Параллельный мальчик (сборник) - Житинский Александр Николаевич - Страница 82

«Шейх» лопату бросил в сердцах и удалился в сопровождении свиты. Сломал я ему кайф. А у меня удача удесятерила силы, я стал мыть в десять раз быстрее, пока не устал.

Тут Настя вернулась из леса, на голове веночек из лесных цветов.

– Настасья! Колдунья! – закричал я. – Есть золото!

– Ух ты! Значит, не обманули! – говорит она.

– Кто не обманул?!

– Лесные духи.

– Ерунда. Просто я везучий. Пошли мамку обрадуем.

И в тот вечер мы настроили планов по самое не хочу. Я, конечно, ни в какое колдовство не верю, просто нашли золотую жилу. Вот она самая и есть. И надо ее разрабатывать.

На следующее утро я сразу туда, но Настасья говорит:

– Папа, пошли по течению, метров шестьдесят. Отмеряй.

– Почему это? – не понял я. – Вот она, наша золотая жила!

– Сегодня там будет жила. Я наколдовала.

Ладно, пошли туда. Типа попробовать.

Не успели начать, как вокруг нас какие-то люди появились. Во-первых, журналисты с финского телевидения. Просят показать самородки и рассказать, как мы их нашли. Во-вторых, два финских полицейских при оружии. Это чтобы, значит, нас охранять с золотом. Ну и стали прибывать братья-золотоискатели, услышав про наш Клондайк по телевизору. Оккупировали наше старое место, стали там орудовать. Но чего-то никаких слитков не находят.

А мы с Настасьей, видя такое внимание публики, стали выдавать на-гора по-стахановски. Сначала она один самородок маленький, с виноградину, потом я два, тоже небольших, а потом, уже к обеду, Настасья грохнула на лоток золотую грушу весом в полкило.

Чем сразу побила местный рекорд.

Ажиотаж страшный!

Конкуренты-золотоискатели норовят поближе к нашей жиле копать. Полицейские их отгоняют, как мух. Журналисты с камерами бегают. Жаль, «шейх» этого не видел, он на промысел решил не выходить, пока наше безобразие не кончится.

На Йокки было жалко смотреть. Лопарь понял, что сидел на золоте, а золота не нашел. Думал, что все уже выбрали, ан нет – осталось еще до черта.

Вечером поникший Йокки приехал к нам на старом джипе в сопровождении полицейских.

– Натто стать солотто, – печально промолвил он.

– Кому сдать? Зачем?

– Пот охранну.

И мы с ним поехали в контору поселка, где Йокки выделил мне сейф под слитки. Туда я сгрузил добытые самородки общим количеством девять штук и весом в полтора килограмма. То есть тысяч на пятнадцать долларов, не меньше. Ключи Йокки отдал мне и сказал, что сейф будут охранять горячие финские парни в форме.

Неожиданное обогащение растревожило меня. Вечером я пошел в сауну с Ларисой, выпил пива и заснул на своей кровати, предварительно зайдя в комнату к Настасье и пожелав ей спокойной ночи. Дочь читала «Саамские сказки», которые захватила с собою в дорогу из Питера.

– Интересно? – спросил я.

– Ой, очень!

– Не понимаю. В сказках врут, – сказал я.

– А вот и нет, – обиделась Настасья.

Ночью я вдруг проснулся, будто кто меня толкнул. Я вышел из спальни, открыл холодильник и выпил пива. Потом подошел к окну и взглянул на природу.

Белая ночь бывает в Питере. В Лапландии я назвал бы это «ночным днем». Солнце стояло низко над горизонтом, было светло, как днем, но в воздухе была разлита нега и покой, как ночью. Поэтому все казалось призрачным, ненастоящим.

И самыми призрачными и ненастоящими казались три фигурки, сидящие на лужайке перед нашим домом, под тентом типа «грибок», за столиком. Они играли в карты и тихо хихикали.

Это были Настасья и два маленьких голых человечка, ростом не выше табуретки, что можно было определить по тому, что головы их едва высовывались из-за стола.

Я протер глаза. Видение не исчезло. Человечки были по виду взрослые, но совсем лилипуты. У них были смешные физиономии, как в мультиках, тонкие ручки и ножки. Глаза, как пуговки, и кудрявые волосы – у одного светлые, а у другого темные.

