Уля Ляпина против Ляли Хлюпиной - Етоев Александр Васильевич - Страница 8

Супердевочка даже вздрогнула, так неожиданен был переход от черепа к ее личности.

– Какую, Вечерина Леонардовна?

– По-твоему, нормальная девочка, претендующая на роль снегурочки, способна протянуть возле дома проволоку, чтобы несчастные пешеходы ломали себе руки и ноги, спотыкаясь о невидимую преграду?

– Вы о ком? – спросила Ульяна с наивной простотой в голосе.

– Ты еще спрашиваешь? – взволнованно сказала заведующая.

Она отложила череп и вынула из учительского стола факс с компроматом на супердевочку.

– Вот доказательство твоего злодейства. Никого здесь не узнаёшь?

Завуч показала на фотографию. На темном фоне выщербленной стены за переполненными мусорными контейнерами виднелось мутная, расплывчатая фигура не то чудовища из фильма «Чужие», не то какого-то урода в скафандре, напоминающего шемякинского Петра. Рядом к небу поднималась труба, на ней темнели поперечные скобы – должно быть, чтобы взбираться к небу было и удобно и безопасно.

– Не ты ли это? – Завуч щелкнула по фотоулике, угодив наманикюренным ногтем в голову существа в скафандре. Звук был гулкий, какой бывает, когда сторож колотит в било, созывая деревенское население на собрание или пожар.

– Нет, не я, – сказала Ульяна, внимательно изучив картинку. – Очень похоже на фоторобот, а со мной никакого сходства.

– Как не ты? Почему никакого сходства? – Теперь заведующая внимательным взглядом изучала фотоизображение. – Ноги, руки, голова – все твое. И даже пальцев на руках столько же. Так что запирательства бесполезны. Вчера вечером на бульваре Парашютистов перед домом номер тринадцать ты совершила хулиганское действие, приведшее к травматической ситуации. Поэтому роль снегурочки я с тебя снимаю, а на ближайшем педсовете намерена поставить вопрос о переводе тебя в отстающий класс.

Голова Ули Ляпиной опустилась, и если бы не звание супердевочки, которые, как известно, не плачут, Ульяна точно разрыдалась бы в три ручья от обиды на такую несправедливость. Но тут ее обиженные глаза заметили на фотографии нечто, заставившее супердевочку вздрогнуть и с надеждой обратиться к заведующей.

– Вечерина Леонардовна, вот же! – Она ткнула в фотографию пальцем. – На фасаде, разве не видите? «Проспект Котельникова, дом четыре, корпус один». А вы сказали, что на бульваре Парашютистов. И дом не тот.

– Я сказала – значит, сказала, – завуч затрясла головой. – И менять свое решение не собираюсь. Может, ты и на проспекте Котельникова учинила такое же безобразие, почем мне знать? С такой, как ты, притворщицы станется.

– Но… – Ульяна собиралась сказать, что никакая она не притворщица, и все, что завучу говорят про нее плохого, это чей-то злой умысел, и…

Сказать она не успела.

– Никаких «но»! – как мечом, отрубила завуч.

В руках у нее опять появился череп.

– Бедный Йорик! – Ульяны для нее больше не существовало. – Я знала его; человек бесконечно остроумный, чудеснейший выдумщик; он тысячу раз носил меня на спине… – Она оторвала свой взгляд от черепа: – Ты еще здесь?

Супердевочка опустила плечи, повернулась и направилась к двери.

Глава 7. Тот же день. Ближе к вечеру

Неутомимый трудяга сантамобиль колесил по улицам Петербурга, пытаясь методом случайного тыка снова выйти на след преступника. Вероятность была мала, но не терять же драгоценное время, пока хозяин его чаевничает.

«Чаевничает» – вовсе не означало, что Санта-Клаус отлынивает от дела. Это было лишь условное выражение, означающее: в голове Санта-Клауса идет сложный дедуктивный процесс.

Не будем читателям объяснять, что это за слово – «дедукция», – о гениальном Шерлоке Холмсе знает всякий образованный человек. Вот и Санта-Клаус, чаевничая, пытался выстроить из мелких деталей возможную картину событий. И вычислить по этой картине, где скрывается таинственный похититель.

