Братство камня - Гранже Жан-Кристоф - Страница 26

– И эти результаты предполагают совсем иное происхождение…

– Тюркско-монгольское, мадам. В организме ребенка присутствуют все основные черты, характерные для обитателей дальневосточных районов Сибири. Люсьен – не дитя тропиков, он маленький сын тайги. И родился за тысячи километров от того места, где вы его усыновили.

26

Диана потратила двадцать минут на поиски своей машины.

Она пересекла улицу Севр, вышла на улицу Женераль-Бертран, потом свернула на улицу Дюрок, оттуда – на Массеран и в конце концов оказалась на авеню Дюкен. Диана задыхалась, сердце билось толчками. Она пыталась размышлять, но выходило это у нее плохо: слишком много было вопросов и ни одного ответа. Каким образом ребенок тюркско-монгольского происхождения мог очутиться в горячей пыли Ранонга, на бирманской границе? Откуда такой человек, как Рольф фон Кейн, мог узнать об агонии этого мальчика в тот самый момент, когда собирался отправиться в эту точку земного шара? И как пятилетний ребенок – откуда бы он ни взялся – мог быть целью темных и пагубных замыслов, которые подозревала Диана?

Машина нашлась недалеко от площади Бретей. Диана села за руль и почувствовала себя в относительной безопасности. Мысли беспорядочно бились у нее в голове, она никак не могла сосредоточиться.

Внезапно ее осенило.

Возможно, способ приблизиться к правде все-таки есть. Однажды, в испанском монастыре, Диана наблюдала, как под пучком ультрафиолетовых лучей постепенно раскрывался первоначальный текст палимпсеста. У Дианы тоже были лучи, которые помогут ей обнаружить скрытое лицо Люсьена. Она схватила сотовый и набрала номер этнолога Изабель Кондруайе, которую просила опознать диалект сына.

Изабель сразу ее узнала:

– Диана? У меня пока нет новостей. Я связалась со многими специалистами по Юго-Восточной Азии. Мы хотим назначить встречу, чтобы изучить кассету и…

– Новости есть у меня.

– Новости?

– Объяснять слишком долго, но есть серьезная вероятность, что Люсьен родился не в той тропической зоне, где я его усыновила.

– О чем вы говорите?

– Мой мальчик безусловно уроженец Центральной Азии. Его родина – Сибирь или Монголия.

Кондруайе проворчала:

– Это все меняет… Ни я, ни мои сотрудники не специализируются на диалектах этого региона…

– Но вы наверняка знакомы с лингвистами, которые работают в этой области?

– Их лаборатория находится в Нантерском университете, так что…

– Вы можете туда позвонить?

– Да. Я кое-кого там знаю.

– Тогда действуйте. Я очень на вас надеюсь.

Диана убрала телефон. К ней постепенно возвращалась способность мыслить логично.

Она взглянула на часы. Половина шестого. Пора.

Пора нырнуть внутрь себя.

Снова пережить – полно, во всех подробностях – аварию, случившуюся на кольцевой дороге.

27

Полю Саше было около шестидесяти. Высокий, худой, он был одет с изысканной и чуточку экстравагантной элегантностью. Серый шелковый костюм сверкал, под ним поблескивала черная рубашка, шелковый галстук переливался разными красками. Продольные морщины подчеркивали вытянутые линии лица, проникнутого аристократическим высокомерием и безразличием к окружающим. Под кустистыми бровями живые зеленые глаза с черными ободками казались прозрачными. Но больше всего поражали воображение кудрявые бакенбарды по моде XIX века, дополненные завитками волос на висках. Эта деталь придавала облику доктора сходство с каким-то лесным зверем.

Диана готова была расхохотаться. Стоявший на пороге человек напоминал гипнотизера из фильма ужасов. Недоставало только плаща и трости с серебряным набалдашником. Этот тип не может быть серьезным психиатром, к которому Шарль посылает самых важных своих клиентов. От удивления она не расслышала его слов.

– Что, простите? – пролепетала она.

Мужчина улыбнулся, и его бакенбарды смешно приподнялись.

