Покоренная любовью - Энок Сюзанна - Страница 23

– Полагаю, потому, что вы – маркиз Уэрфилд, – наконец ответила она таким тихим голосом и с такой неохотой, что он с трудом мог разобрать ее слова с расстояния всего в несколько дюймов.

– Но вы сами только что сказали, что я не могу быть в ответе за факт своего рождения, – мягко напомнил он. – Если это правда, то как вы можете осуждать меня?

Куин думал, что загнал ее в угол, но она вскинула подбородок и взглянула ему прямо в глаза.

– Потому, что я так хочу.

– Но это же несправедливо! Я пытаюсь играть по вашим правилам, но вы постоянно их меняете. И это создает дополнительные трудности.

Мэдди заколебалась.

– О каких трудностях вы говорите?

Куин позволил глазам скользнуть туда, куда они стремились весь вечер. Он сосредоточился на ее нежных полных губах.

– О трудностях завоевать вас, – пробормотал он. Она попыталась выдернуть руку, но он крепко прижимал ее к своей груди. – Мы не могли встретиться раньше, поскольку вы служили гувернанткой, а я обычно не посещаю дома с детьми. – Он покачал головой, прежде чем она могла ответить. – А теперь вы работаете на моего дядю.

– Пусть это не беспокоит вас, милорд. Вне всякого сомнения, ваш ум привык размышлять о более высоких материях.

– Клянусь Люцифером, – мягко произнес Куин, дивясь, как он выдерживает такое количество оскорблений. Прежде с ним никогда такого не бывало. – Что мне нужно сделать, чтобы заслужить вашу благосклонность?

– Думаю, я достаточно благосклонна.

Куин взглянул на нее, спокойно и грациозно танцующую в его объятиях и одновременно жалящую его своим язычком. И все же поцеловать ее хотелось чуть больше, чем свернуть ей шею.

– Мисс Уиллитс, я сдаюсь. Вы победили. Я перед вами абсолютно беспомощен, сжальтесь надо мной.

Ее губы дрогнули.

– Нет.

– А что, если нам заключить сделку? – продолжил он. В углах зала для танцев маркиз слышал обрывки разговоров, но не обращал на них внимания. Сегодня вечером он танцевал с Мэдди. И он не мог вспомнить, получал ли когда-либо раньше такое удовольствие. – Я притворюсь, что я не маркиз Уэрфилд, а вы притворитесь, что не ненавидите меня.

– Я не… – Она замолчала. – Почему вы настаиваете на том, чтобы понравиться мне? – спросила Мэдди, глядя ему в глаза.

– Потому что вы мне нравитесь, Мэдди. Мой дядя высоко ценит вас. К вашему мнению прислушиваются, вас уважают. И вот эта прекрасная, открытая женщина, – продолжил он, пытаясь поцеловать ее посреди вальса, – откровенно ненавидит меня. Я хочу узнать, за что? Что я вам такого сделал? Что бы там ни случилось, это не было преднамеренным.

Долгое время Мэдди не отрывала глаз от его лица. Наконец она неуверенно вздохнула:

– Хорошо, заключим перемирие. Пока вы не уедете. И ни секунды дольше.

«Победа. Пусть своеобразная, но победа…»

– Значит, мне теперь не нужно будет проверять каждый вечер постель в поисках ядовитых пауков?

Неожиданно она рассмеялась.

– Это как-то не приходило мне в голову.

– Слава Богу. – Ему нравился ее смех.

Но к тому времени, как бал закончился, Куин чувствовал себя таким же усталым, каким выглядел Малькольм. Мэдди молчала всю обратную дорогу в Лэнгли, и даже когда он несколько раз нарочно давал ей поводы для оскорбления, она не клюнула на эту наживку. Очевидно, девушка намеревалась честно соблюдать перемирие. Он взглянул на Малькольма. Но здесь уж было не до чести: предполагалось, что он помогает своему дяде, но все, о чем он мог думать, – это как заманить Мэдди в свою постель. Это было какое-то сумасшествие, и Куин никогда не думал, что будет так им наслаждаться.

Бессмысленно было надеяться, что один из титулованных джентльменов, с которыми она не разговаривала уже четыре года, окажется человеком, способным забыть о своем титуле, аристократом, который мог быть просто… приятным. При этом Мэдди признавала, что, возможно, была несколько жестока к Куинлану. Если бы в ручей упал Чарлз Данфри, он предпочел бы утонуть, нежели выплыть и быть встреченным насмешками.

