушай, а сколько до Сонечкиного полугодового юбилея осталось?

Андрей тут же прикидывал и отвечал:

– Шесть литров тебе и почти двенадцать мне.

Разница в количестве объяснялась тем, что Дорин пил кофе из большого бокала, а Лена, больше мужа любившая этот напиток, но именно изысканные варианты, из специально предназначенной для этого чашечки. Со временем забавная игра забылась. Но несколько дней назад, почему-то вспомнив эту традицию, Андреевская решила, что муж обязательно вернется, когда она выпьет литр кофе. Непонятно почему, но вот так будет и все…

И совершенно неожиданно для себя обнаружила, что с утра до ночи пьет этот самый кофе. Смешно, что она довольно быстро сбилась со счета и не знала, получился ли уже литр или больше. Но продолжала упорно пить…

– Здравствуйте, Лена, – услышала она голос Вола, – пробки проклятые, а потом еще и колесо проколол.

Невысокого роста, широкоплечий, с хорошо поставленным голосом, он сразу привлек всеобщее внимание. Кафе, где они встретились, выбирал Митя, наверное потому, что его здесь знали. Во всяком случае, официантки начали приветливо улыбаться. А может, просто узнали известного ведущего.

– Мне айриш, пожалуйста, – сказал он девушке, а когда она отошла, щелкнув пальцами, позвал ее обратно. – Нет, давайте просто капуччино, а то от виски в ирландском – кайфа никакого, а гаишникам – подарок. Так что у вас случилось?

Лена все это время решала, что можно, а что нет рассказывать Волу. И решила рассказать все, кроме истории с убийством дочери и вдовы коллекционера. То есть историю о том, как кто-то поссорил ее с мужем.

Митя тянул через соломинку свое капуччино, слушал внимательно, не перебивал и, только когда она закончила, спросил:

– А я-то что могу для вас сделать? Вернуть Андрея? Или, – он улыбнулся обаятельно, чем почти погасил нагловатость своих слов, – заменить его?

– Я уверена, что кто-то подстроил эту съемку, как-то смонтировал все, – неуверенно ответила Лена, решив не обращать внимания на развязность ведущего, – и я хочу понять, как это сделано и кем.

– Ну, как – это несложно. – Митя достал из кармана зазвонивший телефон, посмотрел и, не отвечая, выключил. – Надо иметь пленку с вашим мужем, потом подснять к нему девочку и их обоих раздеть. Трудоемко и длинно, но в принципе – достижимо.

– А где же они взяли пленку с Андреем? – удивилась Лена.

– Ну, он по улицам ходит? Что мешает его снять из машины?

– Но он же там не просто ходил, он там танцевал, обнимался. – Андреевская вдруг покраснела.

– Ерунда, – Вол откинулся на сиденье, закурил. – Можно подобрать человека с похожей фигурой и только в одном или двух местах дать крупняк. Но вы сами-то уверены, что так уж надо его искать? Может быть, он погуляет и придет?

Лена хотела возразить, но потом подумала, что что-то доказывать и объяснять – слишком унизительно, и промолчала.

– Какая передача была? – вздохнув, спросил Митя. – Ну, а где его показали?

– «Ночные радости».

– А какой канал?

– Не знаю, – расстроилась Лена.

– Ладно, я узнаю сам. Дайте мне день, чтобы понять, кто там заправляет и к кому мы можем обратиться. А у меня к вам встречная просьба.

Лена подняла голову.

– У нас завтра летит передача. Человек заболел, а вторая передача моя, кроме «Разговорчиков», как вы знаете, называется «Искусство и мы». Серьезные люди приглашены, не могу же я им позвонить, сказать: «Не приходите». Выручите меня?

– В смысле? – не поняла Андреевская.

– Ну не придете завтра на мое шоу?

– А при чем тут я?

– Вопрос, который мы будем обсуждать, – «Как государство может заработать на культуре?».

– Это вам к Дорину надо, – покачала головой Лена. – Он, несмотря на то что в нашем бизнесе недавно, несколько штучек придумал, как раз вам в тему. Как государству на нас заработать, а нам, дилерам, облегчение в трудах.

– Интересно. – Вол смотрел на Лену с острым любопытством. – А вы не помните ничего из этих идей?

– Нет, как-то я не верю нашему государству в этом смысле и внимания не обратила. Помню, что идеи были разумные, но кому это все надо?

– Но вы же понимаете, что есть разница между мыслью, высказанной жене на кухне, и на телеэкране перед многомиллионной аудиторией? Судьбы человеческие рушились и, наоборот, возникали из ничего из-за правильного слова, сказанного с экрана в правильный момент.