РАМ-РАМ - Костин Сергей - Страница 49

Понимая, что наша Tata попытается объехать его сходу, трейлер поехал резко вправо, загораживая всю дорогу. В тот момент мне показалось, что вырваться нам не удастся.

Нас спасла колонна паломников, двигавшаяся навстречу. Она состояла из стареньких автобусов, грузовичков и даже нескольких тракторов с прицепами, набитыми людьми. Во главе колонны пыхтел на подъеме автобус с громкоговорителем на крыше, из которого неслось довольно стройное пение: «Рам, Рам, Сита, Рам! Сита, Сита, Сита, Рам!»

Первый грузовик был вынужден вернуться на свою полосу. А Барат Сыркар прошмыгнул перед первым автобусом паломников на правую обочину и, пользуясь колонной как ширмой, быстро поехал вперед, подпрыгивая на кочках и пытаясь объезжать самые глубокие ямы. За Tata, как дымовая завеса потянулась рваная пелена пыли, в днище застучали десятки камешков.

Во второй фуре шофер был отчаяннее. Он зажал ладонью гудок и отважно несся по правой стороне дороги. Из-за первого трейлера он не мог видеть, что встречная полоса была занята колонной паломников. Ехавший навстречу автобус панически засигналил, потом, избегая лобового столкновения, съехал в кювет. Оглянувшись, я видел, как с его крыши прыгали кто куда сидевшие там пассажиры.

Мы уже вернулись на свою полосу, но наше положение не стало лучше. Столкнув с дороги автобус, второй трейлер, сделавшийся первым, в считанные секунды поравнялся с нами. Я сидел слева от Барат Сыркара, и не мог видеть лица водителя. Да и Tata была слишком низкой — на уровне нашего стекла лишь бешено вращалось колесо под помятым крылом. Я взглянул на спидометр: стрелка стояла на максимуме, на ста тридцати.

Лицо Барат Сыркара, застывшее напряженной маской в течение всей погони, вдруг расправилось. Он выключил скорость, и под уклон наша машина вырвалась вперед.

Я понял, почему он обрадовался — навстречу нам ползла фура с прицепом.

Лобовое столкновение двух грузовиков означало верную смерть для всех, кто сидел в кабинах. Свобода маневра у трейлера, ползущего нам навстречу по крутому подъему, была близка к нулю. Спасти положение мог только наш преследователь.

Поскольку Барат Сыркар теперь вырвался вперед, грузовик попытался встроиться за нашей машиной. Он не постеснялся бы ударить ее сзади, если бы ему не хватило места, но этого не случилось. Дорога пошла вправо, и если Барат Сыркару удалось удержать свою машину, инерция трейлера оказалась слишком большой. Грузовик вылетел с дорожного полотна и врезался в заросли. Я обернулся — он, круша невысокие деревья, зарывался в джунгли.

Впервые за время погони мы переглянулись с Барат Сыркаром. Он казался невозмутим, только губы его сложились в жесткую складку.

— Это сикхи? — спросил я.

Барат Сыркар кивнул:

— К тому же обкурившиеся!

— Я запомнила их номера, — подала сзади голос Маша.

Я обернулся к ней.

— Ты как?

— Нормально.

— А вот и те ребята! — зло процедил наш водитель.

Я посмотрел в заднее стекло. Первый трейлер, с пейзажами планеты Земля, быстро сокращал дистанцию между нами.

— Что же он не остановился помочь своим товарищам? — вслух подумал я.

— У таких, как они, нет товарищей, — сказал наш водитель.

Впереди показался мост — лес заканчивался. За ним шла равнина с клочками полей. Дальше все могло происходить только на глазах у десятков людей. И что, это остановит тех отморозков?

Похоже, у Барат Сыркара были такие же сомнения. Он резко затормозил и левыми колесами съехал на обочину, поднимая облако пыли. Однако сквозь рваную красноватую пелену я видел, как неумолимо приближалась разрисованная отражающей краской кабина грузовика.

Она почти поравнялась с нами, когда изображение в заднем стекле скакнуло и сменилось на синеву неба. Я повернулся вперед: наша Tata быстро скатывалась по крутой дорожке к реке.

