РАМ-РАМ - Костин Сергей - Страница 19

Второй вопрос — сколько дней он там находился? Среди выброшенных Ляховым бумаг была визитная карточка отеля «Чанакайя», поэтому, возможно, он останавливался именно там. Еще в Агре Ромка снял в банкомате с карточки 30 тысяч рупий. Наконец, из Агры же была карточка резчика по камню, специалиста по инкрустированному мрамору, владеющего магазином под названием «Мраморный коттедж». Однако тоже непонятно, в какой день Ромка туда заходил, если заходил!

Дальше вообще начинается большая черная дыра. Мы не знаем, где Ляхов путешествовал целых три дня, вплоть до 3 ноября, это среда. На эту дату у нас имелись скрепленные вместе два маленьких желтых билетика из плотной бумаги размером с длинную почтовую марку. На них крошечными буквами написано по-английски и на хинди, что они служат для осмотра храмов в Кхаджурахо. Место это, хотя мало кто помнит это название, известно во всем мире: это городок, где находится несколько десятков храмов, украшенных множеством эротических скульптур.

Кстати, с этими билетами мы с Машей и провозились дольше всего. Однако прочесть мелкий текст нам так и не удалось — хотя, может, и не нужно было. Билетов, повторяю, снова было два, и они даже не были оторваны друг от друга. Так что вряд ли Ромка купил их для себя в разные дни или в разные группы храмов.

Еще из Кхаджурахо была рекламная листовка отеля «Гринвуд Кхаджурахо» с указанием основных достопримечательностей в окрестностях городка, расстояния до них в километрах, цен на номера (одиночный стоил 38 долларов, то есть немыслимых денег по сравнению с нашим теперешним) и температурой в зимнее и летнее время. Последние сведения были мало пригодны, так как минимальная температура зимой оценивалась в 4 градуса Цельсия, а максимальная — в 31.

Сколько дней Ромка и его таинственный спутник или спутница пробыли среди самой масштабной скульптурной оргии всех времен и народов, тоже неизвестно. После 3 ноября следы Ляхова теряются. Можно, правда, предположить, что он заезжал в Бенарес, откуда была листовка гостиницы «Прадип» с ценами на номера и другими полезными сведениями. Но он мог взять ее где угодно: в Индии вам часто предлагают остановиться в другом городе в отеле той же сети или просто принадлежащем родственникам.

9 ноября, вторник. Ляхов снова объявляется в Дели. Вот чек от 9 ноября на шелковые шарфы из магазина на Коннот Плейс, где мы совсем недавно пили с Машей чай. И квитанция из банкомата от того же числа на 30 тысяч рупий. Ромка явно готовился к отъезду и покупал подарки. Вполне вероятно, это был последний день его жизни, так как на следующий его уже найдут мертвым.

Как бы то ни было — как бы вся эта ситуация ни была грустна, — маршрут перемещений Ромки частично был понятен: Дели — Джайпур — Кеоладео — Агра — Кхаджурахо — Бенарес под вопросом — и снова Дели. При этом непонятно, где он был с 1-го по 3-е и с 4-го по 8-е ноября. Однако для начала это было совсем неплохо.

Одна вещь не давала мне покоя. Настолько, что я даже поделился ей с Машей.

— Мне, знаешь, что странно. Я Ромку хорошо знаю. Он не мог просто вот так бросить в мусорную корзину столько свидетельств своих перемещений. Тем более квитанции со своим именем. Он бы все это уничтожил. Сжег бы или порвал на мелкие кусочки и бросал по одному каждые сто метров, предпочтительно в свежую коровью лепешку. А с другой стороны, вот они, эти квитанции…

— Может, совсем просто? Не успел? — предположила Маша. — Вытряхивал их изо всех карманов, а тут как раз позвонили?

Эта-то мысль и мне в голову приходила.

— А еще соображения?

Моя напарница сжала губы и смешно закрутила глазами в разные стороны.

— Нет, ума не приложу.

На самом деле, мы оба прикладывали — и очень интенсивно. Но безуспешно. Хотя так бывает. Весь этот «мусор» могли найти не в корзине, а просто на столе. Ляхов освобождал карманы, когда в дверь постучали. Он пошел открыть и к столу больше не возвратился. А его убийцам важен был только он сам. Почему бы и нет?