Чаевничать ему помогала любимая с детства книжка – трактат «О шестиугольных снежинках», сочинение Иоганна Кеплера. Это старое доброе сочинение усиливало работу мысли, и в трудные минуты всегда он перечитывал пару главок, чтобы дедукция работала продуктивнее.

– Где мы едем? – не прекращая чаевничать, Санта-Клаус поинтересовался у Санчо.

– Проспект Котельникова, – ответил сантамобиль.

Санта-Клаус оторвался от Кеплера и отдернул на стекле занавеску.

– Тормози, – сказал он сантамобилю.

Возбуждающая сознание мысль пришла внезапно, как приходит любовь-злодейка.

«Проспект Котельникова, дом четыре, корпус один, – вспомнил он недавнее сообщение об Ульянином визите к заведующей. – Чем ни шутит мировой разум! Может, там мы натолкнемся на след?»

– Свернем к зданию, вон к тому.

Здание было очень уж специфическое. Приземленное, как мысли прагматика, оно боком выходило на гладь проспекта, а высокая прямая труба с прилепившейся завитушкой дыма словно говорила прохожему: «Здесь творятся дела сугубо земные! Кто с возвышенными запросами, тем туда» – и указывала нужное направление. Окон на непонятном сооружении – во всяком случае, на видимой его части, той, которая смотрела на них, – по какой-то причине не наблюдалось, только грубые металлические нашлепки – не то заплаты, не то веки механического дублера Вия, который глянет и из прохожего душа вон.

– Санчо, – Санта-Клаус кивнул на здание, – по Нетунету на этом месте значится фитнес-центр. Верно, проспект Котельникова, дом четыре, фитнес-центр «Силушка». Но мне это больше напоминает какую-то заштатную мыловарню. Да и запах чисто нечеловеческий. – Санта-Клаус посмотрел на трубу, на белесый завиток дыма, вылезающий из ее верхушки, и поморщился от этого зрелища. – Или здесь, в Петербурге, принято заниматься спортом в таких строениях?

– Эй, милейший, – Санта-Клаус чуть опустил стекло и, показав головой на здание, обратился к подвернувшемуся прохожему, – я ищу фитнес-центр «Силушка». Это он?

– Кочегарка это, – ответил тот, кого Санта назвал «милейшим», и торопливо зашагал дальше.

– Кочерга? Кочерыжка? Повторите, пожалуйста, я не понял, – крикнул ему вслед Санта-Клаус, но прохожего уже проглотила улица.

– «Кочегарка, – ответил сантамобиль, сверившись по словарной базе из Нетунета. – Устаревшее, означает помещение котельной, то есть место, где расположены топки паровых котлов. Прилагательные – кочегарный, кочегарная, кочегарное…»

– Стоп, достаточно, – остановил его Санта-Клаус. – Как стремительно меняется этот город. Вчера фитнес-центр, сегодня котельная, завтра какой-нибудь стоэтажный билдинг с парковочной площадкой для вертолетов на крыше. Действительно, Петербург – город будущего, так, кажется, говорилось в рекламном ролике?

– Думай о настоящем, – напомнил сантамобиль хозяину популярный древнегреческий афоризм, – а будущее придет само.

– Да, конечно, извини, я отвлекся. – Санта-Клаус потрепал бороду. Его уши меняли цвет от брусничного до цвета пареной репы, что говорило о большой амплитуде внутренних колебаний психики их носителя. Наконец цветовая гамма сменилась ровным бодрящим цветом свежеобожженного кирпича. Санта-Клаус поднялся с места. – Стоит эту кочерыжку проверить.

– Кочегарку, – поправил Санчо. – Только я бы сначала понаблюдал снаружи. Чтобы ненароком не вспугнуть похитителя, если он действительно окажется здесь.

– Время, время! – помотал головой хозяин. – Времени катастрофически мало! – И он тоже процитировал кого-то из древних греков: – Надо опережать события, а не тащиться у них в хвосте.

Санта-Клаус взял из стенного шкафа ярко-синий маскировочный плащ, снял с крючка зеленую широкополую шляпу, наскоро побрызгал на бороду из баллончика рыжей краской, переобулся в сапоги с отворотами и надел на глаза очки.

Посмотрев на себя в зеркало, Санта-Клаус остался доволен собственной неприметной внешностью, хитро подмигнул отражению и вышел из машины на улицу.