Мы живём на границе - Верещагин Олег Николаевич - Страница 26

– По-моему, все хранится в образцовом порядке, – нетерпеливо заявил "морж". – Куда лучше, чем оружие в райотделах милиции… и дежурные намного трезвей. Что тут еще смотреть… КОЛЛЕГИ? – он нехорошо выделил это слово.

– Да-да, – поддержала вторая женщина, – давайте лучше посмотрим, как тут налажены связи с молодежью из соседних регионов.

– Прошу,- Глеб подождал, пока они выйдут, аккуратно закрыл двери и повел всех по коридору, поясняя на ходу. – Мы поддерживаем связи с почти полусотней организаций, подобных нашей, по всей России…

– А с подростками Чечни? – поинтересовалась "первая леди". Глеб остановился, с искренним недоумением глядя в глаза этой женщине. Неизвестно, куда дальше покатились бы события после вопроса, о том, как дружат кубанские казачата с теми, чьи старшие братья выжили из Надтеречной Чечни четверть миллиона русских – к счастью, в коридоре появился окровавленный и оборванный Сергей, шедший, сунув руки в карманы. – Господи, что с мальчиком?! – переключилась женщина. – Это ритуал?! Признавайся, это ритуал приема??

– Как репетиция окончилась? – невозмутимо спросил Глеб…

 Нежданная комиссия кружила голову Глебу аж до полуночи. 75% ее членов задавали глупейшие и неожиданные вопросы (вроде вопроса о подростках Чечни), 25% демонстрировали недовольство коллегами и то и дело предлагали "закончить эту ерунду и пойти выспаться!" Глеб продемонстрировал им все, что она пожелали, а перед уходом комиссии тихонько спросил "моржа":

– Вы простите… но что все-таки случилось?

– Да то, – отозвался он, – что вас обвиняют в привитии детям и подросткам нетерпимости, тоталитаризма и комплексов военщины. Я понятно говорю?

– Вполне, – ошарашенно моргнул Глеб. – Подождите, но как же?.. Говорят же о том, что надо поднимать патриотизм…

– Мальчик, – "морж" печально поглядел на Глеба и улыбнулся из-под усов, – ты честный и наивный. Патриотизм бывает разный. Бывает патриотизм НАШИх с бутылкой пива и веселыми тусовками на тему "как управлять Российской Федерацией?" А бывает ваш – с шашками, автоматами и знанием, как надо служить России.

И он ушел к машине, ожидавшей за оградой.

Глеб обратил внимание, что Сергей – переодевшийся, конечно – сидит в темноте сбоку от двери, на березовом чурбаке. Тогда он молча подошел и, сев рядом просто на землю, закурил.

– Бросал бы ты это, – заметил Сергей, откидываясь затылком к стене.

– Да ладно, еще и не начинал толком… В спектакле решил играть?

– Решил… Я, по-моему, играл уже когда-то… – Сергей поморщился и постучал себя по голове. Глеб искоса посмотрел на него, затянулся, сказал:

– Да ты вообще много что делал… По-английски выучился говорить, пятиборьем занимался, боксом, с оружием умеешь управляться, вон, в спектакле играл – и за скотиной ходишь, и по дому, и готовить умеешь хорошо… На все руки.

– От скуки, – добавил Сергей и потянулся. Глеб поинтересовался:

– Домой пойдешь?

– Да нет, посижу тут. Ночь хорошая.

С этим трудно было спорить. Теплая, тихая, звездная ночь окончательно вступила в свои права над Святоиконниковской. Звезды казались крупными и яркими, как драгоценные камни, вшитые в черный плащ.

– Вон Кассиопея, – сказал Глеб.

– Похожа на "дабл ю" английскую, я знаю, – кивнул Сергей. – А во-он там Вега, она же Альфа Лиры. Самая яркая звезда нашего полушария.

– Где?

– Вон… Глебыч, тебе Любка нравится?

– Угу, – перестав разглядывать звёзды, Глеб запустил окурок в канаву. Глядя ему вслед, спросил: – А тебе?

– Нет… В смысле, мне она нравится, но просто – нравится, а не так, что нравится. Понял?

– Приблизительно… Но, по-моему, ты ей нравишься.

– Вот и по-моему тоже… Я это к тому, чтоб у нас конфликт не возник. Чтоб ты имел в виду – я ее не поощряю. Честное слово.

Глеб промолчал. Внутри, за не по правилам открытой дверью, звякнула гитара, кто-то из казачат прорезался:

Примерно так.

