Лихо ветреное - Волчок Ирина - Страница 49

Павел не просто остановился — он вдруг будто замерз в момент, будто на него бочку жидкого азота опрокинули, будто в вечной мерзлоте оказался, скованный по рукам и ногам тяжелым мертвым холодом. И его радостное нетерпение замерзло прямо на лету до стеклянной хрупкости, и свалилось в вечную мерзлоту, и тоже там окаменело. Живым в нем оставался только страх, он бился внутри и толкал замерзшее сердце, и сердце, наверное, только поэтому и работало.

— Зоя, — сказал Павел, с трудом шевеля замерзшими губами. — Немедленно… Немедленно отсюда… И никогда больше! Никогда! Никаких танцев!

— С чего это вдруг? — Она тоже остановилась, смотрела на него удивленно и недовольно… Поняла, кивнула: — А! Нет, сейчас все спокойно. С тех пор и мальчики дежурят, и случайные почти не забредают, и фейс-контроль на уровне. Вы швейцара нашего видели? Профессиональный психолог, очень квалифицированный. Взятки не берет, вот и приходится подрабатывать по ночам, через две на третью. И остальных кое-чему научил. Они у нас все как близнецы, вы заметили? Смешно.

— Смешно? — уцепился Павел за последнее слово, выдирая себя из вечной мерзлоты. — Тебе смешно, да? Ты будешь тут плясать, а мне трястись за тебя всю жизнь, да? Караулить тебя каждую ночь?.. После двух работ ночью в кабак еще переться?.. А о детях ты подумала?! Им как без тебя?!

— Заткнись! — заорала Зоя, замахиваясь пакетом, ногой и своим боевым кукишем одновременно.

Если бы он уже не видел этот ее фокус там, возле клуба «Федор», то, наверное, какой-нибудь удар и пропустил бы. А тут среагировал, успел уклониться, и даже руку ее перехватил, сжал запястье покрепче, чтобы не дергалась, а другой рукой ухватил за плечо, чтобы не вздумала пакетом этим размахивать. Две банки консервов в пакете-то. Железные. А он и так травмированный…

Но Зоя, кажется, передумала драться, стояла неподвижно, смотрела спокойно. И заговорила спокойно:

— Я подумала о детях. Я все время о них думаю… Я только о них и думаю. И вот что я вам скажу, Павел Браун: ни о ком другом я думать не буду. Не хочу. Некогда мне о посторонних думать. И не надо больше устраивать такое кино. Томка вон уже пять минут любуется… Потом вопросами затреплет. А мальчики вообще мечтают с вами по душам поговорить. Они уже поговорили бы, да Томка удержала.

Павел оглянулся — в трех шагах маячили два охранника с ворот, чуть поодаль — клетчатый жилет.

— А если бы у меня нож был? — рявкнул на охранников Павел, выпуская Зою. — А если бы пистолет? А если я вообще маньяк? Отдыхаете тут в сторонке, кино смотрите!

— Кино и немцы, — подсказала Зоя и хихикнула ехидно. — Если бы да кабы… Пришибли бы — и в прорубь… Говорю же, Томка отбой дала.

Павел оглянулся в другую сторону — Тамара высунулась из машины, повисла на распахнутой дверце, облокотившись на нее локтями, улыбалась и прятала дымящуюся сигарету в ладони.

— Куришь! — гневно крикнула Зоя и решительно потопала к машине, размахивая пакетом. Вся ее пластика выражала готовность немедленно принять самые крайние меры. — Ты что мне обещала? Убью до смерти!

— Чего это я курю? Ничего я не курю! — Тамара уронила сигарету на землю и подняла ладони. — Глюки, да? Это у тебя от переутомления.

— А это что?! — Зоя подошла и с отвращением затоптала светящийся в темноте огонек.

— Откуда я знаю? — преувеличенно удивилась Тамара и хихикнула. — Может, метеорит упал. А ты его — в пыль! Наука тебе этого никогда не простит… Паш! Чего ты там застрял? Иди садись давай, сколько ждать можно…

— По домострою скучаю, — признался Павел вполголоса. — По суровым патриархальным нравам. Бабья дорога — от печи до порога.

Охранники промолчали, но по лицам было видно, что они тоже очень скучают по домострою.

В машине Зоя всю дорогу сердито молчала, а Тамара без умолку болтала, подробно рассказывая, по какой системе она бросает курить. Всей дороги было четыре минуты, а система была сложная и запутанная, Тамара так до конца и не дообъясняла, поэтому и Павлу говорить ничего не пришлось. Во дворе Зоиного дома было совсем темно, и окна все темные, только в одном окне неярко светилось — в том, где в прошлую субботу являлся миру греческий бог Федор Крайнов.