– Я всего лишь предложил вам войти…

Последним штрихом к портрету странного доктора оказался славянский акцент: он раскатывал букву «р», как старый фиакр, грохочущий в тумане Вальпургиевой ночи. Диана отступила назад:

– Благодарю вас. Но… Пожалуй, мне лучше уйти… Я не в форме и…

Поль Саше схватил ее за руку.

– Идемте, прошу вас. – Мягкий тон смягчил грубость жеста. – Было бы жаль проделать весь этот путь впустую…

Путь. Пожалуй, это было слишком громко сказано: от дверей дома, где она жила, до кабинета на улице Понтуаз, рядом с бульваром Сен-Жермен, было метров четыреста, не больше. Она изо всех сил пыталась сохранить серьезность, не желая обидеть человека, согласившегося принять ее в тот же день.

Она вошла и сразу почувствовала облегчение. Здесь не было ни черных штор на окнах, ни экзотических безделушек, ни страшных статуэток. Не пахло ни ладаном, ни пылью. Гладкие светло-табачные стены, белая лепнина, строгая современная мебель. Хозяин дома провел ее в кабинет.

Комнату заливал вечерний свет. В центре стоял стеклянный письменный стол, на книжных полках царил идеальный порядок. Диана легко могла представить здесь политиков и воротил бизнеса, спешащих избавиться от стресса.

Гипнолог сел и улыбнулся. Диана начала привыкать к его серебристому одеянию и глазам гуру. Ей больше не хотелось смеяться. Она далее испытывала некоторую тревогу при мысли о возможностях Поля Саше. Сумеет ли она с его помощью погрузиться в глубины памяти? Неужели придется позволить ему рыться в ее мозгу?

– Кажется, я вас забавляю, мадам… – проговорил гипнолог.

Диана сглотнула слюну:

– Видите ли… Я не ожидала встретить…

– Кого-то столь живописного?

– Пожалуй… – Она смущенно улыбнулась. – Прошу прощения. Мне сегодня досталось, вот и…

Она замолчала, не договорив. Врач принялся крутить в руках пресс-папье из черной камеди.

– Внешность старого волшебника играет против меня. Но я рационалист, а гипноз – самая рациональная вещь на свете.

Диане показалось, что его речь звучит уже не так гортанно. Или она просто начала привыкать? Обаяние Саше надвигалось на собеседника, как прилив, неотвратимый и всемогущий. На стенах висели групповые фотографии в рамках: на каждой на повелителя – им, конечно, был Саше – с обожанием взирала самая очаровательная из учениц. Не зря Шарль назвал его вожаком стаи.

– Чем я могу быть вам полезен? – спросил он, аккуратно ставя пресс-папье на место. – Шарль предупредил меня о вашем звонке.

Диана напряглась:

– Что именно он вам сказал?

– Ничего конкретного, но объяснил, что вы ему очень дороги. И что с вами следует обращаться очень… бережно. Повторяю свой вопрос: чем я могу вам помочь?

– Сначала мне нужно кое-что выяснить о гипнозе.

– Я весь внимание…

– Возможно ли закодировать человека, чтобы он совершил поступок против собственной воли?

Психиатр опустил руки на хромированные подлокотники, и Диана заметила у него на пальцах несколько колец с бирюзой, аметистом и рубином.

– Нет, – возразил он. – Гипноз никогда не взламывает сознание. Все эти истории о закодированных убийцах и женщинах, которых изнасиловали, – глупые выдумки. Пациент всегда может противостоять врачу. Его воля остается свободной.

– Но… как насчет усыпления? Вы можете гипнозом усыпить человека?

Саше округлил губы, и бакенбарды повторили это движение.

– Усыпление – совсем другая проблема. Речь идет о состоянии забытья, близком к гипнотическому трансу. Да, мы способны погрузить человека в сон.

– А на расстоянии? На такое вы способны?

– Что значит – на расстоянии?

– Вы смогли бы запрограммировать человека, чтобы он уснул через какое-то время после сеанса внушения, когда вас даже не будет рядом?

– Да, – признал врач. – Для этого понадобилось бы повторить заданный на сеансе условный сигнал.

– Какого рода? – спросила Диана.

– Мадам, я не очень понимаю, к чему все эти вопросы?

– Ответьте, прошу вас.