Кто такие? Что им здесь надо? Почему Настя с ними играет ночью?

Такие вопросы пронеслись в голове, я рывком распахнул дверь на веранду и появился перед ними в одних трусах.

Человечки застыли на мгновение, потом побросали карты, разом спрыгнули со стульев и бросились наутек по лужайке.

– Стойте! – закричала им Настасья. – Это папа. Он нестрашный. Он вас не обидит.

Приятно было слышать, что я нестрашный. Хотя думаю, что в ту минуту я был страшен.

Человечки замерли, потом несмело двинулись назад. Я затруднился бы сказать – кто из них мальчик, а кто девочка, потому что никаких признаков мальчика и девочки у них не было, как у пластмассовых кукол.

– Папа, познакомься. Это Чуха и Чаха, мои друзья, – сказала Настасья.

Человечки с достоинством поклонились.

– А… кто они? – выговорил я.

– Они чхакли. Местные гномы, – сказала Настя.

– А-а… гномы… – пробормотал я, стараясь ущипнуть себя за запястье.

– Ну да. Они живут под землей.

Гномы согласно закивали своими головками.

Я спустился с веранды и пожал гномам лапки. Они были тоненькие и теплые. Вообще, эти чхакли были вполне симпатичны, но их нереальность все же сильно смущала.

– Вы на каком языке говорите? – спросил я.

– На всех. Мы же сказочные, – ответил светловолосый Чаха.

Голосок у него был неожиданно довольно густой. То есть примерно голос мальчика лет десяти.

– Что ж, садитесь, говорить будем, – пригласил я их за стол и уселся сам.

И вот что выяснилось в этот ночной день, в эту сказочную лапландскую ночь.

Настасья познакомилась с чхаклями случайно. То есть она сначала прочла о них в «Саамских сказках», а потом нашла в лесу пещерку. Заглянула туда и увидела маленькое стойбище чхаклей – с чумами и оленями. Олени тоже были миниатюрные, не больше кошки.

Как ей удалось с ними договориться, неизвестно. Наверное, с помощью чипсов «Эстрелла». Чхакли обожают чипсы, готовы за чипсы душу продать. И Настасья договорилась с ними о поставках золота за чипсы. Чхакли золото не считают за товар, оно им не нужно, но знают, что у людей оно ценится.

Короче, чхакли стали закапывать свое золото (а его у них немеряно) в прибрежный песок, а мы потом откапывали.

В этом и было Настасьино «колдовство».

Порцию золота назавтра Чуха с Чахой уже заготовили, а теперь играли в карты на те же чипсы. Между прочим, смышленые гномы. В «подкидного» вполне секут.

Выиграли они у нас две небольшие пачки чипсов «барбекю» и ушли довольные. А мы с Настей отправились досыпать.

Но как тут уснуть?

Я до утра переводил чипсы в золото и получалось, что мы можем увезти из Лапландии не то, что «мерседес», а двухэтажный кирпичный дом со всей мебелью и участком, кучу техники и тряпок.

Но не тут-то было.

Я не учел некоторых свойств этого страшного металла, который называется «золото». Это вам не чипсы.

На следующее утро Настя указала новый участок, и мы сходу отмыли там три крупных самородка. Чуха с Чахой постарались.

Журналисты и полицейские от нас не отходили. Причем их все прибавлялось. Появились и какие-то странные люди в штатском, которые наблюдали за нами молча.

Йокки куда-то делся, вместо него появился толстый молчаливый финн Пекки. Как потом выяснилось, Йокки увезли в Хельсинки давать показания, а Пекки был следователем по особо важным делам.

Финны не хотели расставаться с золотишком на несколько десятков тысяч долларов. Понять их можно.

Вообще, золото делает людей злыми и дурными.

Это я на всякий случай.

К вечеру наш золотой запас достиг трех килограммов, и было ясно, что мы на этом не остановимся.

Пекки пригласил меня в бар, заказал пива и начал разговор.

– Вы понимаете, что этого не может быть? – спросил он меня по-английски.

– Но это же есть. Вы своими глазами видите.

– Дэвида Копперфилда тоже все видят. И тем не менее, это фокусы.

– Вы хотите сказать… – начал я.

– Я ничего не хочу сказать. Но я вынужден конфисковать это золото и отправить его на экспертизу.

– Как? А условия контракта? Там написано, что все добытое золото должно остаться у меня.