Покоренная любовью - Энок Сюзанна - Страница 50

– С нетерпением жду, когда вы «споткнетесь» в следующий раз, – продолжила она, натягивая тонкую рубашку через голову и поправляя безнадежно растрепанные волосы. – Что это будет? Вы поставите меня обнаженной посреди собрания в «Олмаксе»?

– Мэдди, – запротестовал Куин, натягивая бриджи, – я говорю серьезно. Утром я побеседую с его светлостью. И мы поженимся. Так скоро, как только я улажу все формальности.

– Нет, вы этого не сделаете. И мы не сделаем. Глупо просто так ломать жизни, Куин. – Мэдди колебалась, глядя на него. – Случилось это между нами или нет, три четверти Лондона думают, что это у меня уже было с кем-то. Ничего не изменилось.

Теперь он был оскорблен.

– Однако черт побери, случилось!

– Послушайте! – горячо продолжила она. – Мои шансы провести какого-то джентльмена, чтобы он счел меня достойной уважения и женился, равны нулю.

– Ничего подобного.

– Это так… и так было всегда. Я приехала сюда ради вашего дяди. И после того как мы появимся в «Олмаксе», я вернусь в Лэнгли. Я и не представляла себе ничего другого. Думаю, вы тоже.

Куин пристально смотрел на Мэдди, и праведное негодование боролось в нем с желанием вновь овладеть ею – прямо здесь, на полу. Он знал, что она была сообразительной, но не представлял, чтобы кто-нибудь столь пылкий и страстный… мог проявить такую мудрость. Слишком большую мудрость во вред себе. На благо ему.

– Но я… – Он вовремя остановился, прежде чем вымолвить: «я люблю вас». Если она считала его скучным тупицей и прежде, это признание лишь подтвердило бы его слабоумие.

Мэдди нагнулась, чтобы подобрать остатки своего очаровательного платья. С частями туалета в руках, она отперла дверь гостиной. На мгновение она прислонилась лбом к холодной гладкой поверхности дерева, затем снова повернулась к нему.

– Куин, женитесь на Элоизе. Делайте то, чего от вас ожидают. Я не нужна вам в вашей жизни.

Она молча выскользнула в холл, и минуту спустя послышались ее тихие шаги на лестнице, ведущей в ее комнату. Куин медленно продолжал одеваться, затем убрал с ковра остатки цветов, осколки стекла и подушки.

– Ты не права, – прошептал он, поднимая сломанную розу и вдыхая легкий аромат ее лепестков. – Ты даже не представляешь, как нужна мне в этой жизни.

– Рейф, думаю, вы просто это придумали.

Младший из братьев Бэнкрофт завершил грациозную серию поворотов вокруг огромного бального зала и окончил па возле Мэдди.

– Вовсе нет, – запротестовал он, его голос эхом отозвался в пустой с зеркалами комнате. – Это очень модно в Париже, и мне досконально известно, что леди Боуфорт любит Париж. Она наверняка закажет один или пару новых вальсов, и вам не захочется пропустить их, не так ли?

– В общем-то да, – вздохнула Мэдди.

– Трусиха, – насмешливо проговорил он.

Мэдди подпрыгнула, когда позади эхом отозвались шаги, но это была всего лишь герцогиня. Куин отсутствовал все утро, и ее мучила мысль, избегал ли он ее, или – еще хуже – отправился назначить дату свадьбы с Элоизой.

– Ваша светлость, – присела она в реверансе.

Леди Хайбэрроу кивнула Мэдди.

– Муж сегодня утром заседает в парламенте, – сообщила она и расположилась за фортепьяно. – А вам, кажется, не хватает музыки, чтобы заглушить ужасное топанье Рейфела.

– Вы знаете, как играть вальс, мама? – в насмешливом изумлении спросил Рейф.

– То, о чем папа не знает, не повредит нам. – Она подняла глаза на сына.

– Надеюсь, нет. – Он повернулся и протянул обе руки Мэдди. – Ну что же, моя дорогая, позвольте мне научить вас новому вальсу.

– Я умею вальсировать.

– Мэдди, мы это уже проходили. Почему бы вам не помочь мне немного?

– Ну хорошо. – Она улыбнулась.

Герцогиня начала играть, и Рейф обнял Мэдди за талию и закружил по залу. Как большинство новинок из Парижа, этот вальс казался более вызывающим, чем его британский собрат. Рейф так близко прижимал ее к себе, что они практически…

Мэдди покраснела и повернула лицо так, чтобы он не заметил ее неожиданного замешательства.