— Опять не спит, — тихонько сказала Зоя и устало полезла из машины. — Сколько раз говорила, чтобы не ждал… А он опять не спит. Ладно, пока…

— Пока, — так же негромко отозвалась Тамара и включила дальний свет. Подождала, когда Зоя войдет в подъезд, выключила дальний свет и развернула Серенькую почти на месте. — Тебе куда, Паш? На рабочую горку?

— Да я бы и сам добежал, — сказал Павел. — Чего тут ходу-то?.. Я просто поговорить хотел… то есть спросить… В общем, сказать. Мне надо будет зарабатывать больше, чем Зоя в этой «Фортуне», чтоб она провалилась. А то она эти танцы никогда не бросит. Серому действительно врач нужен? Я хороший врач. Практика богатая. Правда, все больше травматология… Но вообще-то и все остальное в ассортименте.

— Вот ему и расскажешь. — Тамара затормозила перед железными воротами, которые тут же поехали в стороны. — В субботу у нас новоселье, приезжай с Макаровым. Толпы не будет, только свои, так что спокойно потолкуете обо всем. Адрес помнишь? Ну, это я еще позвоню. Смотри, свет горит… Это его окна? Наверное, тоже тебя ждет.

— Ждет, — подтвердил Павел и вздохнул. — Он каждую ночь меня ждет. Не знаю, что делать.

— Никто не знает, — сказала Тамара и тоже вздохнула. — Ой, чую, замучаете вы с Зойкой всех до посинения. Ладно, иди, я во двор въезжать не буду. Макарову привет.

— Передам. — Павел вышел из машины и толкнул бронированную дверцу. — Серому привет.

— Передам, — сказала Тамара.

Серенькая бесшумно растворилась в неосвещенном проезде, охранник высунулся из будки, поздоровался.

— Спокойной ночи, — рассеянно ответил Павел и пошел сквозь розовые кусты на свет макаровских окон.

Как-то очень грустно ему вдруг стало. Может, он уже начал замучивать Макарова до посинения? А что делать — этого даже Тамара не знает.

Глава 12

— Не суетись, — в сто двадцать восьмой раз сказал Федор. — Что ты, в самом деле… В Америку собираемся, что ли?

— Наверняка забыли что-нибудь, — упрямо буркнула Зоя. — Не суетись! А потом окажется, что самого нужного не взяли.

— Ну и что? — Федор насмешливо хмыкнул. — Потом заедем и возьмем. Да все взяли. Даже больше, чем нужно.

— Больше — может быть. А что-нибудь нужное наверняка забыли…

— Не суетись, — в сто двадцать девятый раз начал Федор, но вдруг замолчал, подозрительно уставился на нее и догадался: — Ты боишься, да?

— Ну, боюсь, — беспомощно призналась Зоя. — Все-таки все сразу, и далеко, и надолго… И я без них, и они без меня. Боюсь.

— Не бойся, Зой, — мягко сказал Федор, глядя на нее с сочувствием. — Все будет хорошо, не бойся. Ты же все равно в санаторий Аленку хотела отправлять, правда? Ну вот. А тут, можно сказать, санаторий сразу для всех. А природы сколько, а? Страшное количество природы! А потом, что значит — ты без них, они без тебя? В любой момент можно приехать. А если выходные временным отдать, так ты с детьми будешь еще больше, чем всегда.

Томка во вторник сказала ей то же самое, только совсем уж открытым текстом:

— А сейчас что — ты с ними, они с тобой? Только по утрам и видитесь. Ну, ладно, в выходные — еще и по вечерам. А тут у тебя и выходные освободятся, и хотя бы пару вечеров в неделю. На целый месяц! Серый оргвопросы утрясет, и гуляй — не хочу… Зой, ты мне рожи не корчи, ты мне лучше так и скажи: мало ли что пообещала! Передумала. И тогда я хоть знать буду, как ты ко мне относишься на самом деле. Эгоистка. Обманщица.

— Я к тебе отношусь терпимо… терпеливо… — Зоя горестно вздохнула. — Убила бы до смерти! Сама обманщица. Мы же о подарке говорили, а ты вон чего…

— А ты пообещала! — напомнила Томка.

Ну да, она пообещала Томке такой подарок на новоселье, который та выберет сама. Откуда она знала, что Томка потребует в новый загородный дом всех детей — и Федора тоже — на целый месяц? И кошку. И Елену Васильевну, но по собственному желанию. И саму Зою, хотя бы по выходным, но ее желанием никто не интересовался. Серый уже каких-то временных тренеров нашел на выходные для первой и второй групп. Но это ладно, хотя тоже немножко обидно… А вот как без нее будут обходиться ее девочки, ее гордость и радость, ее третья — первая из первых! — группа? Оказывается, спокойно будут обходиться. Оказывается, будут заниматься на тренажерах под присмотром Андрея Антоновича. Оказывается, Андрей Антонович уже согласился. Оказывается, и без тренера можно обойтись… Это было обидно уже не немножко.