Отдать душу - Гравицкий Алексей Андреевич - Страница 16

— Ну знаешь, ты хочешь прыгнуть выше головы. Это не в твоей власти. Перестань, или я прекращу это механически!

— Ты не посмеешь еще раз, — голос Кирилла дрогнул.

— Ха-ха, три раза. Я уже слышал это от тебя. Вот увидишь, я сделаю это, если ты не откажешься от своих бредовых идей.

— Но я не откажусь. Они не должны мучаться. А я могу избавить их от мучений.

— Они будут мучаться так и столько, сколько им положено. Я так сказал, и так будет.

— Нет, так не будет. Пока это в моих силах, я буду исправлять твои ошибки.

— Я предупредил тебя. У тебя есть время до завтрашнего утра. Думай. Если не отречешься, то придется произвести физическое вмешательство.

Голос растворился, будто и не было его. Кирилл стоял посередине улицы под дождем. В голове его крутилась одна мысль: «Ночь. У меня есть только одна ночь. Пятнадцать лет на две тысячи безмолвия? По-моему, это многовато, в смысле безмолвия. Что можно сделать за десять часов, чтобы не пропали пятнадцать лет? Из множества вариантов приемлемым оставался только Вадик, он, конечно, слаб и может не справиться или отказаться, но это единственный приемлемый вариант, из всех возможных».

Вернувшись в реальность, Кирилл обнаружил, что сидит в метро. Через полчаса он звонил в дверь Вадькиной квартиры.

— Есть разговор, очень важный и серьезный, — начал он, едва перешагнул порог.

— Дык мы сейчас оформим, — улыбнулся Вадик. — Проходи на кухню.

— Мне осталось жить немногим более ночи, — ошарашил друга Кирилл. — А еще надо домой попасть, с женой проститься.

— Совсем с дуба рухнул, — поставил диагноз Вадим. — С чего ты это взял? У тебя что, СПИД нашли? Или перебрал у одной из спасенных душ и думаешь, что не справишься? Так отдай часть мне, ты ведь знаешь, что я могу много выдержать.

— Все гораздо хуже, — не стал спорить Кирилл. — Ты можешь просто выслушать? У меня действительно нет времени. Можешь считать, что я сумасшедший, пьяный, перебравший, но сядь и выслушай.

— Я весь — внимание. — Вадик сел на стул и приготовился слушать.

— Начну я, пожалуй, издалека и вкратце. Пожалуйста, не требуй от меня доказательств, я предоставлю их тебе в конце разговора…

И рассказал ему все. И про Христа, и про Прометея, и про многих других, и про его вечного соперника. С каждой минутой лицо Вадима становилось все снисходительней, он кивал в ответ, соглашаясь со всеми словами. Он не верил.

— А теперь доказательства. Дай мне руки. Не бойся, я не кусаюсь. Попробуй войти в меня так, как я учил.

Вадим поколебался, но протянул кисти рук ладонями вверх. Кирилл накрыл его ладони своими и открылся.

— Этого просто не может быть! — Вадик сидел, обхватив голову руками. — Я не смогу занять твое место. Меня этот… бог, что ли… просто раздавит.

— Не раздавит. Меня он не трогал пятнадцать лет. Некоторое время у тебя будет точно. К тому же, ты в любой момент сможешь отказаться от всего этого, и он оставит тебя в покое. Ладно, мне пора. Долгие проводы — лишние слезы. Прощай.

— А может, обойдется?

— Ни разу не обходилось и в этот раз не обойдется. Удачи тебе, Избавитель.

Вадик дернулся было что-то сказать, но промолчал.

— Прощай.

Дверь закрылась за Кириллом. Навсегда…

Проститься с Кириллом пришли многие. Вадим, так и не решился подойти к могиле. После того как Избавитель впустил его в себя, он порой ощущал себя не Вадимом, а Кириллом. Илларом. Иисусом. Прометеем. Буддой… Он боялся увидеть в могиле себя. Когда на гроб стали падать первые комья земли, Вадик развернулся и быстрым шагом направился к выходу.