– Здорово, – Глеб во все глаза глядел на друга. – Ты поешь, как этот… который пел за капитана…

– Макарский, – выдал Сергей и потер лоб. – Вот, и это помню… у меня был диск, точно, на русском и французском…

– Э, – окликнули изнутри, – спой еще.

– Подыграй,- попросил Сергей и, когда раздались аккорды, начал сначала:

– Свет

озарил мою больную душу…

…Глеб покачался на турнике и сел верхом рядом с Сергеем. Сказал:

– А наши сейчас на поле, наверное, тоже не спят. Готовят планер… Обещали с утра над школой пролететь.

– Что мне делать, если мои не найдутся? – Сергей крутнулся на перекладине, встал на нее, раскинув руки.

– Найдутся, – уверенно возразил Глеб. – Ну а если что… будешь у нас жить. Мои все оформят…

– Лишний рот? – усмехнулся Сергей, ловко садясь снова. Глеб пожал плечами:

– Дурак… Я бы, если бы у меня власть была, вот что сделал: всех, кто богатый, обязал бы содержать определенное количество сирот. Не усыновлять, это без желания нельзя, а именно содержать, каждый месяц покупать одежду, продукты, игрушки, за школьные разные вещи платить. И запретил бы усыновлять за рубеж. Не потому, что там издеваются или что – у нас еще хуже бывает. Просто у нас мало детей, мы каждым дорожить должны. Это китайцы да бразильцы могут себе позволить детьми торговать, а у нас такого быть не должно.

– Разве у вас в семьях мало детей? – удивился Сергей. Глеб задумался:

– Ну… у нас нет, а в России хорошо если по одному на семью… Самолет летит.

– Пассажирский, – Сергей проводил взглядом огоньки, плывущие в небе. – Летят сейчас там люди и ничего про нас не знают. Не думают даже… Ты на самолетах летал?

– Не-а, – отозвался Глеб. – На вертушках летал не раз, а на самолетах – нет. А ты?

– Не помню… – вздохнул Сергей.

– Здорово, наверное…

– Не знаю, – покачал головой Сергей. – По-моему, неинтересно. Сидишь в кресле и все… Вот раньше, когда самолеты были такие… из фанеры – тогда да. Я читал, что наш ас Казаков, который не в Великую Отечественную, а в Первую мировую… вот он сначала с собой брал гирю на цепочке. Заходил на немца и опускал гирю ему в винт…

– А, это я читал! – засмеялся Глеб. – И еще они сковородки на сиденье подкладывали, от пуль!

– Да, ну вот… Вот тогда все было по-настоящему. Вот ты сидишь, вот самолет, вот воздух. Все от тебя зависит, от твоего умения и от смелости. И вообще, – Сергей вздохнул, – тогда люди, мне кажется, честней были. Сейчас вот хоть на войне: выстрелил, убил, метров за двести. Или вообще с воздуха, как в стрелялке. А тогда – глаза в глаза…

– Не, тогда тоже стреляли… – возразил Глеб, но Сергей сказал:

– Да я про еще раньше… У кого рука сильней и душа крепче, тот и победил. И благородство было, и отвага настоящая…

– Есть такие гады, – поглотал Глеб головой упрямо,- с которыми благородно нельзя.

– Есть, – согласился Сергей.

Они помолчали, глядя, как небо на востоке начинает светлеть – оттуда шло утро. Сергей, чуть покачиваясь на перекладине, спросил:

– А ваша церковь – она в честь кого вообще названа?

– Да в честь Евгения Родионова, – не удивился Глеб. – Это солдат, он в Первую Чеченскую воевал… Про него даже на Балканах слышали, мой… в общем, наши там воевали за сербов и говорят, что те его называют Женя Русский. Его чеченцы в плен взяли и заставляли крест снять. Били, голодом морили, пытали почти месяц. Могли сами сорвать, но хотели, чтобы он снял, чтоб от Господа отрекся. А он – ни в какую… Тогда она ему голову бензопилой… – показал Глеб. – И на видео сняли… Когда про все это узнали, то церковь его канонизировала… А те, кто его казнил – одного гранатой разорвало, второго свои же кончили, третий от гангрены подох… Отец Николай, ну, наш батюшка, на уроке Закона Божьего про него стихи читал, я не знаю, сам сочинил, или как… – Глеб перевел дыхание и прочел на память, без особого выражения, неумело, но с душой…