Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 41

– Успокойся и положись на меня, конунг, сын мой! – сказала она через несколько дней. – У меня получится лучше. Я сделаю так, что никто больше не будет сочинять про тебя позорных стихов, а потом и проклятье твое будет снято.

– Снять… проклятье? – недоверчиво повторил Торвард. – Но ты же говорила, что не можешь…

– Это я раньше не могла. Но теперь все изменилось. Я ворожила этой ночью, и кроме руны Науд на ясене слабо засветилась руна Эваз. Что-то сдвигается в твоей судьбе, лед готовится таять. И растопит его руна Коня. Или, если хочешь, Жеребца, – кюна усмехнулась, намекая на второе, полупрезрительное-полузавистливое прозвище Торварда – Фьялленландский Жеребец. – Это значит, что тебе нужна помощь женщины, и пока ты не найдешь ее, у тебя ничего не получится.

– Ты опять про то же? – Торвард сообразил и резко провел ребром ладони возле горла. – Вот где у меня уже эти невесты! Тошнит уже!

– Теперь все иначе! Одним ударом ты сделаешь сразу два дела или даже три. Ты избавишься от стихов девы-скальда, от проклятия Эрхины, а заодно и женишься.

– Что-то слишком много для одного раза! – Торвард недоверчиво усмехнулся. За последние месяцы он отвык верить в хорошее и ждал только плохого.

– Тебе нужно посвататься к йомфру Вальборг.

– Никогда! – Торвард был почти в ужасе. – Тогда я стану братом Хельги ярла.

– А сейчас ты ему кто? Двоюродный кузнец его кормчего? – поддразнила кюна. – Да он ведь женат на нашей Безумной Эйре и все равно твой брат, так что ничего ты не потеряешь.

– Да, но отец…

– Мстить ему ты все равно не можешь.

– Она за меня не пойдет. Они же меня считают зверем!

– Пойдет, об этом я позабочусь! – Кюна засмеялась. – Однажды дождливым вечером прекрасная йомфру Вальборг постучится к нам в ворота и попросит приюта. При ней не будет родичей, она будет в твоей власти, и ты сам сможешь определять условия. И ты потребуешь, чтобы дева-скальд уехала из Эльвенэса или хотя бы прекратила свои стихи. Ты пошлешь ей виру, и она должна будет ее принять, потому что Хеймир не позволит ей позорить своего зятя. Теперь у них в Эльвенэсе есть заложница от нас, ты понимаешь! А надо, чтобы у нас была заложница от них! Вот это и будет Вальборг!

Торвард подумал, но не смог уловить весь ход рассуждений своей матери.

– Но как все это случится? Каким образом она попадет сюда… дождливым вечером… И одна! Это невероятно!

– Или ты плохо знаешь свою мать? Сомневаешься, что мне под силу невероятное? Напрасно! Не тебе в этом сомневаться – ведь самое невероятное, что тебе встречалось в жизни, это то, что ты сам существуешь на свете! – Кюна усмехнулась, даже тридцать лет спустя чувствуя гордость при мысли о том, что она, дочь квиттингской рабыни, стала женой и матерью конунгов, да еще и конунгов Фьялленланда! – Я уверена, что все будет как надо! Ты был проклят из-за любви. Значит, и очищен от проклятья ты будешь через любовь. Йомфру Вальборг полюбит тебя. Про нее говорят только хорошее, и она во всем достойна тебя. Еще тогда, пять лет назад, когда ты задумал свататься к той красотке с Туаля, я раскидывала руны и узнала, что твоей женой будет девушка знатного рода, умная, красивая, наделенная большой силой духа! И я знала, что это случится не тогда!

– Но почему же ты не сказала мне? – Торвард оживился, но это было злое оживление, оттого что задели больное место. – Зачем ты допустила это, если знала, что я все равно на ней не женюсь? Ты должна была остановить меня!

– Ха! – Кюна даже развеселилась. – Остановить! Тебя не остановила бы даже каменная скала! Ты же мой сын, ты наш сын! Я упряма от рождения, как тролль, а твой отец был упрям, как два тролля! Вот ты и родился с упрямством, которого хватило бы на трех троллей! Ты должен был показать всему свету, кто ты такой, Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей! И ты показал! Весь Морской Путь узнал тебя и твою удачу! Ведь остров Туаль считался непобедимым! Кто победил его? Торвард конунг! А теперь ты победишь и Слэттенланд, победишь, не прикоснувшись к оружию и не ступив ни шагу из дома!