Это были всего лишь две глубокие колеи в глине, между которыми пытался удержать машину Барат Сыркар. Для грузовика съехать на них на большой скорости было бы так же самоубийственно, как броситься с моста. Я вытянул голову, но мне видна была лишь бетонная опора на нашем берегу.

— Он пронесся дальше, — успокоила меня Маша.

Мы съехали к реке, и я увидел, как на том берегу взвился вверх столб пыли на обочине. Наши преследователи останавливались.

Колея пошла влево в паре метров от воды. Река была совсем мелкой, едва ли взрослому по колено. В мутной, цвета глины, воде плескались голые ребятишки. Чуть дальше, присев на корточки, средних лет индиец в набедренной повязке стирал майку. Он разложил ее на плоском камне и не спеша водил по ней куском мыла. Он даже не поднял на нас голову.

Идиллическая картина! Только мы видели, как по мосту уже бежали в нашу сторону двое мужчин с тюрбанами на голове.

К счастью, Барат Сыркар времени не терял. Он яростно крутил рулем, стараясь помешать машине свалиться в глубокую колею. Колеса буксовали во влажной глине, разбрасывая вокруг комья красноватой грязи. Последний занос, и наша машина бойко выехала на твердую почву — дорога уходила под деревья, в сторону от реки.

— Чего они от нас хотят? — спросил я нашего водителя.

— Откуда мне знать? Может, вы мне скажете?

Он был по-настоящему зол — не на нас, на тех сикхов. Даже последователи Ханумана не лишены простых человеческих чувств.

3

Мы ехали так около часа. Вначале я уточнил у нашего водителя, знает ли он, куда мы едем и есть ли у него карта. Оба ответа были отрицательными, но желания вернуться на трассу никто не выразил. Теперь, когда наш проселок захватывал край леса, дорога была сухой и вполне проезжей. Тропические акации, из которых состояли джунгли, сменились раскидистыми баньянами и пипалами, в кронах которых перекрикивались невидимые птицы.

И тут зазвонил мой израильский мобильный. Это была Деби.

— Я все утро мучаюсь: ты сбежал или тебя похитили? — сказала она, опустив приветствия и прочую цивилизованную чушь.

— И то, и другое предположение очень близко к правде, — честно ответил я.

— Ах ты, старый сукин сын! — начала она, но я перебил ее.

— Слушай!

Я умышленно не назвал Деби по имени, но продолжать разговор, который понимали и Маша, и Барат Сыркар, было непросто.

— Нам выйти? — невинным голосом спросила по-русски Маша.

Я игнорировал ее выпад и продолжил по-английски:

— Слушай, мы уже отъехали черт знает куда, и связь очень плохая. Я тебя практически не слышу, только угадываю. Давай я тебе перезвоню, как только мы доедем? Хорошо?

— Она рядом? — спросила Деби. — Понимаю. Но ты обещаешь мне перезвонить, как только сможешь?

— Обещаю.

— Еще сегодня!

— Хорошо, хорошо!

— Если ты этого не сделаешь…

— Алло! Ты пропадаешь! — соврал я.

И нажал отбой.

Почему мне было неловко перед Машей? Она мне не жена, к тому же сразу совершенно недвусмысленно заявила мне, что как мужчина я для нее не существую. Противоречило ли это этике наших профессиональных отношений? Тоже нет. Старшим на этой операции был я, и я мог делать все, что считал нужным — с удовольствием для себя или нет. Знаю, знаю, с удовольствием! Настолько, что ночью даже забыл спросить Деби, какое же у нее было ко мне интригующее предложение. Однако само появление этой подозрительно предприимчивой молодой особы было неслучайно, и с любой точки зрения моя попытка выяснить ее роль была разумна. Но почему я должен был оправдываться, хотя бы и перед самим собой? Незаметно для себя я задремал. Все-таки ночь была короткой и бурной — не знаю, что именно истощило запас моих сил.

Я проснулся от странного видения. Мне привиделось, что я еду по этому лесу в нашей машине, а спереди на нас вылетел большой прозрачный шар. В нем в позе эмбриона сидел индиец с седой курчавой шевелюрой и седой бородой, очень смуглый, с жирным красным пятном в середине высокого лба мыслителя. Весь облик его был возвышенным и отстраненным, как у знаменитого гуру Шри Юктешвара. Фотография этого святого была в «Автобиографии йога», которую я купил, чтобы читать в Индии и так ни разу и не открыл.