Отдать душу - Гравицкий Алексей Андреевич - Страница 29

— Разрешите с вами познакомиться, — протянул Макс.

Девушка испуганно дернулась, вывернулась, обошла Макса, прижавшись к краю тротуара, побежала.

— Куда? — крикнул Макс.

Толик засмеялся.

— Я все могу, — с ослиным упрямством заявил Макс.

Девушка бежала, как и бежала, но почему-то теперь она не двигалась с места. Толик смотрел на нее уже без смеха, но все еще с улыбкой.

— Пошли, — скомандовал Макс. Они приблизились к девушке. На ее испуганном побледневшем лице были слезы.

— Мамочка, — тихо, одними губами прошептала она.

— Разрешите, — завел Макс старую песню, — с вами.

— Отпусти ее, Ксимыч, — Толик говорил уже без улыбки. — Не надо так.

Макс нервно повел плечом, но отпустил. Девушка дернулась, споткнулась, но не упала, а скрылась в ночи.

— Ты видел? Я всесилен, — орал разошедшийся Макс.

Он рассматривал теперь огромный помойный бак. Бак с металлическим лязгом оторвался от земли, из него посыпался мусор. Бак проплыл по воздуху несколько метров и завис над головой Макса. Толик смотрел хмуро, он протрезвел и перестал смеяться.

— Слушай, Макс, а ты не боишься? — спросил он вдруг

— Чего?

— Того самого, — неопределенно сказал Толик.

Макс не понял, в затуманенном алкоголем мозгу мысли вертелись вяло, как сонные осенние мухи. Боится? А чего ему бояться, когда он всесилен. Он может все, на что только способно его воображение, а оно у него богатое, способно на многое.

— Нет, — ответил Макс, — не боюсь. Чего мне бояться?

— А вдруг ты надорвешься, что тогда?

Макс поднял голову, огромный металлический бак, до краев наполненный мусором, висел в ночном небе над его головой. Что будет, если он надорвется? Он четко представил себе упавший бак, под которым распростерлось его бездыханное окровавленное тело. Он представил себе это всего на секунду, на долю секунды, но представил так ясно… Идиот!!! Неимоверным усилием его затухающий разум попытался исправить ошибку, вернуть бак на прежнее место…

— А вдруг ты надорвешься, что тогда? — спросил Толик, спросил из чистого любопытства, не задумываясь. Интересно, почему люди сначала говорят, а потом думают?

Огромный бак, висящий над головой Макса, дрогнул и ринулся вниз под действием силы земного притяжения. Раздался хруст, сдавленный стон, что-то мокрое, теплое брызнуло в лицо стоящему в трех шагах Толику. Бак припечатал Макса к земле, застыл так на долю секунды и резко поднялся вверх, так и остался висеть в ночном зимнем небе. Толик, не веря своим глазам, не в силах вымолвить и слова, сделал пару неверных шагов, упал на колени рядом с тем, что еще недавно было его другом. Он так и просидел до утра, без слез, без единого звука, не веря тому, что произошло.

Фонари на их улице горели ярко еще неделю, потом снова побили половину лампочек. Висящий в воздухе помойный бак целый месяц был достопримечательностью района, на него приезжали посмотреть, рядом с ним фотографировались, и сам бак фотографировали отдельно. Потом, как-то проснувшись наутро, жители окрестных домов не увидели бака на его привычном месте. Кто его снял? И как? И куда унес? Ответы на эти вопросы остались загадкой. Программу «Тема» с Максимом Денисовичем, посвященную экстрасенсам, повторили через две недели на канале ОРТ с пометкой: «Памяти великого экстрасенса посвящается».

Толика, задержанного на месте преступления по подозрению в убийстве известного экстрасенса, выпустили из милиции.

НА ВОЛНАХ

Я ПОДАРЮ ТЕБЕ МИР!

Он творил. А как иначе? У Нее день рождения, а Он… Надо было что-то придумать, а с деньгами напряг, да и вообще, дежурные подарки довольно скучны.

И Он творил. Это будет лучшее, созданное Его руками. Это будет Мир. Довольно улыбнулся. Представил, как придет к Ней, швырнет свое творение к Ее ногам и воскликнет:

— Я дарю тебе этот мир!

Да, именно так. И надо населить этот шарик созданиями, похожими на Него. Пусть они будут в чем-то наивными, где-то способными на безумство, пусть они швыряют миры к ногам любимых и дарят им звезды. Да будет так! Зарождающееся творение вспыхнуло миллионом красок, и Он удовлетворенно потер руки. Окинув взглядом принимающее определенную форму деяние рук своих, пришел к выводу, что получается довольно неплохо. И не просто неплохо, а даже хорошо.

Прошла неделя, и Он явился к Ней со своим творением. И швырнул его к Ее ногам:

— Милая, я дарю тебе этот мир…

Она любовалась подарком, переставляла его со стола на полку, с полки на тумбочку, с тумбочки обратно на стол. Никак не могла подобрать достойное место для этого великолепия. Пожалуй, это лучшее, что Он создал. Нет, Он, конечно же, не гений, но это… Это поистине шедевр. Шедевр, рядом с которым меркнет все изящество Ее комнаты. Да не только комнаты, а и всего со вкусом обставленного дома.

Улыбнувшись своим мыслям, Она положила подарок перед собой на стол, села и принялась любоваться.

Поссорились из-за пустяка. Он был не прав, хотя теперь уже Она в этом сомневалась. Наверное, не правы были оба, только кому от этого легче? Она сказала что-то едкое. Он вспылил. Она разошлась еще сильнее.

Ну почему, почему Она не сдержалась? А он тоже хорош! Развернулся, хлопнул дверью и…

И все. Неужели действительно конец? Хотя ссоры в последнее время возникали все чаще и чаще, но представить себе, что все так скоро кончится, Она не могла.

Как все это глупо, нелепо. Почему? И ведь Он не придет, не попросит прощения. И Она не пойдет извиняться. Почему? Ведь глупо же это, ведь хочет, чтобы Он вернулся, но не пойдет.

От этих мыслей стало совсем тошно. Стало безумно жаль ушедшего счастья, стало до жути жаль себя, и Она заплакала.

Сидела за столом, подперев голову рукой, и смотрела на Его подарок, тот самый шедевр, что создал для Нее. Слезы медленно набухли на глазах, тихо покатились по щекам, закапали вниз. Горькие, безмолвные, безысходные…

— Послушай…

— Что еще?

— Нет, ничего…

Он вернулся. Но вернулся лишь для того, чтобы собрать вещи. Вернулся для того, чтобы уйти. Уйти навсегда. Что делать?

Он молча ходил по дому и методично, бездумными заученными движениями выхватывал и складывал свои скудные пожитки. Только самое нужное, только то, без чего уже не может.

Она молча смотрела на Него. Хотела что-то сказать, но сдержалась. К чему?

Потом все-таки решилась:

— Подожди.

— Что еще?

Запнулась, а предатель-язык, воспользовавшись секундным замешательством, ляпнул совсем не то, что хотела:

— Погоди, я хочу вернуть тебе то, что ты мне подарил.