– Это не очень-то почетно будет выглядеть!

– Это как раз тот род побед, которые любят одерживать конунги из Эльвенэса! Разве ты сам не знаешь? И когда такая же победа будет одержана над ними, это уязвит их больше, чем целая река крови!

– Но если это ворожба, то такой любви мне не надо! От навороженной любви, как говорят, еще никому хорошо не бывало! Это то же самое насилие, а я, знаешь ли, к насильственной любви вкуса не имею, уж извини, госпожа моя!

– Я знаю, я все знаю! – Кюна Хёрдис даже с каким-то торжеством погладила своего взрослого сына по черным волосам. – Ничего такого я тебе и не предлагаю. Внушить любовь сможешь только ты сам, а я сделала все, что могла, когда родила тебя. Таким, какой ты есть! Мои чары разожгут в ней только любопытство и желание тебя увидеть. А когда она будет здесь, остальное будет зависеть от тебя.

Торвард снова покачал головой: даже в свою способность нравиться женщинам, в которой он прежде не имел причин сомневаться, теперь он не верил.

– Ничего! – Хёрдис легко угадала его мысль. – Женщины так же жаждут любить, как мужчины жаждут быть ими любимы. Хотя нередко под этой самой любовью он и она понимают совсем разные вещи! Но девушки – такие странные создания! Они способны полюбить даже медведя, если вообразят, что без их любви он несчастен! Знаешь эту сказку?

Торвард молчал. Сказку про медведя-жениха он теперь знал, и хотя в замысел матери он по-прежнему не верил, спорить не имел охоты. Он так устал от всего этого, что ему очень хотелось просто отдаться в руки кого-то, кто знает, что делать. А подчиниться собственной матери все-таки легче, чем ведьме Медного Леса!

А кюна Хёрдис знала, что делать. На другое утро она послала в усадьбу Бьерндален за Оддбрандом Наследство. Этот человек был в Аскефьорде на совершенно особом счету. Соплеменник кюны Хёрдис, он, больше того, происходил из одного дома с ней: его отец когда-то служил в дружине ее деда и воспитывал отца Хёрдис, Фрейвида Огниво. В Аскефьорд Оддбранд попал вместе с йомфру Ингвильдой, сводной сестрой Хёрдис, которая стала женой Хродмара Удачливого из усадьбы Бьерндален, и сам воспитывал их сыновей Фреймара и Ингимара. Основным качеством Оддбранда была независимость – он всегда сам выбирал себе вождя, не подчиняясь ни обычаю, ни общему мнению. Иные считали его человеком бессердечным и бессовестным, но для него самого как раз в этом и проявлялась внутренняя независимость, независимость даже от сердца и совести. Но при этом Оддбранд был человеком бескорыстным, нетщеславным, с безусловной твердостью держал слово и мог пойти на любую опасность ради тех, кто умел внушить ему уважение. Поэтому его и уважали везде, куда его заносила судьба. Сейчас, в конце седьмого десятка лет, он оставался еще очень крепок и держался так, словно даже сама смерть не имела над ним власти и только он сам вправе выбирать, когда ему перейти с этого света на тот. Перед колдуньей Хёрдис, которую он помнил дочерью рабыни, Оддбранд не испытывал ни малейшего трепета, а она была вынуждена обращаться с ним учтиво и почтительно, потому что иногда сама в нем нуждалась.

Усадьба Бьерндален находилась не слишком близко от Аскегорда, и кюна ждала с явным нетерпением. Когда высокий, белобородый и беловолосый, но еще прямой и сильный, как сам Один, Оддбранд показался в гриднице, кюна Хёрдис тут же вскочила и спустилась по ступенькам сиденья ему навстречу.

– Ты мог бы и лошадь взять, когда я тебя зову! – с досадой от долгого ожидания воскликнула она. – У меня есть к тебе разговор. Идем.

Она вывела старого воина из гридницы и провела в сени, куда выходила дверь кладовки. Это была особая, собственная кладовка кюны, и единственный ключ от нее Хёрдис всегда носила на цепочке под застежкой платья. Отцепив его с колечка и вставляя в прорезь замка, кюна шептала что-то себе под нос: кладовка охранялась заклинанием.