Лихо ветреное - Волчок Ирина - Страница 62

— Ты чего? — тревожно спросила Томка. — Случилось что-то? Зой!

— Случилось, — сварливо сказала Зоя. — Палец я порезала. Резала морковку, а порезала палец. Вот что у меня случилось. А ты не звонишь. Почему не звонишь? Назло, да?

— А, — успокоилась Томка. — Я думала, правда что-то случилось. А палец — это пустяки, пристрелим, чтоб не мучилась, и всех делов… А у тебя разве народу нет? Сегодня ж к тебе должны были прийти. Я думала, что у тебя занятия, вот и не звоню. Чего от дела отрывать?

— Как пришли — так и ушли… — Зоя почему-то все еще сердилась. — А Нина твоя сегодня не придет, у нее предки из Франции вернулись. С подарками. Она сегодня подарки считает, ей не до занятий. А ты не звонишь. Как там дети?

— Очень хорошо, — бодро заверила Томка. — Едят, спят, купаются, загорают, бегают, прыгают, хохочут… что еще? Вроде все… А, еще Сережа время от времени в Интернете сидит. Или висит? В общем, пропадает. Гарика и Ашота папы каждый день привозят. Федор с ними занимается. Говорит — хорошие дети, с мозгами и не избалованы. И папы очень довольны. Подарки возят, главным образом — виноград и орехи. Гарик от Аленки балдеет. Она тоже с ним занимается, вместе с Федором. А Ашот Сереже в рот смотрит. Сядут за компьютер, уставятся на экран — и давай спорить… Совершенно не понимаю, на каком языке. Но с остальными Ашот уже на русском, почти все понятно… Только быстро очень. Манька на него орет: «Не тар-р-раторь!» А он смеется и говорит: «Р-р-рыба моя золотая». По-моему, он эти слова первыми выучил. С Аленкой поговорить хочешь?

— Как это — поговорить? — поразилась Зоя. — Почти десять уже! Разве дети не спят?

— Манька давно спит, — успокоила ее Томка. — Она на веранде с кошкой играла, и вдруг уснули обе. Федор их обеих в дом отнес. А Аленка пока не хочет. Она на Пашке ездит, это ж интересней…

— На каком Пашке? — насторожилась Зоя. — Как это ездит?

— На Павле Брауне, — терпеливо объяснила Томка. — На каком же еще?.. Верхом ездит. Как же еще? Аленушка, гони коня сюда! Мама звонит!

Послышался Аленкин смех, какой-то шум, треск, совершенно натуральное конское ржание, и наконец Аленка сказала в трубку громко и восторженно:

— Мама! Приезжай скорей! Браун тебя тоже покатает!

Сроду Зоя не слышала, чтобы Аленка говорила так громко и — главное — так восторженно.

— Солнышко, — растерялась Зоя. — А почему ты не спишь? Поздно уже!

— Ничего не поздно! — капризно возразила Аленка. — Браун не надолго приехал. Что ж теперь, мне и покататься нельзя?!

Аленка — капризничает! Ничего себе новости, а? Хотя разве не сама Зоя еще совсем недавно мечтала о том, чтобы Аленка научилась громко хохотать, бегать с топотом, жаловаться на ее красавцев и капризничать?.. Ну, вот вам и пожалуйста — Аленка, похоже, научилась.

— Ты на него не ругайся! — приказала Аленка строго. — Сейчас я телефон передам…

Опять Аленкин смех, конское ржание, какой-то треск, шорох и голос этого сумасшедшего Павла Брауна:

— Зой, мы немножко… Ой, Аленка, я щекотки боюсь!.. Зой, я сюда по пути заехал, всего на несколько минут! Я сейчас уже уеду! И Аленка спать ляжет!

Опять Аленкин смех, шум, треск, конское ржание и голос Томки:

— Зой, вы мне тут весь телефон разрядите! Федор завтра собирается рано! Елена Васильевна с ним! Катькина свадьба в субботу, у нас! Я свидетельница, но ты тоже надень чего-нибудь! О подарке не думай, мы решили — потом, а то некогда… У нас все хорошо. Все здоровы, от всех привет, бросала бы ты свою «Фортуну» на хрен, пожила бы с нами как нормальный человек. Все, пока, разрядился…

