Зеркало грядущего - О'Найт Натали - Страница 36

Валежник хрустел под их ногами, подобно костям древних скелетов, призраками преисподней шуршала черная листва, огромные стволы бурелома, то и дело попадающиеся на пути, казались остовами огромных чудовищ, и Амальрик не мог сдержать дрожи.

– Как ты можешь жить здесь, в этой глуши, обители ночных кошмаров? – негромко спросил он, и голос его прозвучал натужно и робко. – Ведь здесь не с кем даже слова сказать?

Та и не подумала обернуться.

– Нам некого бояться на этой земле. – По тону чувствовалось, что она усмехнулась. – А что до наших собеседников, немедиец, то не тревожься за Марну – мы ведь теперь не одиноки, твоими стараниями…

– Что ты имеешь в виду?

– Память стала изменять тебе, немедиец… Не ты ли привел нам этого смешного человечка? Не ты ли поселил его поодаль? Марне не нужны шуты, но он порой хорошо развлекает нас…

– Ораст? – Посланник наконец понял, о ком идет речь. – Я и не мог предположить, что этот неудачливый неофит все еще осмеливается тревожить тебя своим праздным любопытством. Я прикажу ему забыть о тебе… Если ты этого пожелаешь.

Орастом звали молодого послушника Митры из Храма Блаженных, что в Магдебархе – суровые судьи Подателя Жизни приговорили его за сношение с силами Тьмы к смерти на костре и готовились исполнить кару. К счастью для опального жреца, это происходило в родовых землях барона Торского, и он, по закону, должен был присутствовать на аутодафе как представитель светской власти. В ту пору у Амальрика гостил принц Тараск, и хозяин решил пригласить своего гостя на неожиданное развлечение. Когда вельможи прискакали на храмовый двор, вязанки хвороста щедро были навалены вокруг столба, к которому должны были приковать несчастного. Принц, которому не доводилось доселе присутствовать на подобных процедурах возжелал посмотреть на пленника и поговорить с ним, дабы удовлетворить свое любопытство. Амальрик, не видевший причин отказать именитому гостю, приказал провести его в камеру приговоренного.

Когда разнаряженные вельможи переступили порог подземной тюрьмы, то вместо изможденного голодом и пытками узника их взорам предстал молчаливый юноша с раскошенными черными глазами и пронзительным взглядом, который, несмотря на все лишения, умудрился сохранить остатки былого достоинства, присущего всем без исключения служителям Культа. Он был невысок, но хорошо сложен, тело его было гибким и упругим, движения точными и изящными, словно у опытного фехтовальщика. Когда лязгнули засовы и отворилась дверь камеры, опальный жрец, сидевший на куче прелой соломы, не спеша встал и вызывающе посмотрел на неожиданных посетителей.

– Я полагал, что это пришли палачи, – сказал он негромким, ровным голосом. – Но, похоже, Митра даровал мне еще немного времени…

– Как ты смеешь упоминать имя Пресветлого, мерзавец! – скривился Амальрик, который, как любой тайный чернокнижник, был подчеркнуто набожен на людях. – Палачи, которых ты ждал, уже готовят для тебя костер, но мы пришли, повинуясь долгу перед нашим сюзереном Нимедом, да будут благословенны его дни, ибо светская власть должна идти рука об руку с властью божьей…

– Я вверяю себя силе Митры, ибо не совершил ничего дурного, – возразил узник и подошел ближе, волоча за собой тяжелые колодки, – разве Солнцеликий наказывает тех, кто ищет знаний?

– И что же искал ты, несчастный? – вступил в беседу Тараск. – Верховный жрец Фринаус сообщил нам, что ты заподозрен в ведовстве. Признавайся, что хотел ты сотворить с помощью силы Темного Сета – напустить мор на честный немедийский люд? А может, ты посягал на жизнь своего господина? – Он кивнул в сторону хмыкающего Амальрика.

– О, нет! Клянусь, я не замышлял ничего скверного. Весь мой грех в том, что я, присутствуя при обыске жилища мага Оствальда, позволил себе взять одну старинную книгу, которая, как он говорил, уцелела еще со времен Багряного Пифона.

– А где эта книга? – заинтересовался барон Торский, понимая истинную ценность такого труда, если, конечно юнец не врет, чтобы спасти свою презренную жизнь. – Покажи ее нам, тогда мы поверим.