– Как насчет того, чтобы потанцевать с кем-нибудь еще?

Мэдди застыла при звуке голоса Куина. К счастью, Рейфел держал ее достаточно близко, так что она могла обрести спокойствие, не споткнувшись. Он с любопытством взглянул на нее, но она только улыбнулась:

– С кем угодно, но только не с вами.

– Хорошо сказано, – одобрительно кивнул Рейф. – На оскорбление отвечено оскорблением. И никто не избит, а, Уэрфилд?

– Да, сейчас ей это удалось, – ворчливо признал маркиз. Мэдди показалось, что произнес он это с явным нежеланием. Он оставался у двери, наблюдая, как она и Рейф кружились по комнате.

Куин выглядел, как всегда, безукоризненно одетым и спокойным, пока она не взглянула ему в лицо. Прошедшей ночью он спал, по-видимому, еще меньше, чем она.

Это было бы так просто – если бы он держал ее в объятиях. Так просто сказать ему, что она любит его. Но это ничего бы не изменило!

Отвечал ли он на ее чувства или же им просто руководила животная страсть, но он был обречен на женитьбу на Элоизе Стоуксли. И ее присутствие не могло изменить и не изменит подобный договор – во всяком случае, между двумя такими могущественными семьями, как Бэнкрофты и Стоуксли.

– О чем задумались, Мэдди? – прошептал Рейф, глядя на брата поверх ее головы. – Куин, надеюсь, не напугал вас?

– Почему вы заговорили об этом?

– Мне показалось, я слышал, как вы ссорились прошлой ночью.

– Мы всегда пререкаемся. – Мэдди снова покраснела под пронзительным взглядом Рейфа.

– Я так и понял. Удивляюсь, что Куина до сих пор не хватил апоплексический удар. Я думал, что я – единственный, кто отваживается спорить с маркизом Уэрфилдом. За исключением его светлости, конечно.

– Почему вы называете лорда Хайбэрроу «его светлость»? И вы, и Куин? – спросила она, чтобы переменить тему разговора.

Рейф пожал плечами:

– Ему это нравится больше, чем когда его называют «отец». Я слышал, как однажды он орал на Куина: «Каждый осел может стать отцом. Я же – герцог!»

Куин приблизился к фортепьяно, за которым сидела мать; к счастью, он не мог их услышать.

– Могу я задать вам вопрос?

– Конечно, миледи.

– Почему вы и Элоиза Стоуксли не… ладите?

Выражение его лица стало замкнутым, и он покачал головой:

– Это личное.

– Вас не беспокоит, что ваш брат собирается на ней жениться?

– Похоже, это беспокоит вас, – тут же нашелся он, пытаясь заставить ее защищаться. – Вы что, считаете ее каким-то драконом?

– Конечно, нет. – Мэдди вымученно улыбнулась.

– Рейф, могу и я попробовать? – спросил Куин, снова поднимаясь.

– Это слишком модно для тебя, Куин, ты не считаешь?

– Очень забавно, – сухо ответил брат. – Пожалуйста, передай мне Мэдди.

Ей не понравилось, как это прозвучало, словно она была какой-то вещью. Рейфел, похоже, тоже почувствовал это, потому что торопливо освободил ее и зашагал к матери, чтобы поболтать с ней.

– Доброе утро, – сказал Куин, изучая ее глаза и обнимая ее за талию.

– Вам, прежде всего, следовало спросить, хочу ли я танцевать с вами, – резко ответила Мэдди, пытаясь сосредоточиться на своем гневе, а не на том, как ее тело стремится растаять в нем. Это было чертовски трудно – бесконечно тяготеть к кому-то и не иметь никакой надежды на будущее с ним.

– Вы сердитесь, не так ли? И осмелюсь предположить, что вы плохо спали, – мягко продолжил Куин, ведя себя, на ее взгляд, слишком спокойно после всего случившегося.

– Да, плохо.

– М-м, – кивнул он. – И я тоже. Я все время думал о вас.

Несмотря на то, что он говорил очень тихо, Мэдди не могла не взглянуть на герцогиню и Рейфа.

– Тише.

– Ага! – усмехнулся Куин.

– В чем дело, дорогой? – спросила леди Хайбэрроу.

– Ничего, мама, – легкомысленно ответил Куин, продолжая взирать на Мэдди с видом триумфатора.

– Что значит ваше «ага»? – прошептала Мэдди, пытаясь не хмуриться.