Ну, вот может такой разговор успокоить? Телефоны у них разряжаются! Зарядить вовремя не могут! Когда уже одиннадцатый час! А Аленушка, видите ли, ездит верхом на каких-то сумасшедших! И капризничает! Кошмар! И не на кого даже поорать, и некому даже пожаловаться, потому что Федор приедет только завтра. Катьке, что ли, позвонить? Да нет, Катька сейчас в «Фортуне», поет для фокусника, который может снять часы с мента. В присутствии прокурора и понятых. Говорят, что в прошлую среду, когда этот фокусник появился впервые, зал чуть не устроил революцию. А потом — ничего, смотрели. Всем понравилось, особенно когда он именно часы снимал. Родственные души… Ну что, и в «Фортуне» без нее прекрасно обходятся. Надо завтра же поговорить со своими девочками, может, кто-нибудь согласится плясать в кабаке. Зоя вспомнила, как сама после предложения Семеныча долго не решалась и нервничала. Как же, она — и вдруг кабак! Девочкам тоже надо будет придумать подходящие маски, под маской такое безобразие вытворять все-таки намного легче. И отдельно поговорить — о театре танца. Надо для каждой свой танец придумать. Но это обязательно с Катькой, Катька просто спинным мозгом чует, кто, что и как может сделать… Надо бы ее на завтрашние занятия позвать. Пусть бы пригляделась. И тут же — прикинула и придумала… Но Катьке, конечно, сейчас не до того. Катька в субботу замуж выходит. С ума все посходили.

А она сидит тут одна в четырех стенах.

А вообще-то в полном одиночестве есть масса преимуществ. Например, можно сейчас спокойно починить старый халат, пока Федор не видит. А то опять начнет обзывать ее жлобихой и рвать на тряпки хорошую вещь. Почти новую вещь. Только рукав немножко разъехался, но это мы мигом…

Зоя поставила чайник, устроилась на своем любимом месте в уголке за холодильником с почти новым халатом и, не без злорадства представляя гневающегося по этому поводу Федора, принялась зашивать разъехавшийся по шву рукав. Зашила, попила чайку, потом еще раз тщательнейшим образом обследовала халат, нашла еще два разъехавшихся шва и одну не очень заметную, но все-таки дыру — и аккуратно разорвала свой почти новый халат на ровные квадраты. Приедет завтра Федор, а у него целая стопка замечательных кухонных тряпок. Пусть порадуется.

Но и это Зою не успокоило. Да что ж это такое, в самом деле? Или правда бросить «Фортуну» к чертовой матери прямо сейчас и пожить с детьми у Серых, как нормальный человек? Катьку она этим не подведет, Катька теперь вообще может не петь в кабаке. Она замуж выходит… С ума все посходили… А музыканты будут играть для фокусника, а фокусник будет снимать часы с мента каждый день. И никто внакладе не останется… Или все-таки подготовить сначала девочек? Им тоже заработать не вредно… Так и так ее театр танца еще не открылся. Работы еще — начать и кончить. Так что не получится все бросить и пожить как нормальный человек с детьми. И ее дети будут ездить верхом на совершенно посторонних сумасшедших. Это обстоятельство разве может кого-нибудь успокоить?

А Павел Браун, оказывается, боится щекотки. Смешно.

Скорей спать надо ложиться. Потому что когда она проснется — приедет Федор, и будет уже не так одиноко.

Федор приехал действительно ни свет — ни заря, и Елена Васильевна вместе с ним приехала, и оба они тут же прогнали Зою из кухни — ей же на работу сейчас, зачем она в стряпню воткнулась, лучше пусть пойдет и отдохнет как следует. А Зоя так хотела приготовить для них завтрак!.. Многообразный и изысканный. Чтобы не думали, что она тут одна совсем пропадает. Потому что ничего не умеет. Она даже почти приготовила этот проклятый завтрак, уже и тесто для оладушек взбила до умопомрачительной тонкости, и яйца с молоком размешала для омлета… А они приехали и прогнали. Эх, зря все-таки она свой халат вчера разорвала…

А когда через пятнадцать минут ее позвали завтракать, она и вовсе обиделась. Омлет оказался с грибами, с помидорами, с луком и со множеством всякой зелени, которую Елена Васильевна привезла от Томки. Зоя такой омлет делать не собиралась. Она собиралась делать не такой… Черт, как вкусно. Сейчас она просто обожрется — и какие тогда занятия? И оладушки оказались необыкновенными — ну да, Елена Васильевна же ничего обыкновенного не делала из принципа. Наверное, орехи и мед для оладушек они тоже от Томки привезли. Чтобы подкормить немножко ее, брошенную и одинокую. Они что, в самом деле думают, что, оставшись одна, она даже приготовить себе поесть не в состоянии?.. Что пропадает совсем без Федора?.. Что не может жить без домработницы?.. Она вчера вон суп для них сварила, а они…