— В любом случае, нам не могли эти бумажки подбросить, — заключила свои рассуждения Маша.

Вот это точно! Нами вряд ли кто-то пытался манипулировать — а в нашей работе хуже этого ощущения нет ничего.

6

Жизнь продолжалась внизу — сидя в номере, продвинуться в нашем расследовании мы не могли. Мы приняли комнатной температуры душ. Маша заходила в нашу ванную каморку в резиновых тапочках на перепонке, видимо, чтобы не подхватить грибок. Я, действуя по принципу «грязь к грязи не пристанет», был выше смешных предосторожностей белых людей. Процедура — с соблюдением гигиенических норм или без — заняла минут двадцать. Когда мы спустились в холл, на часах было около четырех.

Ха! В холле закусывала моя троица из самолета. Фима, как того и требовала его комплекция, знакомился с индийской кухней основательно: слева от него была стопка из трех пустых одноразовых тарелочек, а над четвертой он как раз работал. Саша же только поковырял вилкой в тарелке с картошкой в остром соусе и теперь уныло смотрел на друга. Вид у обоих был довольно помятый. Деби же выглядела, как если бы только что умылась утренней росой; она дружески улыбнулась мне и махнула рукой. Я подошел:

— Доброе утро!

Напомню, было около четырех пополудни.

— Откуда вы знаете? — довольно мрачно отозвался Саша. Он имел в виду, откуда я знаю, что у них было утро.

— Не важно, когда начать день, важно как, — обрисовал свою позицию Фима.

— Я вижу, вы сразу нашли, что искали! — сказал я. Без тени неодобрения, скорее, радуясь за них. И добавил по-английски для Деби. — Эта парочка выглядит так, как будто вылезла из ночлежки, а вы — будто ночевали во дворце.

Парни, хотя и поняли, не обиделись, а Деби засмеялась.

— Вовсе нет! Как ни странно, мы все ночевали в одном номере.

Я помнил, что сегодня ночью они получили на всех один ключ. Но ведь Деби могла ночевать и у своих подруг! Хотя, конечно, было бы наивно предполагать, что в этом караван-сарае парни и девушки селятся раздельно. Скорее, как раз, наоборот! Но жить в таком раскладе? В самолете мне казалось, что парни соревнуются за сердце общей избранницы. А получается что, брак втроем? Хотя и про нас с Машей можно было сказать, что мы спали в одной постели.

На замечание Деби Фима засмеялся, Саша нахмурился, и я решил никак не реагировать. А Маша вообще уже сидела с раскрытым путеводителем за соседним столиком и сейчас заказывала масала-ти — крепкий чай, заваренный с разными специями на молоке.

— Не хотите сыграть в бильярд? — мрачно спросил меня Саша.

— На бильярде, — поправил его Фима.

— Кто это сказал?

— Все! Все так говорят по-русски.

— У меня русский родной!

— У меня тоже.

— Я имею в виду, я его в России учил, — сказал Саша, как если бы этот аргумент должен был сразить противника.

— Он от этого не стал ни лучше, ни богаче, — парировал Фима. Он, напомню, говорил совершенно свободно, но со странными интонациями.

— Все равно! Ты и в России-то никогда не был. Вы вот, Юра, как говорите?

— Я говорю «погонять шары», — примирительно сказал я. Парни явно были не в восторге друг от друга. — Ну, давай сразимся!

Не могу сказать, что мне действительно хотелось поиграть на бильярде — я-то именно так говорю. Однако я часто цепляюсь за предлоги, которые подбрасывает мне жизнь, особенно, когда не знаю, как взяться за дело. К тому же, это была неплохая возможность задержаться в холле.

Но почему Саша предложил сыграть партию не Фиме, не Деби, а мне? Что-то там у них произошло прошлой ночью.

Я подошел к столику Маши, доверил ее попечению свою брезентовую сумку с набором выживания, и, наклонившись к ее уху, спросил:

— Ты помнишь про оч-ху?

Я ей рассказывал про странное слово, переданное мне Линой. Еще до ссоры в самолете, когда мы сидели на остановке в Тель-Авиве.

Маша посмотрела на меня с видом человека, который всегда готов делать свою работу, хотя и не понимает, почему я не займусь этим сам. Опять на нее накатило! То она вместе со мной, плечо к плечу, то снова меня ненавидит.