Прошло три года. За ним закрепилась репутация хорошего психолога. Он старался, как мог продолжать то, что делал Кирилл. В его кармане постоянно лежали леденцы, для детей. Видимо, с искрой ему передалась и эта чрезмерная любовь к детям. Даже, скорее, не любовь, а трепет перед этой нежной беспомощностью. Порой Вадим сам удивлялся, когда вместо того чтобы пинком отправить очередного попрошайку, он совал тому конфеты, покупал еду.

В электричку успел вскочить в самый последний момент. Выдернув защемленную куртку из дверей, прислонился спиной к стене тамбура. Ехать предстояло минут семь, посему проходить в вагон он не видел смысла. В тамбуре кроме Вадима было еще две женщины: одна была молода, скорее даже, он назвал бы ее девушкой, а вторая уже приближалась к сорока.

Барышни расположились напротив Вадика и увлеченно о чем-то беседовали. Вадим закрыл глаза и, откинувшись на стену, пустил мысли на самотек.

— Кошмар какой-то, — донесся до него голос одной из женщин. — В группе больше тридцати детей, практически все избалованы и запущены, к вечеру уже ног под собой не чувствуешь, а зарплата мизерная. Была бы группа поменьше, и то полегче было бы.

— Так в чем проблема? — послышался визгливый голос второй дамы. — Во время тихого часа открой окна и двери. Сквозняк минут на сорок, и на следующий день больше половины группы не придет. А если повторить, так вообще на карантин закроют, подумают, что эпидемия.

Вадик открыл глаза. Девушка стояла и с изумлением смотрела на улыбающуюся старшую подругу.

— Так что все очень просто, — закончила последняя. — Я так уже делала, способ верный.

Если я избавитель, мелькнуло в голове, то я должен не только избавлять людей от их болезней, но и избавлять людей от таких вот болезней, которые скрываются под личинами таких же вот визгливых особ, коим все равно, что станет с теми существами, которые доверяют им.

Он снова закрыл глаза и сосредоточился. С момента его осознания силы ему это удавалось все лучше и лучше. Небольшое зеленое щупальце вытянулось в сторону женщин. Он всего лишь на несколько секунд прикоснулся к старшей, подумав, на мгновение задел более молодую и втянул щупальце, после чего открыл глаза и оторвался от стены тамбура, посмотрел на собеседниц. Старшая, тяжело дыша, расстегивала воротник своей дубленки.

— Не поможет, — равнодушно сказал Вадим. — Это пневмония, а если запустить, то и до отека легких недалеко. Дело в том, — продолжил он, глядя в широко открытые глаза молодой, — что я случайно подслушал ваш разговор, и он мне очень не понравился. А так как я имею некоторые способности, которые обычно называют экстрасенсорными, я решил вас немного поучить уму разуму, избавить вас от этих пагубных мыслей. Вам, — он снова обратил свое внимание на внезапно заболевшую женщину, — я советую, во-первых, немедленно идти к врачу, а во-вторых, впредь холить и лелеять всех ваших подопечных, потому как теперь ваше здоровье напрямую зависит от их здоровья. Если заболеет один, заболеете и вы, если заболеют десять, вы заболеете за десятерых, но если все будут здоровы, то хоть в проруби купайся, ни одна хворь не пристанет. Кстати, и к вам, девушка, это тоже относится.

Электричка начала притормаживать, за окном замелькал забор станции, Вадик развернулся к дверям и приготовился к выходу. Шипя пневматикой, двери открылись.

— Да, забыл сказать, — не оборачиваясь, сказал он. — Смена работы вам не поможет, — и вышел, оставив за спиной гробовое молчание, нарушенное только шипением закрывшейся двери.

Спустя несколько месяцев он проснулся от чьего-то присутствия в его комнате. Сев на кровати, Вадим начал вслушиваться.

— Мне казалось, что я покончил с тобой. Не думал, что ты так быстро вернешься.

— А-а-а, вот ты и объявился. Если хочешь поговорить, то явись сам, и в материальном виде, в противном случае — разговора не будет.

— Да ты знаешь, с кем ты разговариваешь?

— А глупее вопроса придумать не смог? — хмыкнул Вадик. — Конечно, знаю. А вот ты, похоже, не догадываешься, что правила игры несколько изменились.

Сосредоточившись, он поймал ниточку контакта и послал по ней весь тот негатив, что накопился в нем за последние четыре дня, и тут же разорвал контакт.

Снова голос донесся из темноты, но на этот раз он имел физическое воплощение.