Колдунья - Гриффит Рослин - Страница 15

Бэлл рассмеялась, что обескуражило Фрэнсис.

Магдалина, пытаясь разрядить ситуацию, сказала:

— Мой дядя Томос знает кого-то, кто хотел бы работать в казино.

— Знает? — Фрэнсис посмотрела на нее с надеждой.

— Он друг твоего дяди, так? — спросила Бэлл Магдалину. — Я полагаю, что его не затруднит заглянуть к нам. Фрэнсис и я поговорим с ним.

— А он сегодня вечером уже придет, — сказала Магдалина, глядя в зеркало и поправляя серебряные с бирюзой серьги. — Томос должен встретиться с ним в баре.

— Я думаю, что поговоришь с ним ты, — сказала Бэлл. — А то я буду занята сегодня. — А затем, повернувшись к индианке-пуэбло, она спросила: — А как этот человек выглядит?

Магдалина пожала плечами:

— Ну, он темный, у него черные волосы.

— Судя по твоему описанию, таких, как он, в Санта-Фе три четверти населения, — сказала Бэлл.

— Ну, он высокий, — добавила Магдалина.

— Как его зовут?

— То ли Педро, то ли Пабло, или Чико, ну как там…— У Магдалины был растерянный вид. — Я действительно забыла. Спросите его, знает ли он Магдалину, сеньора Ганнон. И этого будет достаточно.

— Ну, хорошо. — Фрэнсис очень надеялась, что ей все же удастся нанять человека для казино. Возможно, ей повезет и сегодняшняя ночь в казино будет для нее единственной.

Когда Бэлл и женщина-пуэбло ушли, она подошла к зеркалу в последний раз. На нее смотрела женщина с волосами, красиво уложенными локонами, накрашенными губами и в платье цвета граната. Даже если бы мисс Льюиллинн увидела ее в этом платье, она ни за что бы не узнала ее, подумала Фрэнсис.

Впервые Фрэнсис сама с трудом узнавала себя.

Глава 5

Чако Джоунс бродил по улицам Санта-Фе. Затем он оказался на одной из узких, менее людных улиц, которая выходила к центральной площади.

Он больше не работал на Ролстона. Лишь вернулся туда неделю назад, чтобы получить расчет и забрать свои вещи. После этого он двинулся на север, совершенно не представляя, чем теперь займется, но точно зная, что работать там, где нужно стрелять, он не будет.

Приехав в столицу территории, он снял в дешевой гостинице комнату и все время днем и ночью блуждал по городу, ощущая странное чувство тревоги. Когда он спал, его преследовали одни и те же сны — лунный свет, беспокойный ветер и светящиеся глаза, вдруг появлявшиеся в темноте. Эти сны наводили его на мысль, что, может быть, кто-то и в реальной жизни бродит за ним.

Не то чтобы он испытывал какие-либо необычные переживания, но только, пока он находился в церкви и разговаривал со священником, кто-то отрезал полоску кожи от его ремня.

К тому же, обычно такой безразличный ко всему, он разозлился из-за письма де Аргуэлло.

Выйдя из церкви, он сразу же выбросил этот листок бумаги, ругаясь про себя. Он ничего не скажет де Аргуэлло, если старик не захочет выслушать, что он думает об испанской практике порабощения индейцев и полукровок.

Поздно вечером Чако вдруг обнаружил, что он очутился рядом с «Блю Скай Палас». Это было заведение Натана Ганнона. С тех пор как он был в церкви и заплатил за молитвы, он почти уже не думал о нем. Он надеялся, что вдова как-то справляется с этим заведением.

Остановившись перед дверями, которые вели в помещение, он прислушался к звукам гитары, доносившимся изнутри, а также услышал гвалт голосов и тихий женский смех. Эти голоса и звуки манили его туда, внутрь. Ему очень хотелось войти.

Отдав швейцару свой ремень с револьвером, он вошел. Было еще рано для разгара игры. Лишь несколько игроков разместились за рулеткой, и совсем не было желавших сыграть в покер. Оглядевшись вокруг, он прошел в салун, где заказал небольшую порцию ликера.

Когда он выпил ликер, он ощутил приятное тепло.

— Сеньор Джоунс!

Держа рюмку в руке, он повернулся на голос.

— Я вас так давно не видела, — говорила женщина, симпатичная пуэбло, которую он знал.

Пробравшись к нему, она села рядом, кокетливо опустив ресницы.