Мэдди прервала подборку букета и взглянула на белую розу перед собой. Давно уже при мысли о Чарлзе Данфри она не испытывала нервную дрожь или желание что-то разбить. Отлично. Как жених он был достаточно красив, но ему были чужды такие качества, как доверие и преданность. Поэтому она полагала, что любой другой человек его статуса окажется точно таким же. Может, она ошиблась?

– Мэдди!

Она подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Через сад к ней направлялся предмет ее мыслей, без куртки, в рубашке с засученными рукавами. Он выглядел как статуя героя из греческого мифа.

– Да, милорд?

– Чертовски жаркое утро, – сказал Куин, останавливаясь перед ней. – Я только что вернулся из Хартгроува. Последнюю партию досок доставят, наверное, уже сегодня днем. – Он подошел ближе и вынул из плетеной корзинки, которую она держала на руке, одну из роз. – Само совершенство, – пробормотал он, касаясь пальцем изящных концов белых лепестков.

Мэдди сглотнула и продолжила выбирать цветы для букета.

– Прекрасная новость. Вы закончите все к концу недели. – Но, к собственному удивлению, это ее совсем не обрадовало.

Куин засмеялся.

– Теперь, когда перемирие заключено, вы хотите только одного – чтобы я поскорее уехал.

Мэдди встретилась взглядом с маркизом, надеясь, что выглядит более строгой, чем ощущала себя. Но каким бы остроумным и красивым он ни был, она согласилась на это перемирие только потому, что сказанное им было не лишено смысла. Не потому, что он убедил ее сдаться. Достаточно будет одного намека, что Куин намеревается действовать как… человек, уважающий только свои желания, и она возобновит свои атаки.

– Раньше я хотела, чтобы вы поскорее уехали. – Девушка срезала еще один бутон.

– И вы не очень-то скрывали это. – На мгновение он замер, затем коснулся нагретыми солнцем лепестками цветка ее щеки.

Ей стало не по себе, и она перешла к другому кусту, чьи темно-красные бутоны раскачивались на слабом ветерке.

– Вы сообщили новость мистеру Бэнкрофту?

Он следовал за ней.

– Нет еще.

– Вам следует сказать ему об этом. Его это волнует.

Роза, а затем его пальцы коснулись ее шеи сзади.

– Я скажу.

Мэдди вздрогнула.

– Немедленно прекратите.

– Почему такая очаровательная и умная женщина, как вы, до сих пор не замужем?

Мэдди на мгновение закрыла глаза и попыталась успокоить дыхание.

– Это был мой выбор, – солгала она.

– Знаете, – продолжил маркиз тем же спокойным голосом, – я думаю, что на самом деле вы никогда не испытывали ко мне неприязни. – Его пальцы спустились по руке Мэдди к запястью, и он медленно повернул ее лицом к себе.

– Нет, испытывала.

Нефритовые глаза не отрывались от ее лица.

– Думаю, вам очень хотелось этого, – снизошел он, и только его тихий шепот отделял его рот от ее.

Куин был прав. Он был прав, а то, что происходило, было ошибкой – Мэдди наклонилась к нему и закрыла глаза. Когда его губы нежно коснулись ее, маркиз ощутил вкус чая и меда, и теплого весеннего утра, и всего, что когда-либо заставляло ее улыбаться.

Беспомощно отвечая ему, Мэдди обвила руками его шею и прижалась к нему. Куин тихо застонал, крепче целуя ее в губы, и она задрожала в ответ. Ее так давно не целовали, а в последний раз…

– Куинлан!

Раскаленное добела чувство стыда пронзило ее при звуке сердитого окрика мистера Бэнкрофта. С трудом дыша, Мэдди оторвалась от маркиза и, не глядя ни на него, ни на своего хозяина, бросилась за угол дома.

– О Боже, о Боже, – повторяла она, задыхаясь, закрыв лицо руками и плача. Распахнув дверь на лестницу для слуг, Мэдди устремилась в свою спальню.

Она опять сделала это. Даже хуже, потому что на этот раз она хорошо знала, каковы были намерения Куина. И все же позволила ему поцеловать себя. Она даже поощряла его. Все в лондонском свете были правы. Она глупая, фривольная и распущенная.