Узник тихо рассмеялся и показал страшные пятна от ожогов на своих предплечьях.

– Именно это и хотели узнать мои палачи. Я думаю, тайное искусство убивать на расстоянии, которое последний раз использовал колдун Хемса восемь зим назад против владыки Ведии Бунда Чанда, или тайна Черного Шара Езуда интересует их куда больше, чем моя жалкая жизнь. Книга, за которую Маги с Имша, шаманы из далекой Гипербореи или аколиты Пайканга отдали бы многое, и, заключи я с ними союз, я бы уже не разговаривал с вами здесь, благородные месьоры.

Амальрик и Тараск переглянулись, без слов поняв друг друга, но барон Торский также понимал и то, что упрямый пленник не скажет им ничего о драгоценной книге, захоти они действовать силой. Следы пыток на теле юноши свидетельствовали о его недюжинном мужестве.

– Но книга, должно быть, написана на забытом языке Града Пурпурных Башен, – возразил Амальрик уже более любезным тоном. – Что ты мог понять в ней, жрец?

Ораст расхохотался, и его смех гулко прозвучал под мрачными тюремными сводами.

– В этом-то все и дело, мои повелители! В юности мне довелось жить в Аквилонии, в селении на реке Ширке, что пересекает Львиный Дол. У устья реки есть холм, который называется Алтарь Королей. Крестьяне говорят, что на этих землях и лежал в незапамятные времена проклятый богами Ахерон – обитель чернокнижников и демонов. До сих пор там обитают дикие племена, которые суть никто иные как выродившиеся потомки древнего королевства. Но замечательно то, что наречие, на котором говорят в этих селениях, основывается на древнем ахеронском языке, смешанном с валузийскими корнями и диалектами гандеров.

Ораст запнулся и протянул руку к грязной кринке с водой, стоявшей у стены. Амальрик остановил его, попросил флягу с вином у Тараска, ибо сам предпочитал пить чистую воду, и протянул юноше.

– Глотни, это придаст тебе силы и позволит завершить рассказ.

Узник сделал жадный глоток, тщательно вытер горловину фляги, постаравшись выбрать чистое местечко на своем рукаве, и, поблагодарив, вернул ее принцу.

– Митра помог мне, ибо я, Ораст Магдебский, сумел отделить слова ахеронского языка от слов хайборийских, подобно тому, как крестьяне отделяют сливки от молока. Тайны страшной книги только начали приоткрывать свои завесы… как я стал жертвой доноса и ныне должен обрести смерть среди пламени.

Барон Торский понимал, что этот жрец далеко не так прост, как хочет казаться, и не зря столь подробно рассказывает им о своих успехах в чернокнижии: он предлагал сделку, и немедиец согласился на нее.

– Хорошо! – торжественно провозгласил Амальрик. – Я верю тебе! Ты ни в чем не виноват, ибо делал благое дело с именем Митры на устах, желая проникнуть в козни чернокнижников, и я, повелитель этих земель барон Торский, с соизволения моего друга принца Тараска Бельверусского, – он кивнул в сторону своего приосанившегося спутника, – и милостью короля Нимеда, дарую тебе жизнь и свободу, пользуясь правом вершить суд в вотчине своей! Более того, веря в твою ученость, я жалую тебе должность своего придворного герольда, который недавно вознесся к чертогам Митры, и приказываю сопровождать меня во всех моих странствиях, ибо состою на службе самодержца немедийского в должности дуайена.

С тех пор Ораст не разлучался с Амальриком и был предан ему, словно пес. Когда новоиспеченный герольд прибыл со своим господином в Аквилонию, то уговорил барона представить его Марне. Барон Торский пошел на это с явной неохотой, считая, что лишний свидетель ему ни к чему, однако бывший жрец Митры настаивал, будучи наслышан о ведьме от Тиберия, в доме которого, благодаря поручительству того же Амальрика, нашел временное пристанище, и немедиец рассудил, что, может, это и к лучшему – лишняя пара ушей близ ведьмы будет как нельзя кстати. К тому же, у него возникло смутное чувство, что Ораст может быть им полезен. И потом, видя через прорезь маски загадочную усмешку Марны и ее правильные ноздри, раздувавшиеся, как у дикого зверя, от одного лишь упоминания имени жреца, он укрепился в этом мнении.