— Не помните меня, сеньор? Магдалину?

— Помню, помню, — ответил он, улыбаясь и дотрагиваясь до ее щеки. Он вспомнил, какие прекрасные он с ней проводил вечера, и подумал, что был бы не прочь провести еще один такой вечер. Он уже и забыл, когда спал с женщиной. — Ты здесь работаешь?

— Да, — ответила Магдалина и, понимая, что он хотел бы с ней развлечься, заранее вынуждена была отказать ему в просьбе. — Сегодня вечером я занята.

— Очень плохо.

— Вы можете прийти завтра?

— Думаю, что да.

Выражение лица Магдалины изменилось, и было видно, что ей не очень-то нравится, что он не проявил разочарования. Затем он спросил:

— Может быть, ты могла бы порекомендовать кого-нибудь, какую-нибудь симпатичную девушку?

Она отбросила голову так, как будто ее силой заставляли произнести то, что она сказала:

— Ла Рубиа, довольно мила.

— Англосаксонка?

Ее свисавшие сережки зазвенели.

— На ней будет красная юбка, и она очень дружелюбна.

— Ну, ладно, если она подойдет, то я предложу ей выпить. — Он хотел чем-то ободрить женщину, с которой ему не удалось провести эту ночь. — Но я сомневаюсь, что она такая же пламенная, как и ты.

Комплимент явно понравился Магдалине, она улыбнулась и неохотно удалилась, а Чако тем временем заказал вторую порцию ликера. Тепло, разлившееся по всему его телу, заставило его подумать о нежном женском теле, гладких бедрах, круглой груди. Он повернулся спиной к бару. И тогда он увидел ее.

Женщина, англосаксонка, в красном платье, шла прямо к нему навстречу. Ее густые светлые волосы были собраны и уложены в пучок, но впереди было оставлено несколько локонов. На него смотрели зеленые ясные глаза.

На первый взгляд Чако подумал, что такой фантастически невообразимой проститутки он никогда не встречал раньше. Женщина была настолько милой, что она как будто сошла с одной из обложек журнала. Потом ему показалось, что она ему уже знакома…

— Вы знаете Магдалину? — спросила она. У нее была правильная и отчетливая речь, которая совсем не походила на речь проститутки, как, впрочем, и ее внешность при ближайшем рассмотрении скорее соответствовала образованной женщине.

Буквально загипнотизированный ее полной грудью, которая была туго обтянута и почти что вываливалась из низкого выреза лифа платья, Чако застыл, глядя туда, где грудь расходилась, образуя два мягких возвышения. Он был уже возбужден. И, когда она отступила назад, показывая свое нежелание приближаться к нему, он стал нервничать. Может быть, она была новичком в этом деле, неопытной? Но тут она повторила:

— Ну так что?

— Что, что? — нахмурил он брови, пытаясь вспомнить, что она спрашивала. — Знаю ли я Магдалину? Конечно. — Он вспомнил, что еще надо добавить: — Купить тебе что-то выпить?

— Нет, спасибо, — ответила она, явно раздраженная, а затем, посмотрев на бармена, мужчину старше ее, седого и с большими усами, сказала: — Я думаю, что от сарсапариля я бы не отказалась.

Чако, конечно, ничего не понял, но подумал, что в этой ее фразе было обещание, она подавала ему надежду.

Ее манера поведения показалась Чако немного холодноватой, правда, никогда раньше он не имел дела с англосаксонками, может быть, у них так заведено обращаться с клиентами. Но ему она очень понравилась. Она была высокой, и, наверное, у нее были длинные ноги, подумал Чако. Он представлял, как она своими ногами обхватит его, и он опять возбудился.

— Ну так что, вас интересует работа? — спросила она.

Он попытался сконцентрироваться на ее словах, которые не совсем были понятны ему.

— Работа? — спросил он, посмотрев на нее и опять увидев в ней что-то знакомое.

Он засмеялся.

— Я бы не стал называть это работой, — сказал он. В конце концов для мужчин это вряд ли работа, да и для женщин тоже, надо надеяться, это не тяжелая, а скорее приятная работа. — Но уж опыт у меня богатый, очень богатый. Ты не хотела бы показать мне что-нибудь этакое… ну, модное. — Сказав это, он опять возбудился. Он придвинулся ближе, чтобы ощутить запах ее духов, и еще раз взглянул на ее грудь. — Я готов даже сейчас немного расслабиться.